Костомаров Н. И.
« Переяславская ночь».
Трагедия.
Перевод с укр. Александра Корсунова ( А. Корсуна).
Так освободился народ русский из-под ига польского египетского.
В Украине славной нашей
Раньше было тяжко, страшно,
Было некому спасать,
Господу молитвы слать.
Только Бог нас не забыл,
Украинцев наделил...
Радость ныне, скрылась смерть:
Некому нас одолеть!
Действующие лица:
Францишек Любомирский, переяславский староста.
Анастасий, священник.
Семен Герцик.
Петро Корженко.
Опанас, его племянник.
Чужестранец ( Лысенко).
Еврей Авраам.
Зацвилиховский, польский офицер.
Марина, сестра Лысенко.
Казаки, переяславцы, польские жолнеры.
Хор.
Действие происходит в 1649 году в городе Переяславе накануне Светлого Господнего Воскресения.
Сцена I.
Петро, чужестранец.
Петро
Так это правда, что ты мне поведал?
Чужестранец
Или Днепр у вас так широко разлился,
Что вести с берега того доходят,
Как из Московии?.. Всё Заднепровье,
Как гром его ударил, запылало.
С лугов, из нор выходят гайдамаки;
Пастух меняет на копье свой посох;
Забросил пахарь ниву – все орала,
Серпы идут на войсковое дело;
Садятся, наконец, и старики.
И женщины, и дети казаками
Вдруг сделались. Бегут все то и дело
Скорее к гетману, ужасным войско стало
Для неприятеля. И лях с евреем
Не знают, где б найти им скрыться место.
Везде, и на Подоле, на Волыни
Все огороды вытоптаны: всюду
Избили старост, выгнали солдат
Поместья взяли силой, а в церквях
Вдруг стало некому свершить богослуженья,
Вокруг же казаки одни, они
В пустынных храмах Бога прославляют.
Петро
Недаром уповают все на Бога!
Он милосерд; хоть строго и накажет,
А всё-таки вдруг смилуется снова.
Чужестранец
Об этом вы вестей не получали?
Петро
Что, человек, сказать тебе! И рад бы
В Господне царство, только не пускают
Грехи! Что может наш народ несчастный?
Как проса в поле, так и ляхов нынче!
А те, кто мог сопротивляться им,
Ушли или убиты, лишь остались
Седые старцы, женщины да дети,
А так же и предатели. Нашлись бы,
Наверно те, кто б на врагов поднялся,
Да только всё проклятые забрали:
Ни пики, ни ружья, ни карбованцев…
Что делать? Где надежда наша, сила?!
Чужестранец
(показывает на грудь)
Здесь наша сила!
( Показывает на небо).
Там надежда наша!
Я человек бывалый; много видел;
Немало бед и сам познал, и бедствий:
Вот, глаза правого недостаёт, и правой
Руки, и здесь, в натруженной груди,
Две пули всажено...
Хотя золотом всего меня обвесь,
Оно мне не придаст того значенья,
Как эти раны, через них могу
Любому украинцу разъяснить:
Смотри и знай, что своему я роду
Служил, как и другие; ты, мой брат,
Служить вот так же должен! Я скажу
Тебе, мой государь: вы всё скулите,
И сетованьям вашим нет конца,
А высвободитесь, – и нет в вас силы.
Вы ждёте, кто заступится за вас!
Тогда вам хорошо решать да спорить!
Пускай чужие насмерть ради вас
Стоят, а вы кричите: « Слава! Слава!
Нет ляхов, разгромили мы всех их»!..
Хмельницкий наш собрал большую силу
И рад помочь всем нашим горожанам;
Но только он к тем посылает помощь,
Кто сам подняться может. Посмотри,
К примеру, в Каневе… Я сам всё это видел.
Петро
Да, расскажи, что было там и как.
Чужестранец
А вот как: видишь, всё в субботу это было,
На Масленице. Ляхи и евреи,
Напившись, вечером гуляли много,
А ночью, пьяные, – где кто упал, там лег.
Ударил колокол в час полуночный глухо;
Огонь повсюду яркий разгорелся.
Шумит кругом, разноситься везде;
« Врагам погибель»! – эхом отдалось.
Те ляхи, в ком ум здравый оставался,
Услышав шум, скорее собрались;
Оповестили старосту. Проклятый
И в городе-то не был: веселился
В монастыре, откуда супостат
Прогнал монахов, что б ввести папистов.
Пока очнулись, глянули – телами
Наполнены все улицы; а войско
Всё разбежалось; только разобрались,
Мушкеты с пушками загрохотали, -
Настало время. Завязалась свалка!
И часа не прошло, – уж русским гибель
Совсем настала. Староста назад
Вернулся, высылает кастеляна:
« Им объяви, что я их всех прощу
И обещаю милость; только пусть
Сдадутся». Только это исполнять стал,
Как, не успев заговорить, замолк он!
« Как умирать, так все умрём! – вскричали
В единый голос все, – хоть режьте нас,
Казните, но погибнем казаками»!
Взбесившись, староста велел за это
Всех растерзать, всех резать и терзать:
От мала до велика, что б живой
Души не оставалось ни единой.
И по тому ужасному приказу
Кровавая потеха началась;
Весь Канев стал багровым и горячим,
И снег от крови таял, как от Солнца.
Без милости, почёта иль пощады
Всех резали; и всякий, для кого
Вдруг случай выпадет рассказывать об этом,
Глаза закроет и промолвит тихо,
Окончив тягостную повесть эту:
« Великий Бог, Твоя на это воля»!..
Но тут Господь наш сжалился над ними:
Отряд явился гайдамаков внезапно,
С Лысенко! И вступил он смело в город!
Почуяв это, бросили резню
И стали крепость защищать здесь ляхи.
А русские, воспрянув, подобрали
Оружие – и изнутри на них...
Хрясь, хрусть, бим-бом, а уже Лысенко в крепость
Вскочил. И сукины бежали дети.
А доблестный Лысенко, как увидел,
Какой они справляли жуткий пир
Над малороссиянами, велел, что б
Всех ляхов, униатов и евреев -
Всех до последнего – перегубить.
« Всё это им будет в воздаянье за невинных», –
Так он сказал. С прощённым воскресеньем,
За понедельником Великого поста,
Во вторник утром дань дарили бедным.
На Тясмине нагромоздили холмик
Из тел еврейских, вечером и утром,
И ночью, и на следующий день
Всё резали; католиков семь тысяч
Загублено, убито, как собак;
И женщин, и детей, виновных и невинных, -
Всех загубили... К вторнику уже
Ни сил, ни иноверцев не осталось;
За старостою в монастырь послали…
И привезли его в сопровожденье
Других господ, закованного в цепи.
Под вечер подлых шляхтичей сожгли,
Со старосты живьём содрали кожу.
Так отомстили недругам за нас!
К среде все церкви Божьи вдруг открылись,
И отслужили благодарственный молебен.
Петро
Всё обошлось прекрасно. Но смотри,
Могли ведь казаки и не нагрянуть,
И все б тогда пропали ни за что.
Так вот, брат, и для нас. Что делать нам,
Хоть даже и поднимемся? И нас
Всех измолотят, как зерно, здесь нам,
В краю, тебе известном, ждать нелепо
Подмоги от каких-то казаков.
Чужестранец
Зачем вам их? Вы сами казаки.
Надежду каневцы где находили?
Кого неволя угнетёт, измучит,
Тому уж всё равно – жить или нет,
Тот смерти жаждет сам. Нет, милый брат!
Иль вы уже наполовину ляхи,
Иль ляхи уж не обижают вас?
Петро
Ну, где не обижают, брат! Ведь ясно
Любому, кто б увидел: стыд и срам!
Как униатский ехал в храм епископ
На литанию, а его повозку
Везли двенадцать малороссиян,
И был извозчиком еврей! Да, видно,
Седмица светлая – назавтра Пасха,
А мы не знаем праздников, в церквах
Все дни не отправлялась служба: это
В храм Божий не пускают иудеи;
На откупе места содержат культа.
Как завтра будет, чем нам заплатить,
