Мои щеки вспыхнули в темноте, и казалось, напряжение в комнате повысилось на несколько градусов.

Прежде чем ответить, я откашлялась:

— Мм… нет, вряд ли. То есть, я хотела сказать, нет… просто, нет.

Я поморщилась от своего скомканного ответа, но мне реально не хотелось вдаваться в подробности о том, что мой последний любовник, если его можно было так назвать, уже давно обо мне не вспоминал и уж точно не стал бы разорять мою квартиру. Блейн ничего не сказал на это, и я заняла себя процессом выскребывания со стенок пинты остатков мороженого.

Через пару минут Блейн взял у меня пустой контейнер с ложкой, отложив их в сторону, в то время как я неловко на него смотрела, не зная, что делать дальше. Он не слишком помог мне своим непроницаемым выражением лица, поэтому я поднялась.

— Ладно, спокойной ночи, — скомкано выдохнула я, после чего направилась мимо него к выходу, но его рука тут же сомкнулась на моем запястье.

— Я провожу тебя наверх, — произнес он. — Не хочу, чтобы ты в темноте споткнулась и что-нибудь себе сломала.

Чувствуя, как покалывала под его пальцами моя кожа, я, сглотнув, позволила ему вывести себя из кухни.

— Мне жаль, что я заснула и пропустила ужин, — попыталась извиниться я, пока мы поднимались по тёмной лестнице. — Это было… некрасиво с моей стороны.

— Ты была уставшей, — ответил он безэмоциональным голосом. Я не могла понять, расстроило ли его это или ему было все равно. Его настроение сложно было трактовать, и это сильно разочаровывало, потому что его эмоции всегда казались тщательно скрытыми, в то время как я чувствовала себя открытой книгой.

Когда мы подошли к двери моей комнаты, Блейн остановился и, взглянув на меня, произнес:

— Мона приготовила для тебя кое-какую одежду, которая должна подойти тебе на первое время, пока ты не восстановишь свои вещи.

Я почувствовала, как к моим глазам подступили предательские слезы, и на этот раз мне не хотелось их сдерживать, потому что я устала противостоять страхам и горечи, которые переполняли меня всякий раз, когда я вспоминала о случившемся. Но чего мне еще больше не хотелось, так это опять рыдать на глазах у Блейна. Через несколько минут он уйдет, и я смогу вдоволь выплакаться за закрытой дверью.

— Спасибо, — удалось мне выдавить сквозь спазм, сдавивший горло.

— Мне очень жаль, Кэтлин, — произнес он, вероятно, почувствовав мое смятенное состояние. Его ладонь поднялась к моей щеке, слегка погладив ее большим пальцем.

— Все хорошо, — выдавила я, борясь с желанием склонить голову в его ладонь.

— Все нехорошо, — мрачно возразил он, и мои глаза удивленно расширились от резкости его тона. — Тебе нужен тот, кто о тебе позаботится.

Его слова шокировали меня, больно задев мое самолюбие, и когда я отпрянула назад, его рука опустилась вниз.

— Мне не нужно, чтобы обо мне заботились, — выдохнула я сдавленно. — Я сама в состоянии с этим справиться.

Глаза Блейна сузились, и я инстинктивно отступила еще на один шаг назад.

— Почему? Потому что до сих пор у тебя это очень хорошо получалось? — сухо осведомился он, но я упрямо проигнорировала его слова. Какая-то небольшая затравленная часть моего сознания шептала о том, что, возможно, он был прав, но я отказывалась это признавать. К тому же на роль волонтера он явно предлагал не себя. Эта мысль немного охладила мою злость, снова вернув меня в реальность. Нравилось мне это или нет, я была одинокой в этом городе, и на помощь со стороны рассчитывать не приходилось.

Мне нечего было добавить к уже сказанному и, тем более, ничего не хотелось слышать в ответ, поэтому я с упрямой настороженностью шагнула мимо него в комнату. Он позволил мне пройти в спальную, но его глаза не отрывались от меня до тех пор, пока я не закрыла за собой дверь. Только тогда, когда до меня донеслись его отдаляющиеся шаги, я смогла выдохнуть спокойно.

В надежде, что мне будет легче заснуть после душа, я просмотрела одежду, лежавшую на бюро. Найдя подходящую широкую футболку, я перевела взгляд на стопу нижнего белья, размещенного на отдельной полке, и мои щеки вспыхнули. Мне даже думать не хотелось о том, кому оно могло принадлежать, и почему женское белье вообще было в доме, если учесть, что Блейн сказал, что жил один.

Остановив свой выбор, в конечном итоге, на простом белом комплекте, я прошла в ванную комнату и приняла продолжительный душ, наслаждаясь расслабляющей струей воды. Когда я закончила, то, действительно, почувствовала себя значительно лучше. Одевшись, я нашла на бюро расческу и, тщательно прочесав мокрые пряди, забралась под одеяло.

Укрывшись до самого подбородка, я закрыла глаза в надежде на то, что смогу заснуть. К сожалению, у меня не слишком получалось. После вечернего сна в моей голове теснилось слишком много мыслей, которые не позволяли погрузиться в спасительное забытье. Я думала о Марке и о Шейле, о том, как страшно им пришлось умереть. Вспоминала все, о чем говорил мне Марк, и пыталась не зацикливаться на том, что вполне возможно являлась следующей жертвой.

У меня не оставалось никаких сомнений, что убийства были связаны. Слишком уж много было случайных совпадений для того, чтобы это было не так. Мои мысли снова вернулись к моей несчастной разоренной квартире, которая, как бы это ущербно не звучало, являлась моей единственной собственностью в этом мире. И на этот раз я уже не пыталась сдерживать катившиеся по моим щекам слезы, которые, как ни странно, были вызваны не только горечью и страхом, но еще и злостью.

Позволяя себе безоглядно погрузиться в жалость к самой себе, я уткнулась в подушку лицом, чтобы хотя бы частично заглушить судорожные всхлипы. У меня не было ни малейшего представления, как я собиралась восстанавливать испорченное имущество, потому что моих сбережений на это, определенно, было недостаточно.

Неожиданно я почувствовала под собой руки, которые подняли меня вверх. Я не сопротивлялась этому, потому что знала, кто это был, и в этот момент просто не могла ему отказать. Блейн переместил меня на свои колени точно так же, как в ту ночь, когда убили Шейлу, и я, прижавшись к нему, уткнулась лицом в его плечо и продолжила плакать. Его руки бережно удерживали меня, и его ладонь успокаивающе гладила мои влажные волосы.

Мы оставались в таком положении достаточно долго, и я слышала, как Блейн что-то тихо говорил, пытаясь меня успокоить, но из-за своего сбивчивого дыхания почти не разбирала его слов.

— Шш… все будет хорошо, — шептал он, убаюкивая меня, словно ребенка. — Не волнуйся, я позабочусь о тебе.

Я не могу сказать точно, какой эффект произвели на меня его слова, но сковывавшая мою грудь боль как-то отступила сама собой, моя прежняя бравада исчезла, и мои слезы теперь уже перешли во всхлипы. Пальцы Блейна подняли мой подбородок, заставив меня посмотреть на него.

Я знала, что, должно быть, выглядела ужасно после сессии рыданий и была благодарна темноте. Его серые глаза притягивали мой взгляд, и его большой палец осторожно стирал с моей скулы следы от слез, заставляя пошатнуться мою решимость. Подавшись вперед, я прижалась к его губам своими, обвив руками его шею, и он тут же застыл от удивления, заставив меня подумать, что я слишком много на себя брала. Эта мысль буквально прожгла мое воспаленное сознание, как вдруг он прижал меня к себе, и его рот жадно накрыл мои губы.

Желание, которое он испытывал ко мне, было чем-то головокружительным, и я упивалась этим ощущением, открыв губы, чтобы он мог углубить поцелуй.

Пустив по ветру доводы рассудка и осторожность, я переместилась на его коленях и обвила его ногами. Блейн сипло выдохнул, и его пальцы погрузились в мои запутавшиеся влажные волосы, в то время как я пыталась сбивчиво расстегнуть пуговицы на его рубашке. Когда мне удалось достичь теплой кожи его груди, я выдохнула от наслаждения и стянула рубашку с его плеч. Он тут же освободил свои руки, и его ладони, скользнув под мою майку, обхватили мою талию, почти болезненно вжимаясь в мою кожу и притягивая меня к себе сильнее.