Я прибавил шаг.

     — Да куда ты летишь! Остановись! Тебя эта новость совсем не радует? Ты хочешь посох или нет?

     Я остановился и свирепо посмотрел на него. Он отпрянул.

     — Слушай, — округлил Ману глаза. — Мне прямо страшно от твоего взгляда! Что случилось-то?

     — Никто из Совета не хочет, чтобы я получил посох и стал равноправным заклинателем. Все для сынка Вестара.

     Ману уставился на меня.

     — С чего ты это взял?

     — Ладно, забудь, — выражения, заимствованные у людей, иногда сильно выручали.

     Ману замолк и молча зашагал рядом.

     Когда мы пересекли Врата, на Медвежью гору только-только опускались сумерки. В синеве неба горела луна. Ночные фонари синхронно зажгли трассу. Я снял мантию — пришлось тащить ее в руках. Она мне еще пригодится, чтобы укрыться от глаз стражи и так же незаметно вернуться в замок.

     По всему городу шумели машины. Люди шли с работы, неся пакеты с продуктами. Мерцающих гирлянд, новогодних вывесок и плакатов уже нигде не было. Видимо, праздничные дни закончились. Мы шли по голому асфальту. Месяц то и дело нырял за высотные дома.

     Я пошел в город, чтобы развеяться, но ноги сами привели меня сюда…

     Мы свернули в проулок к зеленой многоэтажке.

     — Знакомое место, — Ману сверкнул издевательской ухмылкой.

     Впереди — широкий двор, освещаемый одним единственным фонарем. В центре — каток, обнесенный оградой. Совсем недавно на этом самом месте я почти лишился зуба. Я невольно коснулся языком осколка зуба.

     Тут я заметил девичью фигуру, пригляделся и замер. Почему-то сердце порывисто застучало, а тело обессилело. Я не ожидал ее увидеть.

     — Эй, Север, привет! — крикнул Ману, выводя меня из остолбенения. Я с силой пихнул его локтем и, не ожидая от самого себя, швырнул на него мантию.

     Девчонка от неожиданного окрика вцепилась в бортик и теперь увидела нас.

     — Ладно, я пойду погуляю, — сказал Ману и зашагал прочь, скрываясь в тени.

     Я долго стоял, смотря ему вслед, и уже хотел идти следом за ним, но замер в нерешительности и посмотрел на девчонку.

     Она все еще стояла у бортика и смотрела на меня. Распущенные темные волосы струились из-под вязаной шапки. Даже издалека были видны ее раскрасневшиеся щеки. Одета она легко — в короткую куртку и джинсы, на ногах белые коньки.

     Я подошел прямо к бортику. Девчонка сделала шаг назад и неуклюже рухнула на лед. Я не смог сдержать улыбку.

     — Подожди, я тебе помогу.

     Я перемахнул через бортик.

     Не надо, я сама, — ответила она, поднимаясь.

     — Где-то я это уже слышал? — ответил я с иронией, припоминая случай у ограды, и протянул ей руку. Щеки ее вмиг залились краской, и теперь она казалась куда ранимей, чем показывала себя там у ограды. Она помедлила, но все же ухватилась за руку. Я потянул ее на себя, помогая подняться. Она резко скользнула в сторону, но успела вцепиться обеими руками мне в куртку.

     — Ты не умеешь кататься?

     Девчонка закивала головой.

     Я глянул вниз на ее коньки, они медленно разъезжались в стороны.

     — Почти получается держаться на них, — пошутил я, разряжая неловкость.

     — Я только пробую!

     — Давай я помогу сделать круг?

     — Давай, — ответила она, но глянув мне на ноги, фыркнула, и в упор посмотрела на меня. — А где коньки?

     — Нет, я сам не катаюсь… Но я видел, как это делают другие, это не сложнее сноуборда.

     Девчонка округлила глаза. И в них полыхнул интерес.

     — Ты катаешься на сноуборде?!

     — Да, иногда, — откровенно похвастался я.

     — А мне нравятся больше лыжи, на них безопаснее, — она выдохнула. — Но в городе не покатаешься, а выходить в горы мне запрещают…

     — Запрещают? Почему?

     — Давняя история... Мы с отцом попали под лавину и чудом спаслись…

     — Постой, а как тебя зовут? — перебил я ее.

     Мой внезапный вопрос обескуражил ее. Она уставилась на меня, словно я спросил что-то неприличное.

     — Северина, — сказала она и посмотрела куда-то в сторону. — А тебя твой друг, кажется, называл Кимом.

     — Да…

     Я следил за ее лицом, вспоминая образ маленькой девчонки в шапке с оленьими рожками. «Северина...» — отозвалось в памяти. Я усмехнулся.

     — Да… — повторился я.

     Я очень редко говорил свое полное имя, да и кому? Друзей у меня не было. Слова вырвались сами собой.

     — Мое полное имя Аким Олесон.

     — Странная у тебя фамилия…

     Ничего другого мне не оставалось, как пожать плечами.

     Северина отвела глаза, вспоминая, что все еще стоит, вцепившись мне в куртку. Она сделала шаг назад и чуть не рухнула, но я успел подхватить ее под руку.

     — Попробуем, — предупредил я, оживляясь. Мое настроение взлетело в миг, я был рад, что она осталась жива. Я развернул ее и зашагал вдоль бортика. Девчонка неуверенно заскользила по льду. Ноги разъехались в стороны, и она кое-как заставила их зашагать по льду.

     — Не бойся, — подбодрил я.

     Мы двинулись вдоль бортика. Она упорно смотрела под ноги. Опасение упасть не отпускало ее. Шаг за шагом мы еле завершили круг. Потом еще и еще, пока она не научилась уверенно шагать и немного скользить.

     Наконец девчонка осмелилась оторвать взгляд от ног, и теперь смотрела вперед и плавно заскользила по льду. Но тут же споткнулась и подалась в сторону.

     — Ой!

     В последний миг я поймал ее ладонь, не дав шлепнуться.

     Мы сделали еще пару кругов. Северина все еще вскрикивала, когда ее заносило, или она спотыкалась. Девчонка все еще не решалась отпустить мою руку, но мало по малу начала привыкать и уже более уверенно держалась на коньках самостоятельно, и наконец отпустила меня. Мне же оставалось наблюдать со стороны.

     Она осторожно развернулась, снова чуть не упав, но удержала равновесие и заскользила обратно, набирая скорость. Я поймал ее долгий взгляд. Она отвлеклась, а когда спохватилась, было поздно. Тело сжалось в ожидании неминуемого столкновения. Она в ужасе округлила глаза, с лету врезаясь в меня. Я даже не успел среагировать, увлеченный ее страхом. Мы полетели на лед. Я больно ударился затылком и спиной. Ей повезло больше — падение было мягким.

     — Ты сильно ударился? — она села на колени, помогая мне подняться.

     Корчась от звенящей боли, я схватился за ушибленный затылок и с усилием сел. Северина с тревогой наблюдала за мной. При падении с ее головы слетела шапка, и длинные волосы спутались, — она выглядела смешно.

     Но вдруг по катку прокатился пронзительный звук. Девчонка от неожиданности подпрыгнула, как пружина, потянулась к карману и достала мобильник. Бросив на меня хмурый взгляд, она нажала на кнопку и спрятала телефон обратно в карман. Но тот снова загудел. Она подскочила и тут же шлепнулась на лед. Подхватив и быстро надев шапку, она громко крикнула куда-то вверх:

     — Иду!!!

     Телефон тут же замолк.

     Я посмотрел на многоэтажку и где-то на восьмом этаже увидел на балконе женскую фигуру.

     — Помоги мне, моя обувь там.

     Я довел ее до бортика. Переобувшись, Северина подхватила связку коньков и глянула на меня.

     — Немного научилась.

     Я пожал плечами.

     Ее теплый взгляд сменился любопытством.

     — А ты где-то здесь живешь? Я тебя раньше не видела?

     — Да… — растерянно ответил я.

     — Ну тогда мы еще увидимся!

     — Северина!!! — обрушился настойчивый женский голос сверху.

     — Да иду же!!! — крикнула девчонка ввысь, выдыхая пар. Становилось морозно.

     — Твои родители волнуются, наверное. У тебя добрый отец? — спросил я как бы невзначай, чтобы узнать, что с ним произошло.

     — О да, папа очень добрый. Добрее, чем мама.

     Я улыбнулся и понял, что если она еще помедлит, то мать прибежит сама.