– Что, например? Перебраться в Индию? Изменить религию? Уйти в монастырь? Придумать что-то принципиально новое в преподавании танца в Джулиардской школе? Что ты имеешь в виду, черт подери? Ты хочешь от меня уйти? Тогда Джулиард и Калифорния тут ни при чем.

Билл был обижен, растерян и, наконец, не на шутку рассержен. Почему она так с ним поступает? Чем он это заслужил? Он тяжело работал, добился успеха, его родители гордились бы им, если были бы живы, но оба умерли от рака, когда ему было двадцать с небольшим лет. Ни братьев, ни сестер у него не было, жена и сыновья – единственные родственники.

Теперь же, если они расстанутся, Биллу предстояло снова остаться одному, совершенно одному, без троих любимых людей, а все потому, что он что-то сделал не так – слишком много работал, стараясь обеспечить свою семью. Несправедливость ее слов внезапно наполнила его яростью.

– Ты просто меня не понимаешь, – мягко настаивала Лесли.

– Нет, не понимаю. Ты говоришь, что не хочешь переезжать в Калифорнию. Я говорю, что, раз все дело в этом, мы останемся здесь и пошлем к черту телекомпанию. Им придется с этим смириться. Ну и что дальше? Возвращаемся в исходную точку или как? Что между нами происходит, Лес?

Билла попеременно охватывали то гнев, то отчаяние, он не знал, что ей сказать, чтобы переубедить. Но он еще не понимал, что Лесли уже все для себя решила и не было никакой возможности отговорить ее.

– Я не знаю, как тебе это сказать...

Она взглянула на него глазами, полными слез, и на мгновение Биллу показалось, что он попал в одну из серий своего собственного фильма и не может выбраться... Бросит ли Лесли Билла?.. Может ли Билл стать другим?.. Понимает ли Лесли, как Билл ее любит?..

Ему вдруг захотелось рассмеяться или расплакаться, но ни того, ни другого он не сделал.

– Все кончено. Наверное, так прямо и надо сказать. Калифорния тут ни при чем. Я просто до сих пор не хотела себе в этом признаться, а теперь... Я больше так не могу. Я хочу жить своей жизнью, с ребятами, и заниматься своим делом, а не жить день и ночь с твоим сериалом...

«И с тобой, Билл, тоже», – подумала Лесли, но не решилась сказать это вслух. В его глазах была такая беспредельная боль, что она боялась не вынести ее и пойти на попятный.

– Прости, пожалуйста...

Билл стоял мертвенно-бледный, словно пораженный молнией.

– Ты забираешь мальчиков?

Как она может? Ведь он, несмотря на занятость, так их обожает, и это ей известно.

– Ты не сможешь сам о них заботиться в Калифорнии, – просто констатировала Лесли, в то время как он в ужасе смотрел на нее.

– Нет, но ты могла бы поехать со мной, чтобы помочь, – попытался пошутить Билл, однако обоим было не до шуток.

– Билл, не надо...

– А ты разрешишь им навещать меня?

Она кивнула, а он в душе молился, чтобы Лесли сдержала слово. Билл подумал, не бросить ли сериал, остаться в Нью-Йорке и упросить ее сохранить брак. Но он чувствовал, что время для подобных действий упущено. В своем сердце, душе и в сознании Лесли уже покинула его.

Оставалось лишь корить себя, что вовремя не заметил опасность. Может быть, тогда еще удалось бы что-то изменить. Но теперь, насколько он знал жену, это было невозможно. Все было кончено, хоть умоляй, хоть плачь. Он давно проиграл битву и даже не знал об этом. Этот этап его жизни закончился.

На протяжении двух следующих месяцев продолжалась агония, о которой Билл не мог вспоминать без слез. Трудное прощание с сыновьями. Переезд семьи на другую квартиру в Вест-Сайде. Первая ночь в одиночестве. У него снова и снова возникало желание отказаться от сериала и уговорить Лесли вернуться, но было ясно, что дверь заперта и никогда больше не откроется.

К тому же накануне своего отъезда в Калифорнию он узнал, что в Джулиардской школе работает преподаватель, который ей «очень симпатичен», как она выразилась. До романа дело там еще не дошло, Билл знал Лесли слишком хорошо, чтобы сомневаться в ее верности, однако она, похоже, влюбилась, и это одна из причин ее ухода. Она хотела свободы, чтобы строить свои отношения с тем парнем, не испытывая чувства вины перед Биллом Тигпеном. Лесли уверяла, что у них с ее коллегой-преподавателем много общих интересов, а с Биллом, кроме детей, ничего общего больше нет.

Адам болезненно воспринял расставание с отцом, но, поскольку ему было всего два с половиной года, он, безусловно, должен был быстро привыкнуть к новой жизни. Восьмимесячный же Томми вообще пока ничего не понимал.

Билл тяжело переживал расставание: слезы выступили у него на глазах и медленно потекли по щекам, когда самолет взмыл над Нью-Йорком и взял курс на Калифорнию.

Прибыв в Лос-Анджелес, он с головой ушел в работу над сериалом, работал днем и ночью, иногда даже спал на диване в своем офисе. Между тем рейтинг его детища продолжал расти, призы сыпались один за другим.

За семь лет, проведенных в Калифорнии, одержимость Билла Тигпена уменьшилась ненамного. «Ради жизни стоит жить» стал его гордостью и радостью, его товарищем и другом. У Билла больше не было причин сопротивляться. Он позволил, чтобы работа стала его повседневной страстью.

Сыновья периодически прилетали к нему на праздничные каникулы и на один месяц летом. Билл их беззаветно любил, каждый день вспоминал и очень скучал. Женщин в его жизни было много, но они появлялись и исчезали, не оставляя следа. Постоянными спутниками Билла оставались сериал и занятые в нем актеры.

Лесли давно вышла замуж за преподавателя Джулиардской школы и имела от него еще двоих детей, сама же наконец распрощалась с преподавательской карьерой. У нее хватало забот с четырьмя детьми, но, похоже, ей это нравилось.

Время от времени они с Биллом перезванивались, особенно когда у него гостили мальчики или кто-то из них заболевал, но сказать им друг другу теперь было нечего, и разговоры сводились к Адаму и Томми. Трудно было даже вспомнить их совместную супружескую жизнь. Боль от потери Лесли притупилась, и те хорошие годы подернулись забвением.

Все ушло, остались лишь сыновья. Они были главным предметом его любви, которая с особой силой проявлялась, когда они приезжали летом. Тогда Билл брал отпуск, одну половину которого они проводили в путешествиях, а другую – в Лос-Анджелесе: посещали Диснейленд, ходили в гости или просто отдыхали дома, где Билл готовил, заботился о ребятах.

Потом, после их отлета обратно в Нью-Йорк, он ужасно тосковал. Адам, которому скоро исполнялось десять, был ответственным, серьезным, милым, во многом похожим на мать. Томми в свои семь лет был еще ребенком – неорганизованным, капризным, рассеянным, но порой очень-очень симпатичным. Лесли часто говорила Биллу, что Томми во всем точная его копия, но сам Билл этого как-то не замечал. Он обожал их обоих и в долгие одинокие ночи в Лос-Анджелесе до боли в сердце сожалел, что их семья распалась.

Это была единственная в жизни вещь, которая по-настоящему удручала его. Билл ничего не мог изменить, но разлука с любимыми детьми казалась ему слишком высокой ценой за неудачный брак. Почему дети остались с Лесли, а не с ним? Почему лишь он понес наказание за потерянные годы? Разве это было справедливо? Нет. И Билла это убеждало только в одном – он больше никогда не позволит такому случиться, он не собирается больше безоглядно влюбляться, жениться, иметь детей и терять их. Конец. Точка. С годами он нашел великолепный выход из положения – актрисы, актрисы... Когда у него было на них время, что случалось нечасто.

Впервые прибыв в Калифорнию, еще переживая свежую боль от расставания с Лесли и малышами, Билл волею обстоятельств попал в объятия одной серьезной дамы-режиссера и имел с ней роман, который чуть не обернулся катастрофой. Она поселилась у него и завладела его жизнью: приглашала гостей, обставляла его квартиру, опекала Билла, пока тот не почувствовал, что задыхается. Прежде она училась в Калифорнийском университете, окончила аспирантуру в Йельском, постоянно твердила о степени доктора философии, снимала «серьезный» фильм и утверждала, что сериал – это недостойно Билла. Она с брезгливостью говорила об этом как о заразной болезни, от которой он быстро излечится, если только согласится на ее помощь.