– Ты и сейчас плохо себя чувствуешь? – беспокойство послышалось в его голосе. – Не стоило тебе сюда приходить. Могли бы и по телефону поговорить.

– Но я хотела увидеть тебя! Гораздо интереснее разговаривать, глядя друг другу в глаза, чем прижимать к уху холодную трубку.

– Значит, все по-старому? Других новостей нет?

– О чем ты? – Маша поблагодарила официанта, принесшего кофе. – У меня каждый день случаются новости. Я же не одна живу, а с Арифулиной, она всегда что-нибудь отмачивает.

– Забавное слово. И Серафима твоя тоже забавная.

– Ей об этом лучше не знать: разозлится. Она ведь тебя не жалует.

– Мы же виделись только один раз. Как можно за час просканировать человека и понять, что он плохой?

– Ну, это же Сима! Свое мнение она составляет быстро и потом редко его меняет.

Маша отпила глоток горячего кофе и почувствовала, как к горлу подкатывает тошнота. Она отодвинула чашку и отвернулась в сторону, пряча лицо от Андрея.

– Мария, что с тобой? Тебе плохо?

Она посмотрела на него и покачала головой:

– Если ты рядом, мне не может быть плохо. Когда вернешься?

– Не знаю. Но я обязательно тебе сообщу.

Она заметила, что Андрей встревоженно посмотрел в окно, оглядел улицу. Выражение его лица стало напряженным, что отразилось и в его голосе, и в поведении.

– Мне пора, – сказал он.

– Так быстро? – удивилась Маша, но решила не уговаривать его остаться в этом милом месте еще на несколько минут, чтобы продлить удовольствие от общения с ним.

– Ты поедешь домой? – спросил он вместо ответа.

– Нет. – Маша покачала головой. – Я обещала встретиться с родителями, поэтому сейчас поеду к ним.

– Как они? – голос его заметно потеплел, словно он спрашивал не о незнакомых ему людях, а о ком-то близком и дорогом.

– Хорошо. Готовятся к моему дню рождения. Смешно получается: не я намерена устраивать себе праздник, а они собираются отмечать.

– У тебя хорошие родители.

– Не жалуюсь, – Маша поднялась со стула и накинула на плечи пальто.

– Давай я отвезу тебя, – предложил он, и Маша счастливо улыбнулась:

– Согласна!

Машина была припаркована недалеко от кафе, и Маша обрадовалась тому, что ей не пришлось далеко идти. Она чувствовала, что сил у нее совсем не осталось и вряд ли она добралась бы домой на метро.

– Прошу, фрау Мария. – Он галантно открыл перед ней дверцу.

– Как красиво это прозвучало, – тихо проговорила она. – Говоришь по-немецки?

– С чего ты взяла?

– Слова лились так гладко, с характерным звучанием, как может говорить лишь человек, часто пользующийся этим языком.

Мужчина рассмеялся, обошел машину и сел за руль.

– Тебе бы лингвистом работать, а не гантели таскать, – сказал он. – У тебя идеальный слух!

– Так я угадала?

Он немного замялся, но все же кивнул. Маша посмотрела на проплывавшие мимо них машины, магазины, дома…

– Андрей, а куда ты едешь?

– Везу тебя к твоим родителям.

– Я не говорила, где они живут. – Она, нахмурившись, взглянула на него. – Но маршрут правильный.

– Дорогая, мы всего лишь выезжаем из центра. – Он с усмешкой похлопал ее по коленке. – Теперь называй адрес. А еще лучше скажи, где поворачивать.

Маша кивнула, но отчего-то ей показалось, что Андрею известно, куда нужно ехать, просто он пытался заверить ее в обратном. Не желая портить себе настроение этими непонятными и почему-то пугающими размышлениями, она быстро переключилась на дорогу и беседу с человеком, которого, как она предполагала, теперь не скоро увидит.

– Приехали.

– Отчего люди всегда говорят именно это, когда машина останавливается? – спросила Маша, не ожидая от него ответа. – Спасибо за встречу. Правда, она оказалась короткой и пустой.

– Не злись. – Мужчина нежно потрепал Машу по щеке. – Ты такая горячая!

– Температура опять поднялась, – ответила Маша будничным тоном, будто подобное случалось с нею несколько раз в течение дня. – Увидимся? – спросила она, подставив ему щеку для поцелуя.

– Непременно. – Он быстро коснулся ее щеки губами.

– Тогда пока. – Маша вдруг разозлилась оттого, что Андрей, чмокнув ее, быстро отодвинулся, как ошпаренный, и резко открыла дверцу.

Проследив взглядом за уезжавшей машиной, она несколько минут постояла в тишине двора и нехотя вошла в подъезд. Поднявшись по лестнице на второй этаж, Маша остановилась у двери квартиры родителей, чтобы перевести дыхание, которое никак не хотело восстанавливаться, и придать лицу спокойный вид. Иначе, увидев ее, такую взъерошенную и запыхавшуюся, мама станет волноваться, следом за ней начнет беспокоиться отец, а тревожить родителей Маше не хотелось.

Уже собираясь позвонить, Маша вспомнила о ключах. О них она часто забывала, так как уже давно перестала считать квартиру родителей своей и приходила сюда скорее как гостья, нежели как хозяйка. Своим домом Маша называла квартиру, которую они с Симой снимали уже больше пяти лет, еще со времен их учебы в университете. Конечно, подруги понимали, что когда-нибудь им придется разъехаться, но пока что обеих устраивала эта совместная жизнь. Сима была хорошим компаньоном: девушка она была аккуратная, редко шумела, мужчин приводила нечасто и почти всегда пропадала на работе. Порою они не виделись в течение нескольких дней, лишь перезванивались, чтобы объяснить друг другу свое длительное отсутствие.

Они начали дружить еще в школе, за это время многое изменилось в их жизнях, лишь отношения их остались прежними. Они отличались прочностью, взаимной снисходительностью к ошибкам друг друга, но главной их особенностью была свобода, которая никогда и ничем не ограничивалась. Маша и Сима были близки, но вместе с тем они не зависели друг от друга. У них были разные увлечения, знакомые, привязанности, наконец, работа, однако именно это делало их дружбу насыщенной и интересной. В ней не оставалось места для скуки, она всегда была яркой и новой.

– Мама! – Маша остановилась на пороге, раздеваясь, и улыбнулась вышедшей из кухни матери. – Мамочка! – Она раскрыла объятия, и мать крепко прижалась к ее груди. – Как же я соскучилась!

– Солнышко, если ты так сильно скучаешь, как утверждаешь, может, вернешься домой? А еще лучше, давай мы купим тебе квартиру рядом с нашей.

– В этом же подъезде? – пошутила Маша и принюхалась. – Что это?

– Ягодный пирог.

– Отлично! – обрадовалась Маша. – Не придется заходить в магазин за «вкусненьким» для Арифулиной. Она будет рада такому подарку.

– Ты голодна, зайчонок? – засуетилась мама и улыбнулась. – Ну вот. Не видела тебя чуть больше недели, а ощущение такое, будто мы год в разлуке прожили. Как ты, моя девочка?

Маша снова обняла маму за мягкие плечи и поцеловала в лоб. Она с любовью посмотрела в ее счастливые глаза и вздохнула. За последние годы мама сильно изменилась. По ее лицу веером разбежались морщинки, кожа потемнела, волосы потускнели, но все равно она осталась такой же красивой, как и прежде. Во всяком случае, так думала Маша, и отец подтверждал ее слова. Он считал свою жену непревзойденной красавицей, о чем не уставал повторять. Валентина Борисовна застенчиво краснела, но ей было приятно слышать комплименты от мужчины, которого она искренне любила. Маша часто удивлялась, глядя на своих родителей, сумевших сохранить нежность в отношениях. Казалось, за тридцать лет брака чувства их должны были угаснуть либо стать более сдержанными, но родителей, похоже, подобное не устраивало. Они все так же проявляли мягкость и доверие по отношению друг к другу и учили этому свою единственную дочь.

– Маша, ты не ответила, – напомнила мама. – Чем тебя угостить?

– Я не голодна.

– Ты похудела, – покачала головой Валентина Борисовна.

– А ты поправилась. – Маша шутливо ткнула пальцем в мамин округлившийся живот.

– Твоя правда. Не знаю, как это случилось, но у меня вдруг появились лишние семь килограмм. Чай или кофе?

– Чай, – улыбнулась Маша, обрадовавшись забывчивости мамы: еще минуту назад она начала разговор о фигуре дочери, теперь же переживает из-за своего веса, но при этом уплетает кусок пирога. – Мам, я хотела сказать, чтобы вы с отцом не придумывали для меня… – она замялась. – Я не хочу отмечать день рождения.