— Ну, а теперь возвращайся. Не хочу, чтобы ты порезал руки, поэтому убирать не заставляю. Но если опять будешь что-нибудь здесь швырять, я рассержусь, — сказала Сугимото, точно выдворяя его вон.

— А вы не думали, что за мной кое-кто стоит? — Голос подростка охрип.

— Да ну-у, кто же? — невозмутимо протянула Сугимото, подбирая осколки бутылки.

— Завтра приведу его сюда. Если сейчас попросите извинения, может, и прошу вас.

— Кто бы это был? — Хаяси кривил губы, прикидывая, кого бы мог привести мальчишка. Наверняка это просто блеф, ведь про семью Юминага он знал почти всё, и ему не приходило в голову имя человека, который оказал бы им поддержку в нынешней ситуации.

— Этого человека и вы знаете, подумайте-ка хорошенько! И как следует всё тут приберите к завтрашнему дню. — Наконец-то подросток сумел придумать, как разбавить свой страх до консистенции тревоги, с этим он и покинул офис.

Хаяси и Сугимото переглянулись.

— Кто? — проронила Сугимото.

— Да он нас разыграл, такому персонажу просто неоткуда взяться. Может, это он о госпоже Мики?

— Госпожа Мики?

— Мать его. Супруга директора, с которой он расстался. Формально-то развода, кажется, не было… Да вы с ней наверняка встречались.

Сугимото вспомнила жену Хидэтомо — костлявую, с отрешённым лицом. Это была нервная женщина, которая со скрипом цедила слова, точно отламывала по ветке.

— Пожалуй, будет морока, если супруга заявится.

— Ничего подобного. Ведь она, говорят, из дома ушла потому, что ненавидит деньги. Ей промыла мозги какая-то религиозная секта, и она тут рыдала и скандалила, мол, её старший ребёнок не выздоровеет, пока компания не разорится. Да ведь она же, помнится, обратилась в мэрию, чтобы переменили название «золотого квартала»! — Хаяси опустил подбородок, так что щёки повисли, и с наслаждением почёсывал невыбритую щетину.

— Ну, в таком случае я разобью их в пух и прах. Хаяси-сан, вы как — со мной?

— Уж лучше броситься в море с моста Бэйбридж, чем склонить голову перед этим мальчишкой.

Они рассмеялись, и голоса их напоминали треск раздавленных ракушек.

Подросток набрал по мобильному номер Канамото, но тот не отвечал. Из взрослых только к Канамото он и мог обратиться — костяшки пальцев побелели, настолько крепко он сжал в ладони свой телефон. Неужели он стерпит, чтобы взяли верх какие-то замаравшие себя людишки, вроде Хаяси и Сугимото?! Поможет ли Канамото, пока не ясно, но больше никого нет. Сидя в такси, которое двигалось в сторону дома, он продолжал набирать номер. Канамото не отвечал.

Зайдя в столовую, он увидел лежащую на столе записку от Кёко: «Погрей то, что в кастрюле». Интересно, брат Коки спит уже? Подросток уселся на стул, подперев щёки кулаками. Нет, нельзя позволить, чтобы Хаяси и Сугимото взяли в свои руки бразды правления, однако над ним тяжёлым грузом висит угроза забастовки, на которую они могут подбить сотрудников. Подросток невольно издал стон и размазал слёзы в уголках глаз. Всё сильнее становилось желание принять наркотик, и он хотел уже позвонить Михо, чтобы та достала «скорость» или ещё что-нибудь и привезла. Если бы он попросил, она наверняка схватила бы такси и сразу погнала сюда, но ведь сама она после этого потеряет всякую надежду. Он удержался, не желая обнаруживать перед сестрой свою беспомощность. Вместо этого подросток достал из холодильника колу, а из буфета виски и, смешав себе «кока-хай», выпил. Взрослые, даже такие идиоты, как эта парочка, сильны тем, что расчётливы и опытны. А чего не хватает ему в сравнении со взрослыми? Когда Сугимото ему пригрозила, он отступил потому, что она понимает в бухгалтерии и у неё есть опыт. В таком случае достаточно уволить Сугимото, а на её место взять кого-нибудь, у кого ещё больше знаний и опыта. Однако одного этого мало, чтобы рассчитывать на победу, ведь он пока не знает, что противопоставить забастовке, затеваемой теми двумя, и как одержать над ними верх. Конечно же, знания — нужны знания! Вот бы был человек, всё знающий про акционерные компании, про забастовки, уж он научил бы, какие предпринять ответные меры… Стиснув зубы до скрипа, подросток ломал голову над своими проблемами. Когда-нибудь он сдаст вступительный экзамен и поступит в университет. Только вот допускают ли до вступительных экзаменов тех, кто бросил школу, не закончив обязательного курса? Ничего, его допустят, он будет заниматься самостоятельно! Вот выберется изо всех этих проблем и станет учиться, хотя бы по три часа в день. Но надо же знать, чему учиться, чтобы был толк! Ну, что право и экономику надо изучать — это понятно, однако как к этому приступить, он совсем себе не представляет… Его захлестнула досада на самого себя, и, сражённый ощущением собственного бессилия, он шатаясь побрёл на второй этаж. К любой компьютерной игре есть хотя бы брошюра, обучающая стратегии и тактике. Всё, что делают люди, — это игры, и не может быть, чтоб не были придуманы способы побеждать. Подросток достал с полочки над столом толковый словарь и по порядку стал смотреть: акция, держатель акций, забастовка… Он не нашёл там ключа к разрешению своих неотложных проблем. Но он же не может лечь спать, пока не обдумает тактику борьбы! Внушая себе это, он снова стал нажимать кнопки мобильного телефона, и наконец Канамото отозвался.

— Хотелось бы завтра с утра встретиться…

— С утра, говоришь?

— Мне нужен совет, это срочно.

— Понял. Если я навещу тебя дома — годится?

— В десять для тебя рано?

— Хорошо, буду в десять.

Подросток положил возле подушки мобильный телефон, поставил будильник на полдесятого и, переодевшись в пижаму, повалился на кровать.

Он поднялся по лестнице и увидел, что освещены лишь золотые буквы вывески «Группа Икарус», а за матовым витринным стеклом кромешная тьма. Дверь чуть-чуть приоткрыта, и оттуда слышатся голоса. Тихо, чтобы не слышен был шум шагов, подросток продвигался поближе к двери, прижимаясь спиной к стене. Голоса полны бесстыдной похоти, но о чём разговаривают — не разобрать. Постепенно до ушей начинают долетать осмысленные слова и фразы. «Шеф убит.» — Это голос Хаяси. «Сообщим в полицию!» — На этот раз голос Сугимото. Опять не расслышать, что они говорят. Подросток заглядывает в щёлку и видит, что Сугимото, Хаяси и Кавабата сидят, скрестив ноги на полу, покрытом линолеумом, а в центре большая белая свеча с колеблющимся языком пламени. Они занимаются чёрной магией, насылают на кого-то смертельное проклятие. «Не верится даже — убить собственного отца!» — Это елейный голос Сугимото. Кавабата говорит быстро-быстро, похоже на курицу, клюющую корм. Вдруг раздаётся смех Сугимото, ему вторит эхо. Когда подросток просовывает лицо в щель, Хаяси, прикурив от пламени свечи, оборачивается и смотрит на него. Хаяси выпускает изо рта дым, и этот дым повисает над сидящими, застывая в неподвижности. Звенит телефон. Хаяси, не сводя глаз с лица подростка, кивает подбородком на телефон, который стоит тут же, на линолеуме. Он хочет, чтобы подросток взял трубку. Почему он должен это делать? Ведь отвечать на телефонные звонки в офисе — ваша работа! Подросток хочет им это заорать, но у него нет голоса, можно объясняться лишь на пальцах. Левая рука затекла, её не поднять, и подростку остаётся двигать лишь правой рукой и языком. Хаяси снова указывает подбородком на продолжающий надрываться телефон. Нельзя брать трубку, это звонит следователь! Подросток, изготовившись к обороне, с ненавистью смотрит на телефон. Хаяси прикуривает от свечи вторую сигарету, и телефон умолкает. Слишком густая тушь на ресницах у Сугимото слиплась комками, и она часто-часто моргает, силясь разглядеть подростка, — кажется, что она не в силах прекратить эти взмахи ресниц. Кавабата, который в течение нескольких минут пристально на него смотрел, сузив глаза, поднимается и идёт в его сторону. Подросток бросается по лестнице вниз и вбегает в зал «Вегаса».