After the sunset

После заката

Вот опять. Снова  я бегу из дома, из этого чертового ада, переполненного цинизмом и злобой. Я бегу от всех этих проблем, всех ссор, которые поджидают меня. Каждый раз этот бег напоминает мне сцену из фильма «Форест Гамп». Он бежал от задир, которые доставали его, от злобных парней, которые бросались камнями. Так же бегу и я. Правда, бегу я от своей жизни. От всех ублюдков, которые ее переполняют. Как бы грубо это не звучало. Да. Я бегу. Я Мэрил Льюс, которая будет бежать вечно.

…

- Где моя куртка?! Я же просила ее не трогать! – обозленная в последнее время на весь мир кричала я. Не знаю, почему я все время ору. Почему не могу задать обычный вопрос без злости в голосе, без возмущения.

- Если бы ты не бросала свои вещи, где тебе вздумается, таких вопросов бы не возникало.

Да. Ничего другого ты не можешь сказать. Никогда не мог. Хоть бы попытался выдавить из себя одно милое словечко, одну похвалу в мой адрес.  Но нет. Ты всегда, всегда всем не доволен. Моим внешним видом, моими словами, тем, что я делаю, куда хожу. Ты не доволен моей личностью. Ты не доволен мной.

- Вернись пораньше сегодня.

- Не думаю, что это хорошая идея.

-Это не просьба.

-Мне плевать. – С этими словами я захлопнула дверь. Я старалась сделать это с такой силой, с таким мастерством, чтобы он навсегда запомнил этот момент. Момент, когда его дочь ушла. Ушла с мыслью, что никогда больше не вернется в эту дыру. И он должен был в это поверить.

…

Я бегу. Снова. И опять чувствую себя свободной, независимой. Нет. Я чувствую себя покинутой, озлобленной на весь мир. Снова. Когда это перестанет приносить мне удовольствие. Когда я перестану чувствовать это наслаждение. Какое наслаждение?! Что ты несешь?! Я одинока…Я свободна..Что происходит?

Нет. Дом. Я возле него. Что я тут делаю. Опять навернула круг. Когда это прекратиться. Когда он заметит меня? Почему это так волнует. Почему мысли лишь о том, чтобы он меня заметил, чтобы до него дошло, что я кто-то, что я есть. Чтобы все заметили, что я существую, что я не просто декорация на сцене какого-то дерьмового театра. Я кто-то.

…

Вечер. Я сижу на кресле и наблюдаю заход солнца.

Солнце. Почему я не могу быть им. Почему я не могу быть такой необходимой, почему я не могу быть такой нужной, почему я не могу быть тем, без чего не выживет Вселенная, без чего не выживет ни одна живность этого ничтожного мира.

Солнце. Никогда не устану любоваться, как оно нежно, постепенно и так изящно покидает горизонт, скрывается за ним. И каждый раз это столь обыденное явление показывает себя с другой стороны, открывает свои новые черты, каких мы до сих пор не знали. Или просто не замечали. Как он не замечает меня. И каждый раз оно напоминает о себе, старается привлечь наше внимание, старается сделать так, чтобы мы, наконец, уловили то, что раньше ускользало от нашего взгляда. А когда заметим – восхищение одолевает нами. Может, я должна привлечь его внимание? Как солнце привлекает миллиарды взглядов. Постараться сделать так, чтобы он разглядел во мне нечто особенное.…  Нет! Это просто вздор! Глупые мысли! Перестань думать об этом! Перестань!

-Мэрил, кексы готовы, можешь спускаться! –  откуда-то с первого этажа крикнул Юджин, мой давний приятель. Я приходила к нему время от времени. Он всегда был не особо разговорчив, не задавал лишних вопросов, но готовил отменную выпечку. Мы познакомились, когда мне было лет 12. Я разлила на него сок и расплакалась от стыда. Странно. Но с того момента, я перестала плакать.

- Я не знал, что лучше, шоколадная или ванильная начинка, так что сейчас перед тобой оба варианта. Пробуй, запивай и наслаждайся.

И вот первый кекс направился в мой рот. Каждый кусочек был вкуснее предыдущего. У этого парня был талант, настоящий дар. Случалось, что я наблюдала за тем, как он готовит, и это поистине не передаваемое зрелище. У него была страсть к этому делу, и он знал об этом.

- Я нашел одно место, в переулке Уилидж. Думаю, оно идеально подойдет для моей первой пекарни.

Он не думал, он знал об этом. Это можно было увидеть, лишь мельком взглянув на него. Искры в этих сумасшедших глазах так и выпрыгивали наружу, так и кричали: «О да! Это то, что нужно!  Это то, что действительно мне подходит!».

- Нужно договориться с человеком, чтобы это место придержали еще на пару дней.

- У тебя уже достаточно денег?

- Да. И это еще больше продвигает меня к задуманному. А ты? Все еще не выбрала колледж? Хотя знаешь, это твое дело, лишняя информация моему мозгу не требуется, - сказал он, сделав последний глоток кофе. И сделал он это с неописуемой грациозностью, резкостью. Именно это мне в нем и нравилось. Он не лез ко мне, не пытался пробраться через потайные лабиринты, выстроившиеся во мне за все время. Но, не смотря на это,  он всегда был готов. Готов выслушать все, что я скажу. За мной стоял лишь выбор: говорить или нет.

Этот человек вызывал у меня интерес, и то же самое у него было по отношению ко мне. По крайней мере, мне так казалось. Может это и стало связующим звеном нашей дружбы.

Вечер. Чертовски мягкое кресло и друг, который не промолвил больше ни слова. Идиллия царила в атмосфере, окружавшей нас.

Прошло еще около часа, перед тем как я ушла. На прощание он лишь сказал:

- Эм, твое солнце еще взойдет, обещаю.

Эти слова я запомнила на всю жизнь.

…

- Она все еще закрытая книга для меня. Как бы я не пытался привлечь ее внимание, как бы ни пытался заговорить, ничего не выходит. Она лишь еще больше отдаляется от меня. У меня такое чувство, будто она переполнена ненавистью, и с каждым днем эта ненависть усиливается в тысячи раз…

- Мистер Льюс, вы должны понять, что для нее сейчас все слишком трудно. Она подросток и в ее сознании все утрировано в десятки раз. Воображение начинает идти против нее, все эмоции усиленны, а мысли лишь о том, чтобы быть кем-то, чтобы стать чем-то большим.

- С чего вы взяли, что это так?

- Одного сеанса с ней было достаточно, чтобы сделать кое-какие выводы. Хоть он и продлился от силы минут пятнадцать. Ей нужен отец, ей нужно внимание. Ваше внимание.

-Но я пытаюсь сделать все, что только можно. Ничего не выходит.

- Для этого нужно время. Пока она сама не поймет, что причина всего этого гнева в ней, а не в окружающем ее мире и людях, которые рядом, она не откроется. Ее должно что-то поразить, удивить. Это что-то должно настолько глубоко пробраться в ее душу, что все ее мнимые убеждения улетучатся, и она поймет, насколько была слепа и невнимательна. Насколько была жестока в первую очередь по отношению к себе.

Роберт вышел из кабинета психолога. Еще немного помявшись у двери, он взглянул на часы. Было двадцать пять минут шестого. Его отдало жаром, все тело покрылось мурашками. Ему опять придется возвращаться домой к своей дочери. Придется опять смотреть на ее кудрявые темно-каштановые волосы, снова пытаться сказать хоть что-то дельное, сказать хоть что-то, что могло бы растопить тот холод, который исходил от нее. Он вернется домой с полным пакетом продуктов, сделает лазанью, а Мэрил к ней даже не притронется. Она лишь немного посидит за обеденным столом, как всегда опустив голову. А он, как всегда, не сможет заглянуть ей в глаза, не сможет ей улыбнуться. И тут она встанет, возьмет вещи и уйдет,  хлопнув дверью. И этот хлопок отдастся в сердце Роберта с такой силой, с такой мощью, гневом, что ему покажется, будто она больше не вернется.

…

Еще один день. День, наполненный жестокими, грязными подонками. Почему я говорю так? Почему всегда с таким ожесточением? Люди. Возможно, они не так плохи, как мне кажется. Вот снова я вижу это милую женщину, которая читает в парке своему ребенку. Но она не вызывает у меня тех чувств, которые бы сумели перевернуть все, перевернуть мое отношение к этому миру. Возможно, я сама не пытаюсь делать что либо для этого…