Сашка подошел к уазику и с трудом засунул непослушное тело внутрь.

— Чего это с Бугром? — настороженно поинтересовался шофер, закурил сам и предложил угощаться Сашке.

Он явно не мог предположить, что начальник горотдела посадит к себе в машину «верблюда», обвиненного по статье двести двадцать восемь, часть вторая.

— Да вот, — нервно усмехнулся Сашка, — вчера дядьку замели, а сегодня меня.

— Дядьку? — не понял, но уже насторожился шофер.

— Ну да, Евгения Севастьяновича, — неохотно пояснил Сашка. — Никитина. Знаете такого?

— Чего? — моргнул Караоглу да так и замер с пачкой в руках. — Ты чего несешь? Кто это Евгения Севастьяновича замел? Я его лично два часа назад домой отвез!

Сашка похолодел.

— Как это — лично? — с трудом выдавил он.

— Вот так, — пожал плечами шофер. — Эту ночь они, правда, в кабинете у Бугра просидели, но утром, как сказали, что мэра не будет, я его и отвез...

На крыльцо, окруженный группой офицеров, стремительно вышел Федор Иванович. Он отдал подчиненным какое-то распоряжение и подошел к машине.

— Давай сразу в балок, а там и остальных подождем, — скомандовал он.

Водитель повернул ключ зажигания, и Сашка придвинулся вперед, так чтобы Бугров его слышал.

— Извините меня, Федор Иванович... — с трудом проговорил он. — Я думал, что вы дядю Женю... того... посадили ни за что. Ну, и меня... Вот и понесло.

— Индюк тоже думал, — холодно отрезал милиционер. — А с вами, господа Никитины, я еще не разобрался. Рано радуешься.

Сашка растерялся. С одной стороны, дядя Женя дома, живой и здоровый, да и сам он не в камере сидит, но с другой... Что-то здесь было не так!

— Если бы не его слово, хрен бы он у меня сегодня вышел, — покачал головой Бугров.

— Разве вы не видите, что это нормальный мужик? — тихо спросил Сашка.

— Щас проверим, какой он нормальный, — с угрозой произнес подполковник и вдруг резко повернулся к Сашке: — Да в том-то и беда, что нормальный был мужик! Специалист первоклассный! Люди уважали! Мог бы еще работать и работать — здоровье позволяет! Нет, ему всё мало! Бросил всё! Занялся какой-то галиматьей! И себе голову морочит, и людям! Да еще и с криминалом связался!

Уазик уже промчался по неширокой улице через центр, и впереди показались черные от времени дома городской окраины.

— Да и ты хорош! — буркнул Федор Иванович; он уже помаленьку отходил. — На тебе статья висит, а ты за Маргаритой по всяким Бобикам ходишь! Ей-то он хоть одноклассник бывший, а тебя-то зачем туда понесло?

— К Бобику? — механически спросил Сашка, понимая, что Марго сделала всё, чтобы отмазать его перед отцом.

— Нет! На выставку достижений народного хозяйства! — зло отозвался милиционер.

— Я просто подумал, что меня подставили из-за нового наркотика...

Федор Иванович снова развернулся к Сашке лицом:

— Чего-чего?

— Я ведь к Бобику только из-за этого пошел, — волнуясь, пояснил Сашка. — Я и Шитову то же самое сказал...

Он принялся объяснять и сразу увидел, что с милицейской точки зрения это все чересчур заумно. Бугров крякал, качал головой и всё время вставлял свои довольно язвительные замечания. Он и на дух не принимал ту идею, что в его маленький, далекий от морских портов и финансовых бирж городок мог попасть такой экзотический продукт, как ЛСД. А уж про мескалин, псилоцибин или триптамин и про возможность использовать эти средства для сверхглубоких медитативных состояний, в том числе и в рамках изолированных сект, он даже и не слышал. Этого не было в его суровых и до предела конкретных милицейских буднях, а значит, этого не было вообще.

— Я вот смотрел, — безостановочно тарахтел Сашка, — у некоторых реакции были ненормальные, как после травки... Но это совершенно точно не она!

— Конечно, не травка! — отрезал Федор Иванович. — Это дурость человеческая! Я и Нелке то же самое сказал. Так разве она слышит?! Как же! Духовность ей подавай! Я для нее, видите ли, малодуховный! Хорош, Витек! Здесь останови.

Он или не понял, что ему только что сказали, или не захотел понять.

Машина встала, и Сашка глянул в окошко. Они находились на самом краю города, а впереди красовалась чудовищных размеров помойка. Федор Иванович вышел из машины.

— Саттаров! Башлыков! Ко мне! — скомандовал он, и к нему споро подбежали выскочившие из машины офицеры.

— Все здесь?

— Все... — нестройным хором откликнулись подчиненные.

— А то чтоб не вышло мне как в прошлый раз! — грозно напомнил что-то давнее и явно очень и очень стыдное начальник горотдела.

— Ну что-о вы, Федор Иванович, — смущенно затянули менты.

— Тогда вперед! — завершил «инструктаж» подполковник.

Он сказал еще несколько фраз и стремительно двинулся к машине.

— А куда это мы? — на ходу поинтересовался Сашка, но водитель только досадливо поморщился.

Бугров запрыгнул в машину:

— Вперед, Витек!

Уазик сорвался с места и помчался по грязной ухабистой улице.

— Ну, Женька! — досадливо крякнул подполковник. — Ну, блин, впарил мне хренотень! Ну не дай бог там пусто!

Сашка оторопел. Он знал только одного Женьку — дядю Женю. Но что за «хренотень» он «впарил» начальнику горотдела, не понимал.

Машина встала около невысокого двухэтажного барака. Из уазиков повыскакивали и рассыпались менты, двое сержантов стремительно отвадили нескольких случайно оказавшихся неподалеку зевак, и вся группа скрылась за черной покосившейся дверью подъезда. Бугров сидел в уазике и, расслабленно наблюдая за развитием событий, переговаривался с кем-то по рации.

Внезапно раздался странный треск, затем пять или шесть выстрелов, ухнуло выпавшее на улицу стекло, и Сашка прильнул к боковому стеклу. В окне второго этажа стоял голый по пояс, татуированный до самой шеи мужик с короткоствольным автоматом в руках.

— Падлы! — заорал мужик. — Мусора поганые!

— Йо-ка-лэ... — оторопел Бугров. — Не может быть!!!

И тут же раздалась автоматная очередь.

— "Жилетку" давай! — крикнул Сашке мгновенно согнувшийся в три погибели Бугров.

Сашка непонимающе завертел головой.

— Бронежилет, грю, подай!!! — страшно заорал подполковник. — И не высовывайся, на хрен!