– Может быть, она придерживается устарелых взглядов на воспитание, – рассеянно отозвался Роберт. – Я думаю, на самом деле Элоиза боялась, что ребенок надоест гостям. Не всем, знаешь ли, нравится общаться с маленькими девочками, да и дети не всегда хорошо разбираются, что к чему.
– Не представляю, кому может не понравиться эта очаровательная крошка, – улыбнулась Марианна. – Габриэлла очень мила и прекрасно воспитана. В ее годы дети редко бывают такими серьезными. Конечно, она могла бы быть и поживее, но… – Она вздохнула и закончила: – Как бы мне хотелось, Боб, чтобы у нас была своя девочка!
– Я знаю… – Роберт тоже вздохнул и, сочувственно похлопав Марианну по руке, отвернулся к окну, чтобы не видеть печального лица жены. Они были женаты уже девять лет, но детей у них не было. Недавно они узнали, что у Марианны вряд ли вообще когда-нибудь появится малыш. И теперь им оставалось только смириться с неизбежностью.
– Кстати, и с Джоном она тоже разговаривает довольно резко, – заметила Марианна после долгой паузы. Она никак не могла отвлечься от мыслей о детях, которых у них никогда не будет, и все вспоминала Габриэллу.
– Кто? – спросил Роберт, который давно уже думал о другом. Прошедшая неделя была для него не из самых легких, а в понедельник предстояли еще одни сложные переговоры. Иными словами, проблемы семейства Харрисонов его интересовали мало – ему хватало своих.
– Элоиза, – пояснила Марианна, и Роберт кивнул.
– Да, пожалуй, – согласился он, вспоминая прошедшую вечеринку.
– Когда Джон танцевал с этой англичанкой… ну, которую привел князь Орловский, – продолжала Марианна, – Эл смотрела на него такими глазами, что мне даже стало не по себе. Мне показалось, что она готова была его убить. Или обоих.
Роберт невольно улыбнулся такой оценке.
– Думаю, Джон просто выпил лишнего, – сказал он и добавил немного погодя: – А какими глазами смотрела бы ты, приди мне в голову пригласить на танец эту красотку?
Он шутливо приподнял бровь, и Марианна рассмеялась.
– Такими же, Боб, такими же… – ответила она, беря его за руку. – Весьма развязная особа, к тому же на ней почти ничего не было…
Англичанка, о которой шла речь, и в самом деле была одета весьма вызывающе. Тонкое атласное платье телесного цвета, которое облегало ее плотно, как вторая кожа, не скрывало ничего из того, что призвано было скрывать. Наоборот, оно скорее подчеркивало соблазнительную анатомию ее чувственного тела, и на протяжении всей вечеринки мужчины буквально не сводили с нее глаз. И Джон Харрисон не был исключением.
– Пожалуй, я понимаю Элоизу, – задумчиво добавила Марианна и вдруг спросила с самой невинной улыбкой: – А ты?.. Разве тебе эта Джейни не показалась привлекательной?
Но Роберт слишком хорошо знал свою жену, чтобы попасться на эту удочку. Вместо ответа он только от души рассмеялся и покачал головой. Такси уже сворачивало к их дому на Семьдесят девятой улице, и Роберт рассчитывал уйти от ответа, но Марианна не отставала.
– Нет, скажи!.. – потребовала она, дернув его за рукав. – Неужели Джейни тебе ни капельки не понравилась?
– Ни в коем случае, мэм, – ответил Роберт с напускной торжественностью. – Во-первых, она косит, а во-вторых… Во-вторых, с такой фигурой, как у нее, нельзя носить открытые платья. Просто не понимаю, о чем думал Орловский, когда приглашал ее на вечеринку…
Тут они оба рассмеялись. Роберт был прирожденным дипломатом, и Марианне редко удавалось загнать его в угол своими каверзными вопросами. Так и сейчас он подтвердил свою лояльность жене и в то же время не погрешил против истины. Огромные зеленые глаза Джейни действительно были с легкой косинкой, которая, впрочем, ничуть ее не портила. Что касалось слишком откровенного платья, то и здесь Роберт был прав: такое тело, как у нее, надо было прятать под самым толстым драпом, чтобы окружающие мужчины не посходили с ума.
Впрочем, на самого Роберта красавица-англичанка действительно не произвела никакого впечатления. Его уже давно не интересовал никто, кроме его собственной жены. Роберт обожал Марианну, и ему было совершенно наплевать на то, что она не может иметь детей. Сейчас ему хотелось только одного – как можно скорее подняться с ней на второй этаж и запереться в спальне.
Примерно в это же самое время похожий разговор происходил между Элоизой и Джоном. Правда, здесь преобладали повышенные тона и, уж точно, совсем другие намерения.
– Знаешь, – едко сказала Элоиза, – в какой-то момент мне показалось, что сейчас ты начнешь ее раздевать.
Джон действительно весь вечер танцевал только с Джейни и так крепко прижимался к ней, что это заметили все – в том числе и князь Орловский. Впрочем, самому Джону было решительно наплевать на произведенное впечатление. Еще до прихода гостей он совершил опустошительный набег на бар в кабинете, потом пил шампанское и мартини и вскоре вовсе перестал соображать, что делает. Впрочем, именно этого ему и хотелось больше всего.
Теперь Джон сидел на кровати, широко расставив ноги и опираясь на руки. Воротник его рубашки был расстегнут, «бабочка» съехала куда-то к левому уху, а влажные светлые волосы (он вынужден был намочить голову под краном, чтобы прийти в себя) клином свешивались на лоб.
– Ради бога, Эл, пр… прекрати!.. – пробормотал Джон заплетающимся языком. – Я просто хотел быть вежливым. Джейни недавно в Штатах, и ей многое еще кажется чужим, странным. Я хотел, чтобы она чувствовала себя как дома…
– Как удачно… для тебя, – холодно произнесла Элоиза. – Если судить по тому, что вы практически целовались у всех на глазах, то тебе это удалось, мистер Гостеприимство. Ну а то, что у нее с плеча соскользнула бретелька и все увидели ее грудь, это, наверное, было простой случайностью. Верно я говорю, Джон?..
Элоиза тоже выпила больше обычного, но, в отличие от Джона, продолжала держать себя в руках. Теперь она расхаживала по комнате из стороны в сторону и нервно курила, презрительно поглядывая на пьяного мужа.
– Ничего мы не целовались, и ты это отлично знаешь, – возразил он. – Мы танс… танцевали.
– Пожалуй, ты прав, – неожиданно согласилась Элоиза. – Вы не целовались. Вы почти что трахались под музыку…
Она остановилась посреди комнаты и притопнула каблуком.
– Ты унизил меня перед моими друзьями, подонок! – прошипела она с неожиданной злобой. – И ты за это заплатишь!..
Как уже убедилась Габриэлла, слова у ее матери никогда не расходились с делами, однако Джон только громко фыркнул.
– Быть может, Эл, если бы ты не отказывалась спать со мной, мне бы и в голову не пришло танцевать подобным образом с первой попавшейся… незнакомкой, – проговорил он и сразу же подумал, что на самом деле ему уже давно безразлично, спит с ним Элоиза или нет. Особенно после мерзких сцен избиения Габриэллы.
– Ты мерзавец! – выкрикнула Элоиза. – Отвратительный, мерзкий негодяй!
– На себя посмотри! – заорал в ответ Джон, и лицо его налилось темной кровью. Обычно он старался не повышать голоса, чтобы Габриэлла не слышала их ссор, но сейчас он совершенно забыл о дочери. К счастью, на этот раз Габриэлла действительно ничего не слышала. Она крепко спала.
– Ты пьян, Джон, – Элоиза подошла к мужу так близко, как только осмелилась. Джон был в ярости, а все потому, что жена была совершенно права: он действительно был не прочь отбить девчонку у Владимира Орловского. «И, пожалуй, еще не поздно, – подумал Джон неожиданно. – А Элоиза?.. Что ж, плевать на нее…»
Его любовь к Элоизе остыла уже давно и окончательно, и он считал, что продолжать хранить ей верность только потому, что они состояли в браке, было бы глупо. Больше того, Элоиза заслуживала всяческого пренебрежения с его стороны уже тем, что была холодна с ним и жестока с дочерью. На этом основании Джон считал, что ничем ей не обязан.
– Ты просто ублюдок, а она – шлюха, – заявила Элоиза, желая унизить и уязвить его. Но Джону было все равно, что она думала или говорила, к тому же он был действительно пьян, сильно пьян. В эти минуты он ненавидел свою жену, и она это почувствовала. И – из предосторожности – отступила на полшага назад.
