Когда их труды почти увенчались успехом, и арбуз оказался почти на вершине холма, они остановились перевести дух и перестали придерживать арбуз.

Арбуз же взял да и покатился по склону холма. Брауни побежали его догонять, но быстро поняли, что арбуз им уже не догнать, и застыли на месте с ужасом на лицах. Арбуз же катился всё дальше, всё быстрее и быстрее, а Флоримель и остальные брауни следили взглядами, как тот, подпрыгивая и отскакивая, катится то в одну сторону, то в другую. Кончилось все тем, что арбуз подпрыгнул особенно высоко и развалился на кусочки посреди них. Во все стороны, как из сифона, брызнули струйки сладкого сока, а из кучи сочной красной мякоти робко выбрался на четвереньках морщинистый старый человечек в горностаевой мантии и с золотой короной на голове.

И разразился громогласными проклятиями.

– Радуйтесь, ваше величество! – воскликнули все брауни.

Старичок поднялся, отряхнулся, потер ушибленные места и довольно печально ответил:

– Нет, я уж лучше буду царствовать.

Тогда брауни под руководством Мосье Дюдэ дружно прокричали:

– Спасибо! – любезно поблагодарил его величество, и добавил, объясняя:

И тут на его лице появилось удивление, когда он неожиданно заметил Флоримеля.

– А это еще кто такой? – вопросил он. – Вы что, пытаетесь сделать из этого мальчика существо нашей породы?

Сердце у Флоримеля провалилось в пятки, потому что он понял: перед ним сам король домовых духов-брауни, чье слово – абсолютный закон для этого народца. Если он не одобрит любые планы, которые строили насчет него брауни, то все зародившиеся у него в груди надежды окажутся безжалостно разбиты. Похоже, брауни тоже встревожились, потому что ни за что на свете не решились бы огорчать короля Станислауса.

Пока Флоримель стоял, робко глядя вниз и не осмеливаясь встретиться глазами с вопрошающим взглядом этого хоть и доброго, но всё же августейшего монарха, его маленькие товарищи набрались храбрости и стали перечислять королю все достоинства Флоримеля – как реальные, так и воображаемые. Их языки заработали с такой скоростью, что принцу осталось только покраснеть от смущения.

Сперва они указали на все еще пронзенный стрелой полумесяц, честно подтвердив, что это дело рук Флоримеля, и когда король неожиданно вздрогнул, обозрев это чудо, стало ясно, что он в должной степени впечатлен.

Потом брауни обратили его внимание на орлиное гнездо на дереве, пояснив, что именно там они впервые увидели незнакомца, после чего все они, как и Флоримель, стали с тревогой ждать, что же им на это скажет его величество.

Король не выглядел рассерженным, и у принца и всех брауни полегчало на сердце.

– Если Моисей был найден среди лягушек, а Ромул среди волков, – заявил монарх после тщательного размышления, – то и орлиное гнездо – подходящая колыбель для принца брауни!

После этих слов брауни разразились восторженными криками, от которых даже зазвенел небосвод, ибо они поняли, что король Станислаус не только одобрил то, что они сделали, но и пошел гораздо дальше.

В итоговой речи король усыновил Флоримеля и сделал его наследником трона брауни!

– Проследите, чтобы его одели, как подобает принцу, – велел король, и внешность Флоримеля снова претерпела быстрое и поразительное изменение.

Из какого-то невидимого гардероба появились новые одеяния, и из обычного, ничем не примечательного брауни Флоримель превратился в невысокого красавца-принца, такого же шикарного отпрыска королевской семьи, каких можно во множестве увидеть, путешествуя по странам, где правят короли и королевы с большими и преуспевающими семьями. На нем появились укороченные штаны, камзол и плащ с капюшоном, а также шляпа, щегольски увенчавшая его проказливые кудри.

Преисполненный благодарности за эту великую и неожиданно свалившуюся на него честь, он поблагодарил короля, как смог, понимая, что словами такие чувства не выразить. Но он все же поклялся, что отныне будет хранить верность своему великодушному приемному отцу, и во всем ему подчиняться.

– Пройдет совсем немного времени, сын мой, прежде чем ты займешь этот трон, – весьма печально сообщил ему король Станислаус. – Еще несколько быстротечных сотен лет – тысячи две, или около того, – и я покину этот мир. А когда я уйду, то оставлю тебе все свои владения и любовь детей, а это бесценное наследие, которое ты должен нежно ценить и никогда не терять.

Затем брауни присягнули на верность своему принцу, и Флоримель улыбнулся в ответ на их улыбающиеся лица. Все были счастливы.

Слегка прихрамывая, к нему подошел полицейский дух Бобби (покровитель всех полицейских участков) и предложил ему свою дубинку, но Флоримель добродушно отказался. Затем подошел моряк Сэйлор-Джек с подзорной трубой, но Флоримель со смехом отказался и от нее.

Каждый из брауни чистосердечно выразил желание подарить ему самое дорогое, что них имелось, и это тронуло Флоримеля до глубины души. Самое большое, что он согласился принять, было орлиное перо, выпавшее у птицы. Мосье Дюдэ подобрал его и воткнул в шляпу принца.

Вскоре все занялись обычными делами, и король Станислаус, заметив, что полицейский хромает, спросил:

– Офицер, что случилось?

– Вчера ночью я упал с дворцовой стены, ваше величество, когда прибивал плакат.

– И напротив чего ты упал?

– Против собственной воли. Фея-охранница приняла меня за врага и выстрелила в меня зарядом дроби.

– Ты подал протест?

– Нет, я выковыривал дробь.

Неподалеку всезнающий франт Мосье Дюдэ преподавал восхищенным слушателям основы этикета.

– Нехорошо есть горох с помощью ножа, – вещал он. – Горошины следует накалывать вилкой.

А брауни-моряк Сэйлор-Джек рычал на брауни-немца Герра Кобольда:

– Стоп, салага! Часовой – это не часы.

К королю, размахивая томагавком, подбежал брауни-индеец по имени Парящий-Сокол и сообщил удивительные сведения разведки:

– Верблюд проглотил все дверные ручки, и теперь они в его желудках.

– В каком из желудков?

– Не знаю, ваше величество.

– В таком случае сходи и посмотри, какой из них самый пупырчатый.

Флоримель невольно восхитился проницательностью короля в решении как великих, так и малых проблем, и даже подумал, что вряд ли он сможет когда-нибудь править столь же мудро.

Поразительно, под каким контролем держал маленький монарх своих подданных, а если между ними иногда возникали споры, одного его слова хватало, чтобы покончить со всеми разногласиями.

Так они бродили и бродили всей компанией, прячась с глаз, когда на них могли попасть первые лучи утреннего солнца, и снова двигаясь дальше при свете ночных звезд.

Они разыграли много невинных проделок и сделали немало добрых дел, в чем Флоримель принимал искреннее участие. Он стал любить своих новых знакомцев-брауни всё больше и больше, а они отвечали ему тем же.

Поначалу его сильно удивляло одно обстоятельство, но, поразмыслив, он пришел к выводу, что ничего удивительного здесь нет. Дело в том, что вся живность, как лесная, так и полевая и летающая, дружила с духами-брауни и любила их.