– Г-госпожа Нарен!.. – негромко окликнул Лауринь. – Нам вас здесь подождать?

– Нет, вы пойдете со мной, – решила я. – Ивас, а вы обождите в общем зале, мы ненадолго.

Сторонясь собак, оба гвардейца проследовали за мной. Капрал, как ему и было велено, устроился за столом у окна, а я привычно направилась через весь зал к неприметной двери. Там папаша Власий оборудовал небольшие комнаты для тех из клиентов, кому требовалось обсудить какие-нибудь хитрые торговые дела, не привлекая постороннего внимания. Собственно, от этих клиентов ему и поступал основной доход, а шумные студенческие компании гуляли в общем зале в основном для отвода глаз.

Избавившись от пристального внимания сторожевых псов, Лауринь заметно расслабился, и я не упустила возможности поинтересоваться:

– Что это вы, Лауринь, так собак боитесь?

– Не боюсь я собак, госпожа Нарен, – буркнул бравый лейтенант.

– О да, я имела удовольствие наблюдать, как именно вы их не боитесь, – хмыкнула я. – Окажись во дворе дерево, вы бы мигом на его макушке оказались.

– Нет уж, госпожа Нарен, под носом у таких псов лучше не дергаться, – мрачно ответил Лауринь.

– Это вы верно заметили, – миролюбиво сказала я. – Располагайтесь, Лауринь, сейчас придет наш хозяин, тогда и побеседуем.

Папаша Власий не заставил себя ждать, взяв на себя труд лично принести огромный поднос, от которого исходили такие ароматы, что не соблазниться было невозможно, невзирая даже на недавний плотный завтрак.

– Вам, госпожа Нарен, как обычно? – ласково прогудел трактирщик, ставя передо мной кружку темного пива и блюдо с закуской. – Что господин гвардеец предпочитают, простите, не знаю, ну да, думаю, найдут себе что-нибудь по вкусу. А нет, так скажите, мигом состряпаем!

– Господин гвардеец неприхотливы и едят, что дают, – поспешила я утихомирить папашу Власия. – Тем более что невкусно у вас готовить не умеют, а пиво лучшее во всем городе.

Трактирщик расплылся в довольной улыбке, потом вдруг спохватился, что забыл принести какое-то невероятное кушанье, и с редким для его комплекции проворством метнулся обратно на кухню.

– Лауринь, – сказала я лейтенанту, с опаской изучающему содержимое своей кружки. – Не вздумайте предложить хозяину денег. Оскорбите смертельно. Вам ясно?

– Так точно, госпожа Нарен. – Лауринь, по-моему, отчаялся что-то понять, а потому решил просто выполнять мои указания. Давно бы так!

Впрочем, ничего особенно странного в происходящем не было. Знакомство с папашей Власием я свела несколько лет назад, когда он проходил главным подозреваемым по делу об убийстве. Все улики недвусмысленно указывали на него как на виновника преступления, и если бы дело папаши Власия случайно не пересеклось с тем делом, что вела я, болтаться бы ему в петле, осиротив многочисленных родственников. Мне же, объединив два дела в одно, без труда удалось доказать, что относительно убийства папаша Власий чист перед законом, как первый снег, и его просто подставили, так что трактирщика полностью оправдали. С тех пор папаша Власий считал меня своей спасительницей, чуть не молился на меня и готов был выполнить любую мою просьбу, я уж не говорю о том, чтобы потчевать бесплатными обедами. Ни просьбами, ни обедами я не злоупотребляла, но сейчас выдался именно тот случай, когда без папаши Власия и его коллекции слухов и сплетен было просто не обойтись.

Обменявшись обязательными взаимными комплиментами, мы с трактирщиком перешли непосредственно к беседе.

– Как у вас дела идут? – спросила я.

– Налаживаются помаленьку, – погладил бороду трактирщик. – Сейчас людишки малость отойдут, карантин с города снимут, тогда и вовсе хорошо будет. Пока-то клиентов мало, сами видели, госпожа Нарен, зал, считай, пустой.

– Здорово вам эпидемия подгадила, – сказала я.

– Еще бы не здорово… – Папаша Власий помрачнел. – Мои-то, хвала Матери Ноанн, почти все живы остались, только младшая невестка померла, троих мальцов сиротами оставила… Ну да ничего, вон у колбасника с соседней улицы дочка овдовела, хорошая девка, так мой сын на ней женится, уж договорились.

– Опять же и колбасы не по рыночной цене покупать будете, – поддела я, но трактирщик не обиделся. Ничего зазорного в таком положении вещей он не видел, я, если поразмыслить хорошенько, тоже, а вот Лауриня мы, должно быть, шокировали. – А что-то Грена не видно?

Греном звали старого раба: сколько помню, он всегда прислуживал «особым» клиентам – Власий доверял темнокожему невольнику, как себе. Насколько я знала, Грена давным-давно купили для присмотра за малышом Власием, для игр опять же – его семья могла себе это позволить, он происходил из вполне зажиточного рода, – с тех пор они и были неразлучны. Грен, кажется, был годами десятью не то двенадцатью старше Власия, однако своеобразной их дружбе это никак не мешало. Власий, унаследовав семейное дело и все имущество, не однажды пытался дать старику вольную, а тот только отмахивался: куда, мол, ему податься, вся жизнь прошла в Арастене. А коли оставаться с Власием, то какая разница, вольный Грен или нет?

– Так и Грен помер… – Власий совсем расстроился. – Обидно как, госпожа Нарен, ведь и болячка-то к нему не прилипла!..

– А что же случилось?

– Что… старый стал, – вздохнул Власий. – За эту неделю испереживался весь, за меня, за детей, вот и…

– Тяжело вам без него придется, – вздохнула я.

– Да уж нелегко, – печально ответил он. – Ладно, госпожа Нарен, что мы обо мне да обо мне! Вы ведь по какой-то надобности пришли!

– Хорошо, ближе к делу, – кивнула я.

Трактирщик посерьезнел и приготовился слушать.

– По моим сведениям, распространение эпидемии началось из этого района, предположительно, из приречных кварталов, – сказала я. – К сожалению, информации у меня не так уж много. Мне нужно установить со всей возможной точностью место возникновения очага заразы. Если этому будут сопутствовать сведения о том, кто пал первыми жертвами эпидемии, совсем хорошо. Впрочем, все слухи и сплетни тоже пригодятся. Как вам задачка, а, Власий?

Я мимоходом пожалела о Грене: он мог бы здорово помочь в этом деле. Насколько я его знала, слухи – это было по его части…

– Задачка, задачка… – пробурчал трактирщик, складывая руки на обширном животе. – Дайте подумать минутку, госпожа Нарен, глядишь, что и вспомнится…

Думал трактирщик не минутку, а добрых полчаса, за которые я успела прикончить кружку пива, а Лауринь окончательно извелся. Не стоило тащить его с собой, пусть бы с капралом посидел в общем зале…

– В приречных кварталах дома сдаются, – изрек наконец папаша Власий. – Да не целиком, а комнатами и углами, у кого на что денег хватает.

Я молчала, зная, что трактирщик – человек обстоятельный и доберется до интересующей меня информации, излагая все по порядку.

– В последние года два там студенты обосновались, – сообщил папаша Власий. – Хитро устроились, стервецы: до университета рукой подать, только мост перейти, а жилье стоит куда дешевле, чем на богатой стороне.

Я вызвала в памяти карту города. В самом деле, неглупо придумано. В старой части города, в которой располагалось и главное здание университета, бедным студентам и думать нечего было снять жилье, стоило оно запредельно. То же относилось и к Заречью, где, как я уже упоминала, обитали в основном добропорядочные зажиточные граждане. Заречье и застроено было не так тесно, как Старый город, тут попадались настоящие усадьбы с приличными наделами земли, не то что в Старом городе, где дома стояли впритирку один к другому. На окраинах жилье, конечно, было много дешевле, чем рядом с университетом, но оттуда на своих двоих добираться – полдня уйдет. Ушлые студенты придумали выход: стали большими компаниями селиться в Рыночном квартале. Жили, надо думать, на головах друг у друга, но в юном возрасте это особенно не стесняет. Зато университет – вот он, только через рукав реки переберись и пройди немного по городу. А уж мостов у нас в городе в избытке и лодочников тоже хватает.