Рим. 6:12-22: «Итак да не царствует грех в смертном вашем теле, чтобы вам повиноваться ему в похотях его; и не предавайте членов ваших греху в орудия неправды, но представьте себя Богу, как оживших из мёртвых, и члены ваши Богу в орудия праведности. Грех не должен над вами господствовать, ибо вы не под законом, но под благодатью. Что же? станем ли грешить, потому что мы не под законом, а под благодатью? Никак. Неужели вы не знаете, что, кому вы отдаёте себя в рабы для послушания, того вы и рабы, кому повинуетесь, или рабы греха к смерти, или послушания к праведности? Благодарение Богу, что вы, быв прежде рабами греха, от сердца стали послушны тому образу учения, которому предали себя. Освободившись же от греха, вы стали рабами праведности. Говорю по рассуждению человеческому, ради немощи плоти вашей. Как предавали вы члены ваши в рабы нечистоте и беззаконию на дела беззаконные, так ныне представьте члены ваши в рабы праведности на дела святые. Ибо, когда вы были рабами греха, тогда были свободны от праведности. Какой же плод вы имели тогда? Такие дела, каких ныне сами стыдитесь, потому что конец их — смерть. Но ныне, когда вы освободились от греха и стали рабами Богу, плод ваш есть святость, а конец — жизнь вечная».
Рим. 6:1-3: «Что же скажем? оставаться ли нам в грехе, чтобы умножилась благодать? Никак.
Мы умерли для греха: как же нам жить в нём? Неужели не знаете, что все мы, крестившиеся во Христа Иисуса, в смерть Его крестились?»
Бог, избравший нас из вечности, дабы избавить нас от проклятия наших товарищей, взывает к нашей щедрости и благодарности. Но он никогда не откажется от своих слов, кроме как в случае с «Сыном Погибели». Вот Павел, а вот Иисус, мистер Шоу никуда не денется от этого.
Деяния Апостолов
Теперь вернёмся к повествованию Деяний Апостолов, которое мы оставили в том месте, где камневание Стефана последовало за появлением Павла. Автор Деяний, рассказчик столь же замечательный, как и Лука, был (тоже подобно Луке) куда слабее в крепости мысли, нежели в искусстве художественной литературы. Посему те, кто любит истории и непригоден для богословия, обычно приписывают авторство Деяний Луке, тогда как сама книга изобличается паулинистскими богословами как поддельная, ибо Павел (как, впрочем, и все апостолы) представлен в ней как банальшейший ревивалист, интересный нам скорее своими приключениями, нежели какими бы то ни было качествами ума или характера.
И правда, не будь Посланий, мы могли бы составить куда как скудное представление об апостолах. Павел, в частности, описывается как создатель метода, непрерывно использующегося до сего дня. Всякий раз, обращаясь к публике, он с великим рвением проходится по своим прегрешениям до псевдообращения (надёжно утвердившего его в нынешнем состоянии святости); и повторяет историю этого обращения раз за разом, завершая её увещеванием слушателей последовать за ним и спастись и стращаниями карой небесной, которая настигнет их, буде они откажутся. И сегодня на каждом ревивалистском собрания можно услышать те же самые вещи, сопровождаемые такими же обращениями.
Это вполне естественно; но это совершенно не похоже на проповеди Иисуса, который ни разу не заикнулся о собственной личной истории и никогда не «доводил» публику до исступления. Такая тактика только нервирует; она не несёт ни малейшего просвещения; самому невежественному человеку достаточно лишь упиваться собственным тщеславием и принимать своё самодовольство за Святого Духа, чтобы сойти за апостола; и в этом нет ничего похожего на характерные доктрины Иисуса.
Святой Дух способен делать что угодно, создавая чудеса науки и искусства, и укрепляя людей, дабы позволить им снести всевозможные мучения во имя торжества знания, и обогащая, и насыщая жизнь («чтобы имели жизнь и имели с избытком»); но, как описано в Деяниях, апостолы не принимают участия в борьбе, кроме как с преследователями и гонителями. С того дня, когда их преемники добились самых вершин, как в Женеве (ноксовском «совершенном граде Христовом» ), в Шотландии, в Ольстере, всякая духовная деятельность кроме зарабатывания денег и походов в церковь была искоренена; еретики жестоко преследовались; а удовольствия, которые можно было приобрести за деньги, попали под запрет, дабы их владельцы были вынуждены продолжать делать деньги, ибо не могли делать ничего иного. Отчасти компенсация за все эти лишения — нездоровое самомнение избранников Божьих, с их зарезервированным местечком в небесах, а отчасти (ибо даже самый выживший из ума тупица не может провести всю свою жизнь в самолюбовании) — куда менее невинное возбуждение от возможности карать других людей за то, что те не восторгаются ими, и выискивать грехи у тех, кто достаточно умён, чтобы быть неспособным к убогому ханжеству, всецело стремится к прекрасному и заинтересован в подлинных деяниях Святого Духа, пытаясь жить более разумной и насыщенной жизнью.
Отвратительные игры чудовищных детей с адскими угрозами — ещё одно из этих отклонений и, возможно, самое омерзительное и вредоносное из них. Оно ведёт исключительно к тому, что подражателей апостолов (которые называют себя святыми Вилли и Стиггинсами: в насмешку ли, в честь ли пуритан и святых) от всего сердца ненавидят все, кто не принадлежит к их общинам, а зачастую и те, кто к ним принадлежит. Пока что никто не ненавидит Иисуса, однако многие из тех, кого истязали в детстве от его имени, переносят на него своё общее отвращение ко всему, что связано с религией Слова; тогда как другие, знающие о нём только в искажённом виде, как сентиментального пацифиста и аскета — свою общую антипатию к персонажам подобного рода. Точно так же студент, вынужденный «проходить» Шекспира как университетский предмет, может возненавидеть Шекспира; а тот, кто испытывает неприязнь к театру, может перенести эту антипатию и на Мольера, не прочтя ни единой его строки и не посмотрев ни единой его пьесы; но никто, мало-мальски знакомый с творчеством Шекспира или Мольера, не смог бы, скорее всего, ненавидеть их или без ужаса и сострадания читать описание их оскорблений, пыток и убийств. То же самое верно и в отношении Иисуса. Но требуются напряжённейшие усилия совести, дабы воздержаться от восклицания «Так ему и надо!», когда мы читаем о камневании Стефана; и никого ни на два пенса не заботит мученичество Петра; куда лучшие люди умерли дурной смертью: тот же почтенный Хью Латимер , сожжённый нами, стоил пятидесяти Стефанов и дюжины Петров. В конце концов начинаешь чувствовать, что, призвав Петра из его лодки, Иисус испоганил честного рыбака, а на месте испорченного не сумел сотворить ничего лучшего, нежели торговца спасением.
Вот единственное требующее комментариев утверждение этого раздела: «Автор Деяний, рассказчик столь же замечательный, как и Лука, был (тоже подобно Луке) куда слабее в крепости мысли, нежели в искусстве художественной литературы. Посему те, кто любит истории и непригоден для богословия, обычно приписывают авторство Деяний Луке». Как можно заметить, в число таковых людей включены практически все ортодоксальные богословы. Аргумент мистера Шоу заключается в том, что Деяния полны сальвационистской теологии; однако столь же обильно представлена она и у Луки. Даже будь это иначе, нет причин сомневаться, что один человек мог написать обе книги. Все богословские труды полны ограничений; кроме того, Лука мог изменить своё мнение. Но однозначных противоречий мы здесь не наблюдали. Да и если бы они тут были, это ничего не значит для нас по сравнению с незамысловатым утверждением, которым начинаются Деяния Апостолов:
«Первую книгу написал я к тебе, Феофил, о всём, что Иисус делал и чему учил от начала до того дня, в который Он вознёсся, дав Святым Духом повеления Апостолам, которых Он избрал, которым и явил Себя живым, по страдании Своём, со многими верными доказательствами, в продолжение сорока дней являясь им и говоря о Царствии Божием. Но вы примете силу, когда сойдёт на вас Дух Святый; и будете Мне свидетелями в Иерусалиме и во всей Иудее и Самарии и даже до края земли» (Деян. 1:1-3,8).
