— Уверен?

— Такое было, — откликнулся он. — несколько раз Разведка встречала миры, на которых цивилизация, войдя в штопор, губила сама себя. Самое обидное, что однажды мы опоздали совсем ненамного, на чуть. Не на столетие даже. Пришло сообщение об обнаруженной на окраине Галактики цивилизации с достаточно развитой промышленностью и высоким уровнем научной базы. Но вот моральный уровень развития... с этим обстояло хуже. Как обычно в таких случаях, рабочую экспедицию выслали сразу же.

— И? — тихонечко выдохнула Ис-Шабир.

— Когда она пришла в назначенный район планета была пуста и радиоактивна. Аборигены решили повоевать. Дали Небесные! А ведь и там могла существовать такая же красота! Небо, море, закаты, рассветы, плеск волн, шум листвы, пение цикад и птиц! Теперь весь цикл развития пойдёт почти с нуля. Но сколько на это будет затрачено времени! Подумайте только, — миллионы лет вычеркнуты, вырваны из истории. Миллионы лет эволюция шла своим путём, отбирала лучшее, пестовала жизнь, взращивала разум! А во что всё вылилось?

— Это было давно? — спросила Исси.

— Десять лет назад, — отозвался Имрэн, — совсем недавно. А будь у нас хоть пара лет, да хоть пара лишних месяцев! И всё могло б быть иначе...

Женщина присела на песок, поймала руку Имрэна. Рука была тёплая и влажная, испачканная в песке, и чуть дрожала.

— Вы там были? — спросила она, мальчишка отрицательно покачал головой.

— Мне рассказывали, — отозвался эхом, — и всё равно это тяжело.... Были и другие случаи... не легче.

— А вы сами-то бывали в Закрытых Секторах?

— Бывал, — улыбнулся он, — хоть и редко.

— И что там делали?

— Как что? — удивился он, — работал.

— Расскажете? — спросила женщина, поплотнее запахнув куртку. Ветер был пронзительно свеж, но мальчишка словно не замечал этого. Поднявшись, Имрэн отряхнул песок с одежды, улыбнулся.

— Отчего не рассказать. Расскажу. Вам, кстати, известно, что далеко не каждая цивилизация готова к последствиям встречи с... любой другой?

— Слышала, только не пойму почему.

— Думаю, побывай вы там, и объяснять не пришлось бы. Разница чувствуется сразу, хотя б по уровню агрессии. Вы когда-нибудь задумывались, что в Лиге этот уровень предельно низок?

Ис-Шабир удивлённо качнула головой.

— Хотите сказать, что так не везде?

— Ну, разумеется. А вы думаете, есть ещё причина, по которой общение с Закрытыми Секторами не приветствуется? Стратегическая Разведка всегда служила буфером, шлюзом, беря на себя заботу подготовки этих Секторов к контакту.

— Снижая уровень агрессии? — усмехнулась она.

— Зря смеётесь. Обычно, чем выше развита цивилизация, тем ниже уровень агрессии, это один из признаков истинной цивилизации, между прочим. Бывает, что правило не срабатывает, и тогда начинается история псевдоцивилизации. Бывает, что по каким-то причинам, законы природы, препятствующие развитию таких систем, бывают обойдены, это случается очень редко, но вам просто стоит уяснить, что так случается, и только. А жизнь везде балансирует на острие, живое везде стремится выжить. Порой псевдоцивилизации достигают изрядного уровня развития. Вспомните Рэну, знаменитую империю Кошу, которая едва не навязала войну Лиге. Но гораздо чаще это псевдоразвитие стирает самоё себя. К сожалению, попутно уничтожая и всё остальное.

— Псевдоцивилизация, — повторила женщина, — первый раз слышу этот термин. Якобы цивилизация... вы говорите, такое бывает? Но почему псевдо?

— Потому что, — усмехнулся Имри, — цивилизацией это назвать язык не поворачивается. Представьте себе наращиваемый научный потенциал, открытие поразительных возможностей и ... высокий уровень агрессии, когда человек человеку — враг, не конкретно один другому, но расслоение общества на кланы, которые антагонистичны друг другу. Развитие науки становится ещё одной потенциальной угрозой жизни в таком обществе, потому что присутствует соблазн открытия науки применить для уничтожения себе подобных, инакомыслящих, инакозаблуждающихся. Врагов.

— Да, — вздохнула Ис-Шабир, — невесело. Не хотела б я жить в таком мире, если они существуют.

— Существуют, к сожалению, — вздохнул Имрэн, — к сожалению, люди часто заблуждаются. Такая вот невесёлая история. Ирдал — одно из счастливых исключений из правила. Агрессия на мирах Закрытых Секторов направлена не только на себе подобных, а на всю окружающую среду. О последствиях не задумываются, с природой не считаются. Бьются лбом в стену, набивая себе синяки и шишки, учатся на ошибках. Рано или поздно из штопора выходят, или гибнут, как кому повезёт. Не скажу, что нас носят там на руках, скорее держат за смутьянов. Не любят. Самое смешное, знаете что? — Ис-Шабир промолчала, он пожал плечами, прочертил на песке черту пальцем босой ноги, — Самое смешное, Исси, то, что, судя по себе, такие заблуждающиеся цивилизации и любые другие, выше их развитые в научном плане цивилизации видят в столь же раз агрессивнее себя, насколько их наука обгоняет местную. В общем, ничего хорошего от пришельцев из других миров не ждут.

Ис-Шабир недоверчиво покачала головой.

— Хотите сказать, что такого не может быть, — заметил Имрэн спокойно, — видите, ваше сознание противится, не принимает ещё один вариант правды жизни.

Он подал ей руку, словно прочитав её желание подняться с мокрого песка, взглянул на звёзды. Ис-Шабир улыбнулась, глядя на него, пламенные сполохи шевелюры погасли в темноте, и он стал неотличим от любого другого мальчишки, даже выражение угадываемое на его лице было общим, свойственным мальчишкам, смотрящим на звёзды.

— Сколько вам лет, Имрэн? — спросила женщина невзначай.

Мальчишка усмехнулся, опустил взгляд на землю.

— Много, — ответил тихо, — скажу сколько, будете смеяться, думая, что я пошутил.

— И всё же?

— Много, Исси. Мне хватает. А вам вовсе незачем знать, с точностью до десятого знака после запятой.

Ис-Шабир нашла Имрэна в маленькой каморке, что служила кабинетом одному из многочисленной братии учёных. Мальчишка вольготно устроился в кресле, подобрав под себя ноги, и насмешливо пролистывал один из десятка гроссбухов, что именовались журналом исследований. Заметив её, улыбнулся, открыто и лучезарно.

— Слишком много «не», — заметил спокойно, — вам не кажется?

— Кажется, — ответила Исси и присела на табурет рядом.

Имрэн отложил журнал, посмотрел на неё внимательно, улыбнулся открыто, словно обдал теплом.

— Я могу взглянуть на экспонаты? — спросил он, откладывая журнал в сторону

— Разумеется.

Ис-Шабир поднялась на ноги, предложила:

— Идёмте, я вас провожу, вас не знают, а сам потеряетесь по дороге.

Имрэн по кошачьи, ловко вспрыгнул на ноги, поднявшись из кресла. Идя за ней следом по хитросплетению коридоров и коридорчиков, отмечал, что архитектура исследовательского центра более всего напоминает лабиринт.

Исси провела его до упрятанного за несколькими, полными ветоши, складами, скоростного лифта, зашла внутрь, кивнула, предложив присоединиться. Обычно у всех, кто впервые попадал в этот лифт, на лице возникала оторопь, на острове не было высотных зданий, и мало кто мог легко воспринять истину, что здание может расти под землю, а не возноситься к небесам, стремясь проколоть облака. На лице Имрэна, этой обычной для других лиц, оторопи непонимания не возникло. Он молча вошёл и кивнул головою. Волосы колыхнулись, словно яркое, светлое пламя.

Ис-Шабир смотрела на него, привлечённая этими яркими сполохами, словно заревом пожара. Рассматривая его, отмечала точеную чёткость черт, поражалась ровному загару плотной кожи. Мальчишка был красив, но это не бросалось в глаза, что б понять это следовало внимательно к нему присмотреться. А, возможно, мешало обычное насмешливое выражение на лице, искорка в янтарных сияющих глазах.

И чем далее, тем более становилось явным, что мальчишка навряд ли имел в своих жилах более чем пару капель ирдалийских кровей. Рыжина, полыхающая пламенем, сбивала с толку, словно заслоняла занавесом огня отнюдь не ирдалийские черты лица. А ещё было в нём нечто, едва заметное, скорее чувствуемое, чем видимое, что заставляло женщину чувствовать себя рядом с ним не совсем уютно.