О да. Многократно.

– И что тогда насчет заготийской лотереи?

Ты обязательно что-нибудь выиграешь.

– Всякий раз, как куплю билет?

Всякий раз.

Вор вышел на тропу.

– А эта небольшая удача распространится на другие мои попытки?

Он задумался о тех случаях, когда малейшая помощь от божества удачи ему вполне пригодилась бы, в том числе отчаянный побег, который привел лишь к увеличению срока, который ему пришлось отрабатывать на топчаке в качестве покаяния.

Тебе следует спасти Фульферина, и тогда он сможет исполнить все требуемые ритуалы.

– Ладно, тогда договорились, – сказал Раффалон. Повернул свой все еще длинный нос в том направлении, где жили Вандаайо, и двинулся по тропе.

– Может, тебе было бы лучше путешествовать внутри твоей коробочки, обитой бархатом? – спросил он, сделав пару шагов.

Нет. Тогда ты можешь решить, что лучше нарушить сделку.

Операция шла успешно. Вандаайо бежали вперед не слишком рьяно, да и не смотрели за тем, не следит ли кто за ними. Вряд ли кто-то захотел бы бежать по тропе следом за шестью представителями их племени, так что они не бросили ни одного взгляда через пятнистое зеленое плечо. Ближе к вечеру, когда Раффалон спускался по склону в небольшую долину, он увидел движение в зелени среди деревьев на другой стороне ложбины. Полулюди шли, не замедляя шаг, подымаясь по тропе, идущей зигзагами вверх и дальше. Вор увидел, как на одном из поворотов тропы группа остановилась, и двое, несшие груз на шесте, передали его другой паре.

Раффалон более-менее представлял, сколько еще идти до земли Вандаайо. Вряд ли охотники за людьми успеют достичь границы до темноты. Скорее всего, на ночь остановятся. После роковой ошибки Ольвериона эта часть леса стала необитаемой, а крупные хищники, которых тут теперь достаточно, вряд ли побрезгуют плотью оборотней, когда им есть хочется.

Он постепенно нагонял их, пока не услышал покрякивание и шумное дыхание. Они были в паре поворотов тропы впереди. Начало смеркаться, он услышал и другие звуки. Подполз вперед и увидел, что тропа пересекает еще одну лужайку. Вандаайо прервали путь и принялись собирать дрова для костра и ветки папоротника, чтобы спать на них. Фульферин был все так же замотан в сеть, которой его поймали, и привязан к шесту, так что ему пришлось просто лежать кулем рядом с тропой.

Раффалон устроился за деревом и принялся следить за полулюдьми. Те развели костер и расселись вокруг него на корточках или скрестив ноги. С собой у них были большие кожаные мешки, из которых они достали куски мерзко пахнущего мяса и глиняные бутылки. К треску костра добавился хруст разрываемой плоти и бульканье, а потом – покрякивание, отрыжка и даже предостерегающий рык, когда кто-нибудь из Вандаайо проявлял излишний интерес к харчам своего товарища.

Стемнело. Услышав звук с другой тропы, полулюди насторожились. Положили недоеденное и встали, оглядываясь. Но спустя мгновение расслабились, но не слишком, увидев, как из леса вышла другая группа их соплеменников, неся на шесте свой вклад в ритуальную трапезу племени.

Полулюди обменялись приветствиями – по крайней мере, так Раффалон истолковал их покрякивание и ворчание. Однако он заметил, что две группы не смешиваются и что те, следом за которыми он шел, расслабились не окончательно, внимательно следя, как вновь пришедшие пошли за дровами для костра и ветками для ночлега. Двое из первой группы сразу же ушли от костра и уселись на корточки рядом с беднягой Фульферином, члены же второй группы постарались положить свою добычу как можно дальше от первой группы, насколько это позволял размер лужайки.

Последние лучи света, озарявшие густую листву над головой вора, угасли. Он смотрел, как вновь пришедшие взялись за нехитрую трапезу, а затем обе группы улеглись, каждая по дальнюю от другой группы сторону костра. Между двумя кострами осталась лишь утоптанная трава, на которой не было ни одного Вандаайо.

– Гм, – тихо сказал вор сам себе. Еще немного поглядев на противников, отполз подальше в лес и тихо обратился к божеству: – Мне потребуются обе руки.

Он почувствовал, как та рука, что держала изображение божества, поднялась к вороту туники. Спустя мгновение маленький кусок дерева упал ему за пазуху и оказался у живота.

Пока часть меня касается части тебя, я сохраняю власть над тобой, сказал голос у него в голове.

Вора разобрало любопытство.

– Ты действительно внутри дерева?

Я там, где я есть. Идол открывает… проводимость между там и здесь. А теперь, будь добр, займись спасением.

Пожав плечами, Раффалон отошел еще дальше по тропе, до того места, где видел небольшой ручей. Стал на колени и опустил руки в воду, ощупывая дно. Нашел то, что ему нужно. Встал и огляделся. В полусотне шагов от него стояло раскидистое дерево, нависая над ручьем. Он подошел к нему, порылся в мешке и достал крепкую веревку с узлами, на конце которой был крюк. Кинул вверх. Везение было на его стороне. Крюк крепко уцепился за ветку с первого броска.

Оставив веревку на дереве, он вернулся к краю лужайки. В мешке Фульферина уже лежали несколько камешков размером от ногтя большого пальца до кулака.

Не выходя из-за деревьев, он скрытно обошел лужайку, пока не нашел подходящее для его целей дерево. Полез наверх и вскоре нашел удобное место в развилке ветвей, с видом на оба лагеря. И принялся ждать.

На лужайку опустилась ночная тьма. Костры Вандаайо прогорели, и в них подкинули дров. И они снова прогорели. К этому времени все людоеды лежали на земле, свернувшись или распластавшись. Бодрствовали лишь по одному из каждой группы. Раффалон подметил, что часовые не смотрели в темноту, ожидая угрозы оттуда. Они пристально глядели друг на друга.

Он дождался, пока один из часовых не встал, чтобы подкинуть полено в костер. Когда сутулая фигура наклонилась за куском дерева, он шепотом обратился к божеству.

– Сейчас нам не помешало бы немного удачи.

И кинул камешек в темноту. Снаряд пролетел в ночном воздухе, и вор с удовлетворением услышал щелчок, когда камешек ударился в лысую башку Вандаайо.

– Ау! – вскрикнул раненый часовой и изрыгнул поток нечленораздельных гортанных звуков в сторону своего бодрствующего оппонента. Тот внимательно вгляделся и, хотя и не мог понять, почему другой возмутился, не отказал себе в удовольствии позлорадствовать.

Раненный в голову часовой вернулся на место и кинул полено в огонь. Присел, потирая ссадину на голове и глядя на оппонента, прищурившись и что-то бормоча. Раффалон решил, что это истовые клятвы отомстить за причиненный вред.

Вор дождался, пока второй часовой не решит, что пора подбросить в костер дров. Тот наклонился, чтобы взять бревно из запаса, сделанного его группой, и вор снова бросил камешек. Как и в первый раз, услышал стук удара, крик боли, а затем и радостное уханье с другой стороны лужайки.

Свежераненный Вандаайо подошел к краю пустого пространства между кострами и выдал несколько фраз обидчику, выставив нижнюю челюсть и потрясая кулаками. Адресат этих слов и жестов ответил тем же, а еще показал другому голую зеленую задницу, сопроводив это громкими шлепками жестких рук по ней.

И в тот самый момент, когда первый из часовых стоял, согнувшись и повернувшись задом к другому, Раффалон снова кинул камень, на сей раз побольше. Раздался звонкий удар по голове хлопающего себя по заднице, и новый крик боли и гнева.

Раненый Вандаайо резко развернулся и ринулся через пустое пространство, нащупывая рукой дубинку, заткнутую за веревку, которой был опоясан. Его оппонент схватил свое оружие, дубину, вытесанную из серого камня, выкрикнул боевой клич и ринулся навстречу. Они столкнулись посреди лужайки и набросились друг на друга. Горячность и плохая координация движений сполна компенсировались недюжинной силой, которой славились воины Вандаайо.

Шум и возня разбудили остальных, которые садились, вставали, моргая и осматриваясь. Раффалон быстро бросил несколько камней подряд, в том числе самый крупный. Благодаря удаче, дарованной маленьким божеством, каждый попал в цель, одного из полусонных воинов в двух группах. Один попал так удачно, что командир группы, пленившей Фульферина, упал на землю. Увидев, что главный лежит ничком, а часовой дерется с часовым из другой группы, остальные схватили оружие и с улюлюканьем ринулись на врага. Враги же, страдая от собственных ранений, ринулись им навстречу.