— Ну, еще бы… Подумать только… Скверная девчонка!

— В детстве забыли отшлепать. Долго ее тут продержат?

— Это зависит, — сестра сделала многозначительную паузу, — это будет зависеть от ее родителей, сэр… Клиника частная…

— Понимаю… А сколько обычно держат после таких случаев?

— Дней десять — двенадцать. Иногда больше. Ваша племянница очень истощила себя голодовкой. Но двухнедельное пребывание в нашей клинике обойдется недешево, сэр.

— Родители — состоятельные люди.

— Ну, тогда конечно.

— А можно ее сейчас увидеть?

— К сожалению, только утром. Операцию делали под общим наркозом.

— В таком случае, можно мне тут подождать до утра?

— О сэр! У нас это не принято. И потом, в двух кварталах налево отель. Неплохой отель.

— Тогда я пошел. — Стив поднялся. — Зайду утром… Ее документы…

— У меня, сэр. Вот они… С вашего разрешения, я утром скажу шефу, что девочка останется на весь курс лечения.

— Разумеется. Утром я урегулирую все формальности, сестра.

— Счет вы оплатите через банк или наличными?

— Предпочитаю второе… Спокойного дежурства, сестра, и… огромное спасибо. А это вам. — Стив всунул под пресс-папье десятифунтовую купюру.

— О, чтобы, сэр… К чему? — Она жеманно улыбнулась. — Вы не тревожьтесь. Я прослежу, чтобы все было хорошо. Благодарю вас.

Стив вышел на улицу. Дождь перестал, но туман лежал по-прежнему неподвижный и плотный. Уличные фонари чуть просвечивали мутными желтоватыми пятнами. Вокруг не было видно ни души.

«Плохо, если Тео и Шейкуна потеряли мой след, — подумал Стив. — Догадался ли кто-нибудь из них побывать в полночь в условленном месте?»

Стив направился в сторону отеля. На первом же перекрестке от газетного киоска отделилась высокая темная фигура.

Стив замедлил шаги.

— Это я, сеньор, — послышался глуховатый голос Шейкуны.

— Хорошо, — обрадовался Стив. — А что Тео?

— Не знаю. Я следовал за сеньором от телецентра.

— Однако! Ты, конечно, голоден?

— Нет. Я ужинал, пока сеньор был в больнице.

— Может быть, Тео еще ждет меня там, где мы условились? Это в Сохо… Бар «Неаполь». Знаешь?

— Знаю.

— Возьми такси, отправляйся туда и скажи Тео, что жду его завтра в десять утра напротив госпиталя, где я оставил девушку.

— А сеньор?

— Переночую в этом отеле. Вы тоже поищите ночлег, лучше в разных местах…

— Мы переночуем в Сохо, сеньор, — ухмыльнулся Шейку на.

— Как знаете. Чао!

— Чао, сеньор.

Утром Стиву разрешили повидать Инге. Совсем молоденькая сестра, набросив на плечи Стиву белый накрахмаленный халат, провела его в небольшую палату, где стояли четыре кровати. Три были пусты, на четвертой у окна лежала Инге. Стив с трудом узнал ее. Светлые волосы разметались на подушке, исхудавшее лицо казалось очень маленьким и было белым, как простыня, которой Инге была прикрыта до самой шеи. Только ее огромные зеленовато-серые глаза остались прежними. При виде входящего Стива они заискрились радостью, и Инге попыталась приподнять голову.

— Лежите, лежите, — строго сказала сестра, — вам еще нельзя шевелиться.

Сестра пододвинула стул к кровати Инге и пригласила Стива сесть.

— Не дольше десяти минут, — предупредила она, — и не разрешайте ей двигаться и много говорить. Через десять минут я приду за вами.

Она вышла, шурша накрахмаленным халатом.

— Ну и хорошо, что все обошлось, — сказал Стив, — теперь ты будешь быстро поправляться. Только выполняй строго все требования врачей.

— О Стив, то есть Джон, прости меня. — Ее большие глаза наполнились слезами. — Я причинила тебе столько хлопот. Прости…

— О чем ты говоришь, девочка, — Стив осторожно погладил ее маленькую, почти прозрачную руку, лежащую поверх простыни, — это я во всем виноват. Мог бы и догадаться. — Стив постучал себя кулаком по лбу. — Ты прости, Инге, что я… не разыскал тебя раньше. Но теперь все будет хорошо. Ты останешься тут до полного выздоровления — это, вероятно, дней десять или чуть больше. Тебя сегодня переведут в отдельную палату, я уже говорил с доктором. Пока ты находишься тут, тебя будет каждый день навещать… один мой друг. Его зовут Шейкуна — Шейкуна Хасан Гулед. Запомни это имя. Он африканец из Мозамбика. У него черная кожа, но сердце золотое. Он останется здесь твоим опекуном, позаботится о билете и будет сопровождать тебя в Гвадалахару. Из Гвадалахары он отправится ко мне — ты обязательно передашь с ним письмо.

— А ты? — тихо спросила Инге, едва шевельнув бескровными губами.

— Я задержусь в Лондоне еще день-два, но потом придется уехать.

— Расскажи мне… о том крае, куда поедешь.

— Слушай… Это бескрайний океан тропических лесов. Там сейчас жаркое лето. Там, впрочем, всегда жарко, но сейчас там еще и лето… В глубине этих лесов, вдали от городов и дорог, есть сказочное царство. Его начал строить злой волшебник, но, не достроив, умер…

— А разве волшебники умирают, Джон?

— Случается… Ему помогли это сделать другие злые волшебники. И тогда во главе этого царства встал другой волшебник, сын прежнего.

— Тоже злой?

— Как сказать. Вначале он был никакой. Он даже не хотел править царством. Но потом согласился. Теперь у него… добрые наставники… Они надеются, что со временем он станет добрым волшебником… Но, понимаешь, Инге, волшебников очень трудно воспитывать и перевоспитывать, и чем сказка кончится, я еще не знаю…

— А воспитываешь его ты, да?

— С чего ты взяла?

— Мне кажется, что ты.

— Ну хорошо, и я тоже… немного. Но у него есть другие наставники. Кроме того, за ним очень следит одна добрая фея.

— Она тоже живет в этом царстве?

— Нет, она на другом конце света. Но феи и волшебники могут прыгать по планете, как кузнечики. Сегодня здесь, завтра там…

— Ты тоже можешь так прыгать?

— Иногда приходится… Но ты поменьше говори и побольше слушай.

— По-моему, ты тоже добрый волшебник, Джон…

— Увы… Пожалуй, я, скорее, из донкихотов. Это ныне не в моде…

Вошла молоденькая сестра и очень строго взглянула на Стива.

— Меня уже выгоняют, Инге. Завтра утром я навещу тебя. Будь умницей и набирайся сил. Впереди очень много дел…

Инге взглянула ему прямо в глаза:

— Поцелуй меня, Джон.

Он наклонился к ней. Она шевельнулась. Простыня немного сдвинулась, и Стив увидел в прорези ее сорочки золотую цепочку с тремя бирюзовыми подвесками.

Поправляя простыню, он коснулся пальцами ожерелья.

— Никогда не расстаюсь с ним… Джон, — шепнула Инге. — И не расстанусь. Кольцо, прости, я заложила… Но оно… падало с пальцев. Я его обязательно выкуплю перед отъездом.

Стив осторожно коснулся губами ее лба, потом поднял и поцеловал тонкие холодные пальцы и вышел, чувствуя, что сейчас он не в силах произнести больше ни слова.

Он шел вслед за сестрой по сияющему чистотой и белизной коридору и думал о том, какой он, в сущности, оказался скотиной…

Тео ждал его на противоположной стороне улицы возле остановки автобуса. День был сумрачный, сырой; туман чуть приподнялся, но продолжал висеть грязно-серой пеленой над самыми крышами. Из этой пелены сочилась мельчайшая холодная изморось. Стив поднял воротник плаща, достал сигарету и, демонстративно оглянувшись вокруг, подошел к Тео прикурить.

Тео щелкнул зажигалкой и тихо сказал:

— Все в порядке.

— Исключая мелочь, — отозвался Стив, — что застряли в Лондоне.

Подъехал двухэтажный автобус, и люди, ожидавшие на остановке, втиснулись в него. Остановка опустела.

— Пошли в ближайшее кафе, — решил Стив, — там поговорим.

Спустя полчаса план действий был готов. Стив составил текст телеграммы Цвикку в Сан-Паулу и отдал Тео.

— Сегодня воскресенье, — сказал Тео, — банк в Сан-Паулу закрыт. Они передадут телеграмму мистеру Цвикку завтра утром.

— Вот мы завтра вечером и будем ждать Тибба на Хай-гейт, — решил Стив. — Бибби теперь заберем с собой. А Шейкуна останется в Лондоне.