Странно, что Иоанн, в отличие от синоптиков, ни словом не намекает на «учреждение Причастия», заменив этот момент одержимостью Иуды, несмотря на предельную тщательность описания вечери, которой он посвящает пять из двадцати одной главы своего повествования.
Далее следует описание из Евангелия от Марка: «И когда они ели, Иисус, взяв хлеб, благословил, преломил, дал им и сказал: приимите, ядите; сие есть Тело Моё. И, взяв чашу, благодарив, подал им: и пили из неё все. И сказал им: сие есть Кровь Моя Нового Завета, за многих изливаемая» (Мк. 14:22-24).
Здесь перед нами Великая Мистерия, соответствующая Малой Мистерии, описывающей пиршество в Кане.
Далее история запутывается всеми возможными способами; основные моменты близки каждому читателю, и трудно удержаться от того, чтобы сослаться на них подробно.
Бичевание
(Мк. 14:65; 15:15,19; Ин. 18:22; 19:1 и т. д.)
Вспомните, что Диониса судили, унижали и бичевали по велению Пенфея. Вся эта сцена в «Вакханках» чрезвычайно напоминает суд над Иисусом.
Иисус тоже предстаёт пред религиозными властями и царём (людьми, чью божественность и царственность он взял на себя, дабы умереть вместо них), и они приговаривают его к смерти. Здесь нам придётся снова сослаться на магическую причину жертвоприношения, каковая заключается в том, чтобы продлить власть царя (или зерна). Поэтому мнимый царь предаётся суду, тогда как должностное лицо-исполнитель — в данном случае Пилат (неважно, понимает ли он, что такая магия — дело довольно жестокое) — церемониально омывает руки, дабы его не преследовал призрак жертвы.
Теперь мы подошли к церемониальному облачению и коронации фиктивного царя, уже разъяснённым выше, и к финальной сцене распятия. В последней мы практически впервые сталкиваемся с солярным символизмом, ибо прежде у нас было не так уж и много поводов обратиться к нему, если не считать двенадцати учеников (один из которых — про'кпятый, предатель), каковые соответствуют двенадцати окружающим Солнце знакам Зодиака, один из которых (Скорпион) считается астрологами коварным и губительным. Перекладина креста — экватор, пересекаемый Солнцем в день весеннего равноденствия, когда, как утверждают, и умер Иисус.
*
Здесь нам опять придётся сослаться на Фрэзера («Адонис, Аттис, Осирис», т. I, стр. 301310): «Одним из богов восточного происхождения, которые на закате античного мира вступили в борьбу за господство над Западом, был Митра. Громадная популярность этого культа засвидетельствована памятниками, рассеянными в большом количестве по всей территории Римской Империи. Учением и обрядовостью культ Митры во многих отношениях напоминает не только культ Великой Матери, но и христианство. Это сходство бросилось в глаза самим христианским богословам, и они истолковали его как дело рук дьявола, постаравшегося совратить души людей с пути истинного с помощью этой лживой и коварной подделки под христианство. Точно так же многие из местных языческих ритуалов показались испанским завоевателям Мексики и Перу дьявольской пародией на христианские таинства.
Современный специалист в области сравнительного религиоведения с куда большим основанием видит в такого рода сходствах результат независимой работы человеческого ум в его пусть неуклюжих, но искренних попытках постичь тайну мира и перестроить в соответствии с этой ужасной тайной свою жизнь. Как бы то ни было, несомненно одно: митраизм, сочетающий возвышенную обрядовость со стремлением к нравственной чистоте и к достижению бессмертия, показал себя грозным соперником христианства. В течение какого-то времени нельзя было предсказать исход борьбы между этими конкурирующими вероисповеданиями. Заметные пережитки этой долгой борьбы сохранились в нашем празднике Рождества Христова, который церковь, скорее всего, позаимствовала непосредственно из этого языческого культа. По юлианскому календарю 25 декабря считалось днём зимнего солнцестояния и днём рождения солнца; с этого момента дни становятся длиннее и солнце греет всё сильнее. В Сирии и Египте празднование рождения солнца отличалось интересными особенностями. Его участники удалялись во внутренние приделы храма и в полночь выбегали оттуда с криком: “Дева родила! Свет прибывает!” Египтяне даже изображали новорождённое солнце в виде куклы, которую они в день рождения (день зимнего солнцестояния) изготовляли и выставляли на обозрение верующих. Дева, которая зачала и родила 25 декабря сына, была, несомненно, великой Восточной богиней, которую семиты звали Небесной Девой или просто Небесной Богиней: в населённых семитическими народами странах она выступала как ипостась
Астарты. Сторонники же культа Митры называли его Солнцем или, как они выражались, Всепобеждающим Солнцем и в силу этого датировали его рождение также 25 декабря. Евангелия ни словом не упоминают о дате рождения Христа. Поэтому ранние христиане этот праздник не отмечали. Однако со временем египетские христиане стали считать Рождеством 6 января; обычай празднования в этот день дня рождения Спасителя к IV столетию распространился по всему востоку. Но в конце III — начале IV столетия Западная церковь, которая отказывалась датировать Рождество 6 января, установила в качестве подлинной даты 25 декабря. Со временем с этим решением согласилась и Восточная церковь. В Антиохии, например, это изменение вошло в силу лишь в 375 году нашей эры.
Какими соображениями церковные власти руководствовались при учреждении празднования Рождества? Очень откровенно причины этого нововведения изложены одним сирийским автором христианского вероисповедания. “Отцы церкви перенесли празднование с 6 января на 25 декабря вот почему. У язычников был обычай того же 25 декабря праздновать день рождения солнца, в честь которого они зажигали огни. Христиане также принимали участие в этих торжествах. Когда церковные власти поняли, что христиане сохраняют пристрастие к этому празднику, они посоветовались и решили, что настоящее Рождество должно отмечаться 25 декабря, а 6 января — праздник богоявления (эпифании). Вот почему сохранился также обычай жечь свечи до 6 января”. То, что Рождество имеет языческие корни, молчаливо признаёт Блаженный Августин, когда он увещевает братьев во Христе праздновать этот день не как язычники, то есть из-за рождения солнца, а ради того, кто сотворил солнце. Папа Лев Великий также осуждал это вредоносное суеверие — представление о Рождестве как о возрождении солнца, а не как о Рождестве Христовом.
Из этого следует, что церковь приняла решение праздновать день рождения своего основателя 25 декабря для того, чтобы перевести религиозное рвение язычников с солнца на того, кто звался Солнцем Справедливости. В таком случае нет ничего невероятного в гипотезе о том, что такого же порядка мотивы могли побудить церковные власти уподобить Пасху, то есть празднование смерти и воскресения Господа, празднованию смерти и воскресения другого азиатского бога, которое приходилось на то же время года. Действительно, греческие, сицилийские и итальянские пасхальные обряды удивительно напоминают культ Адониса. Я уже высказывал предположение, что церковь сознательно приспособила новый праздник к его языческому прототипу, для того чтобы завербовать для христианства как можно больше сторонников. Но этот шаг в грекоязычных областях античного мира был сделай быстрее, чем в странах, говорящих на латыни: ведь культ Адониса процветал у греков, а на Рим и на Запад вообще оказал незначительное влияние. Он наверняка не был частью официальной римской религии. Чувства римской черни завоевал не он, а более варварский культ Аттиса и Великой Матери. Между прочим, смерть и воскресение Аттиса официально праздновались в Риме 24 и 25 марта: последнее число считалось днём весеннего равноденствия, то есть днём, наиболее подходящим для возрождения бога растительности, всю зиму проспавшего мёртвым сном. Если верить широко распространённому древнему поверью, крестный путь Христа также приходился на 25 марта. Некоторые христиане, не обращая внимания на положение луны на небе, регулярно отмечали в этот день распятие Спасителя. Этот обычай соблюдался во Фригии, Каппадокии и Галлии: есть основания полагать, что одно время ему следовали и в самом Риме. Так что предание, датировавшее смерть Христа 25 марта, было весьма древним и пустило глубокие корни. Это тем более замечательно, что, как показывают астрономические расчёты, оно не имело под собой ни малейшего исторического основания. Необходимо поэтому сделать следующий вывод: восхождение Христа на Голгофу было специально приурочено к этой дате для того чтобы соответствовать более древнему празднованию весеннего равноденствия. Таково мнение весьма эрудированного историка церкви — монсеньора Луи Дюшэн; он указывает на то, что смерть Спасителя стала, таким образом, приходиться как раз на тот день, в который, по распространённому верованию, был сотворён мир. Воскресение Аттиса, который сочетал в одном лице Бога-отца и Бога-сына, официально отмечалось в Риме в этот же день. Стоит также вспомнить, что празднование дня святого
