Он вытащил из кармана расклешенных джинсов кожаный бумажник.

– У меня тут несколько фальшивых удостоверений и кредитных карточек.

Он вытряхнул все на прилавок.

Мистер О'Беронн изумленно уставился на жалкую добычу.

– Это вы так шутите?

– Эй, но это действительно все, что у меня есть, – мягко произнес Джеймс. – Я мог бы запросто стать хозяином фирмы «Ксерокс» тогда, в пятидесятые. Но когда мы с вами беседовали в последний раз, вы не проявили никакого интереса. И я подумал, ну, вы понимаете, что не хлебом единым… что важен сам дух, так сказать, идея…

Мистер О'Беронн схватился своей усеянной печеночными пятнышками рукой за сердце.

– Когда-нибудь это кончится? Зачем только я уехал из Европы? Там хоть умеют уважать традиции… – он замолк, переводя дух. – Вы посмотрите! Это же стыд и позор! И это называется волшебным магазином. – Он схватил толстую свечку-гриб и грохнул ею об пол.

– Вы переутомились, – сказал Джеймс. – Послушайте, вы же сами сказали, что сделка есть сделка. Нет нужды продолжать все это. Я же вижу, что у вас душа к этому не лежит. Почему бы вам не свести меня с вашим оптовым поставщиком?

– Никогда! – поклялся О'Беронн. – Я не позволю какому-то хладнокровному… счетоводу… одолеть меня!

– Я никогда не смотрел на это, как на состязание, – с достоинством возразил Джеймс. – Мне очень жаль, что вы, уважаемый, так все воспринимаете.

Он взял свой флакон и ушел.

Истекло положенное время, и Джеймс повторил свое паломничество к волшебному магазину. Квартал заметно обветшал и явно деградировал. По тротуару прогуливались женщины в облегающих платьях и ажурных колготках. За ними присматривали подпирающие углы мужчины в широкополых шляпах и до блеска отполированных ботинках. Джеймс тщательно запер дверцу своего BMW.

Когда-то занавешенные гардинами окна волшебного магазина были теперь закрашены черной краской. Неоновая вывеска над дверью обещала «Подглядки для взрослых. 25 центов.»

Когда-то заваленный всякой всячиной пол расчистили. Пачки журналов, обтянутые пленкой, стояли вдоль стен. Плоть их обложек блестела под мертвенной голубизной ламп дневного света. Вместо старого прилавка появилась длинная стеклянная витрина с узловатыми хлыстами и ароматными смазками. Голый пол прилипал к подошвам джеймсовых туфель «от Гуччи».

Из-за занавески появился молодой человек. Он был высок и костляв, с маленькими аккуратно подстриженными усиками. Его гладкая кожа имела восковой оттенок, характерный для жителей подземелья. Он сделал плавный жест.

– Подглядки сзади, – произнес он тонким голосом, не глядя Джеймсу в глаза. – Надо купить жетоны. Три зеленых.

– Простите? – сказал Джеймс.

– Три доллара, парень!

– А, – Джеймс достал деньги. Человек вручил ему дюжину пластмассовых жетонов и тут же скрылся за занавеской.

– Прошу прощения! – крикнул Джеймс. Никто не ответил. – Хэллоу!

Машины с подглядками стояли в кабинках в задней части магазина. От виниловых подушек разило потом и бутилнитратом. Джеймс опустил в щель жетон и стал смотреть.

Затем он подошел по очереди к каждой машине и познакомился с их репертуаром тоже. Потом он вернулся в торговый зал. Продавец сидел на табурете и обрывал обложки с нераспроданных журналов. При этом он смотрел на экран маленького телевизора, стоявшего под прилавком.

– Эти фильмы… – сказал Джеймс. – Там были Чарли Чаплин, Дуглас Фэрбенкс, Глория Суонсон…

Продавец поднял глаза и пригладил волосы.

– Ну и что? Вам не нравятся немые фильмы?

Джеймс помолчал.

– Не верится что-то, чтобы Чарли Чаплин снимал порнуху.

– Не люблю портить людям впечатление, – зевнул продавец, – но все это – настоящие подглядки, приятель. Ты когда-нибудь слышал о доме Херста? Сан-Симеон? Старина Херст, он обожал тайком снимать своих голливудских гостей. Во всех спальнях были отверстия для подсматривания.

– А, – сказал Джеймс, – понятно. А мистер О'Беронн здесь?

Тут человеку за прилавком впервые стало интересно.

– Вы знакомы со стариком? Сейчас мало кто его помнит. У его клиентов, как я слышал, были довольно странные вкусы.

Джеймс кивнул.

– У него должна быть бутылка для меня.

– Хорошо, я посмотрю. Может быть, он не спит.

Продавец снова исчез. Несколько минут спустя он появился с коричневатым флаконом в руках.

– Вот, есть любовное зелье.

Джеймс покачал головой.

– Извините, это не то.

– Это настоящее зелье! Работает, как не знаю что! – продавец был озадачен. – Вы, молодые парни, обычно гоняетесь за любовными зельями. Боюсь, придется из-за вас разбудить старика. Хотя я терпеть не могу его беспокоить.

Потянулись томительные минуты. Где-то вдалеке послышались писк и шорох. Наконец, продавец, пятясь задом, выкатил из-за занавески инвалидную коляску. В ней сидел мистер О'Беронн, обмотанный бинтами. На морщинистой голове сидел грязный ночной колпак.

– Ох! – сказал он. – Это опять вы.

– Я вернулся за своим…

– Знаю, знаю, – мистер О'Беронн поерзал на своих подушках. – Я вижу, вы уже познакомились с моим помощником. Мистер Фэйри.

– Я вроде как управляю этим магазинчиком, – сказал мистер Фэйри.

Стоя за спиной у мистера О'Беронна, он подмигнул Джеймсу.

– Меня зовут Джеймс Эбернати, – сказал Джеймс и протянул руку.

Фэйри опасливо сложил руки на груди.

– Извините, я никогда этого не делаю.

О'Беронн слабо хихикнул и тут же зашелся в приступе кашля.

– Ну, мой мальчик, – сказал он наконец, – я очень надеялся, что увижу тебя еще разок. Мистер Фэйри! Там, сзади, есть ящик, накрытый этими вашими грязными плакатами с кинозвездами.

– Конечно-конечно, – милостиво сказал Фэйри и вышел.

– Дай-ка я посмотрю на тебя, – сказал О'Беронн. Его глаза в сухих, свинцовых глазницах были похожи на глаза ящерицы. – Ну, что ты думаешь об этом месте? Только откровенно.

– Раньше выглядело лучше, – ответил Джеймс. – Вы тоже.

– Как и весь мир, а? – сказал О'Беронн. – Он неплохо повел дело, этот юный Фэйри. Ты бы видел, как он управляется с книгами… – Он взмахнул рукой с изуродованными артритом пальцами. – Это сущая благодать, не иметь никаких забот.

Снова появился Фэйри. Он тащил деревянный ящик, набитый пыльными упаковками по шесть алюминиевых баночек с колечками наверху. Он бережно поставил его на прилавок.

В каждой банке была Молодильная Вода.

– Благодарю, – сказал Джеймс. Его глаза расширились. Он бережно взял упаковку и стал вынимать из нее банку.

– Не надо, – сказал О'Беронн. – это все тебе. Радуйся, сынок. Надеюсь, ты доволен.

Джеймс медленно поставил банку.

– А как же наш уговор?

О'Беронн, сгорая от стыда, опустил глаза.

– Я покорнейше прошу прощения. Я просто не смогу дальше выполнять условия нашей сделки. Видишь ли, сил больше нет. Это теперь твое. Это все, что я сумел найти.

– Ага, похоже, что эти – последние, – кивнул Фэйри, внимательно разглядывая свои ногти. – Поступлений давно уже не было. Я думаю, фабрика уже закрылась.

– И все-таки, сколько банок? – задумчиво проговорил Джеймс.

Он достал бумажник.

– Я пригнал вам отличную машину. Она там, на улице…

– Все это не имеет теперь значения, – сказал мистер О'Беронн. – Оставь все себе. Считай, что это мой проигрыш.

Его голос совсем упал.

– Никогда не думал, что дойдет до такого. Но ты победил. Я признаю это. Со мной все кончено.

Его голова свесилась на грудь. Мистер Фэйри ухватился за ручки коляски.

– Он устал, – мягко сказал он. – Я выкачу его отсюда, чтобы не мешал. Вот… – он отодвинул занавеску и ногой выкатил коляску. Потом повернулся к Джеймсу. – Можете забрать ящик и идти. Очень приятно было иметь с вами дело. До свидания.

Он коротко поклонился.

– До свидания, сэр! – крикнул Джеймс.

Никто не ответил. Джеймс выволок ящик на улицу и поставил его на заднее сиденье своей машины. Потом он немного посидел впереди, барабаня пальцами по рулевому колесу.