– И где же ваше волшебное средство? – поинтересовалась я.

– Здесь… я как раз хотел разобраться, из чего оно составлено и… – начал было Эрлен.

– Дайте сюда немедленно, – велела я.

– Но… – Юноша окончательно стал похож на обиженного ребенка.

– Немедленно! – рявкнула я.

– Вы тоже… – Брови Эрлена поползли вверх, казалось, он сейчас заплачет. – Такие же, как вы, мне не верили! А теперь вы хотите забрать то, что мое по праву?! Ну уж нет!

Эрлен метнулся к окну. Я решила было, что он собрался сигануть на улицу, и приготовилась ловить прыгуна «сеткой»: не расшибся бы о мостовую! Однако прыгать Эрлен не стал. Откуда-то, чуть ли не с подоконника, юноша выхватил шпагу, чем окончательно убедил меня в своем благородном происхождении: шпага была старинная, явно очень дорогая, в обычной лавке такую не купишь. Неужели фамильная?

– Не подходите! – взвизгнул он, бочком продвигаясь к столу и выставив перед собой шпагу.

Я начала было поднимать руку, чтобы обезоружить парня (жаль было шпагу, но что поделаешь!), но тут вмешался Лауринь, которому явно надоело стоять без дела.

– Госпожа Нарен, позвольте, я… – Не договорив, Лауринь метнулся вперед, лязгнула сталь, Эрлен попятился.

Я в фехтовании разбираюсь слабо, но мне показалось, что оба юнца весьма неплохи, только вот Эрлен, очевидно, давно не тренировался. Перейти в контратаку Лауринь ему так и не позволил, к тому же у лейтенанта хватило ума оттеснить противника подальше от стола и прижать к стенке. Лязгнуло в последний раз – шпага Эрлена со звоном упала на пол.

– Отлично, – сказала я. – Вы провозились больше времени, чем это бы заняло у меня, но вышло зрелищно. Свяжите этого остолопа вон хотя бы простынями, а я пока посмотрю, что у него тут имеется…

Склянку с культурой тироты я вычислила сразу – она разительно отличалась от разнокалиберных, заслуженного вида посудин, служивших Эрлену для опытов. На всякий случай, однако, я запечатала комнату наглухо, так, чтобы вскрыть ее смогли только маги из Коллегии или я сама, склянку же забрала с собой. А забавно получится, если окажется, что тирота в самом деле может справиться с нутроедой! Правда, это то же самое, что поджигать дом, чтобы избавиться от тараканов…

Связанного Эрлена погрузили на лошадь – если бы я не озаботилась набросить на нас заклинание, полюбоваться зрелищем сбежалось бы полквартала. Меня ждал доклад Его величеству…

… – И если это диверсия, Ваше величество, то очень странная, – завершила я свою речь. – Вряд ли злоумышленник мог предугадать, когда именно Эрлен воспользуется этим зельем. Ему повезло, что соседская собака отравилась буквально через несколько дней после встречи Эрлена с «господином из Эстали». Животные тиротой не болеют, но девочке хватило и общения с животным, попотчеванным микстурой, достаточно было капле собачьей слюны попасть на ее кожу… Дальше началась цепная реакция. Свои идеи по поводу причин диверсии я вам уже изложила.

– Да, госпожа Нарен, я согласен, все это выглядит более чем странно, – медленно произнес Арнелий. – Не думаю, чтобы мой августейший собрат смог сам придумать столь сложную схему. Значит, все же некая третья сторона… Благодарю вас. Мне нужно будет обдумать сложившуюся ситуацию. Она мне очень не нравится.

– Что вы предполагаете делать с Эрленом? – спросила я.

– История с «господином из Эстали» не должна быть предана огласке, – произнес Арнелий.

– Тем не менее достаточно много людей знает, что в городе бушевала не красная лихорадка, а тирота и по этому поводу велось расследование, – напомнила я. – Простите, Ваше величество, при всем моем к вам уважении я не могу заявить, что расследование не увенчалось успехом. Это повредит моей репутации.

– Ваша репутация – это святое, госпожа Нарен, – тонко улыбнулся Арнелий. – Впрочем, ничего скрывать не потребуется, обвиняемый у нас есть.

– Эрлен? – вскинула я брови.

– Да. – Арнелий нахмурился. – Вы, кстати, были правы, он из очень хорошей семьи – Литты, знаете таких? Старший сын… Если бы он не свихнулся на собаках, мог бы стать известным ученым. Впрочем, теперь неважно. Официальная версия будет гласить, что этому юноше в ходе кустарных экспериментов случайно удалось вывести культуру тироты.

– Это бред, – отрезала я, вспомнив, как выдвинула такую же версию за неимением лучших. И свое обещание, кстати, тоже. Но поскольку это неправда, то косынку мне есть все же не придется… – В это никто не поверит.

– Обыватели – поверят, – отрезал Арнелий. – Пусть спорят, возможно это или нет. Коллегии, если заинтересуется, можно, полагаю, сообщить правду – но без упоминаний об Эстали. Просто – «некий господин». Мои маги уже занимаются памятью юноши, слова «Эсталь» он больше не произнесет.

– Что с ним будет дальше? – спросила я.

– Скорее всего, отправится в лечебницу для душевнобольных, – скривил губы Арнелий. – Юноша явно не от мира сего. Возможно, со временем его вернут родным.

– Если им заинтересуется Коллегия, как опасным самородком, и потребует его себе, они запросто вытряхнут из Эрлена все подробности о «некоем господине», как бы ни старались ваши маги, – сказала я. – Тем более… вы им полностью доверяете?

– Коллегия Эрлена не получит, – отрезал Арнелий, не ответив на мой вопрос. Все было предельно ясно: в скором времени беднягу Собачника ждал несчастный случай. Или самоубийство.

– В таком случае, Ваше величество, данное расследование можно считать завершенным, – наклонила я голову. – Позвольте откланяться.

– Всего доброго, госпожа Нарен, – кивнул Арнелий.

Домой я сразу не поехала, отправилась прогуляться по парку. Зря я это сделала – вскоре меня нагнал Лауринь.

– Вам нравится назначать свидания в парке, Лауринь? – любезно осведомилась я. – Вы меня второй раз здесь подкарауливаете.

– Простите, госпожа Нарен… – Лауринь смутился. – Я только хотел узнать – что будет с Эрленом? Его… казнят?

– Не думаю. – Я пнула подвернувшийся под ногу камешек. – Его уже объявили душевнобольным, а таких не вешают. – Я искоса посмотрела на лейтенанта. – Лауринь, вы вообще поняли, чтó произошло? Ситуация вам ничего не напоминает?

– Так точно, госпожа Нарен. – Лауринь посерьезнел. – Вы… вы имеете в виду господина из Эстали?..

– Забудьте это словосочетание раз и навсегда, Лауринь, – предостерегла я. – Иначе рискуете оказаться в одной уютной камере с нашим Собачником.

– Да… я… Госпожа Нарен, это… то же самое, что было осенью? – сформулировал наконец Лауринь. – То, о чем вы мне велели молчать?

– Да, лейтенант, оно самое. На сей раз Его величество в курсе. – И зачем я говорю об этом Лауриню? – Надеюсь, вам не нужно повторять дважды о необходимости держать язык за зубами?

– Я буду молчать, госпожа Нарен… – серьезно заверил Лауринь.

– О вашем участии в этой истории, кроме меня и Эрлена, не осведомлен никто, – заметила я. – Но Собачник не знает вашего имени и не знает, что вы гвардеец. А мало ли кто мог служить мне проводником… Вы уяснили?

– Меня не было с вами, госпожа Нарен, – понятливо кивнул Лауринь. Что это с ним, неужели проблески разума появились?

– Да. Вы сидели дома и скучали. Или болтались по улицам и страдали от неразделенной любви. Не важно. – Я хмыкнула. – Вы мне очень надоели, лейтенант, но мне все равно не хотелось бы, чтобы вам на голову случайно упал перелетный кирпич.

– Спасибо, госпожа Нарен, – мрачно ответил Лауринь. – Позвольте последний вопрос?..

– Давайте.

– Я… Правильно ли я понимаю, что живым Эрлен на свободу не выйдет?

Я помолчала немного. А ведь Лауринь отнюдь не настолько глуп, как кажется на первый взгляд. И он умеет задавать неудобные вопросы. К счастью, еще он умеет молчать, иначе бы пришлось думать, как избавиться от него.

– Да, Лауринь, – сказала я. – Вы совершенно правы.

– Мне… мне очень жаль его… – сознался Лауринь. – Знаете, госпожа Нарен, вам это, конечно, неинтересно… Я мог бы быть на его месте. У меня тоже была собака, и я очень ее любил…