– Где Нуэль? И где, наконец, капитан? – спросил запыхавшийся Бельтрам; он мотался по обширной палубе нефа, как заведенный.

– Где, где… – пробурчал де ля Рош. – В своей каюте. Графиню и ее служанку ублажает.

– Пора бы ему уже и появиться на палубе.

– Пора. Иди и зови.

– А почему я?! – окрысился Бельтрам; он боялся, что несдержанный на руку капитан может попробовать на прочность его челюсть.

– Потому что я приказал! – отчеканил Шарль де ля Рош, одарив Бельтрама жестким взглядом.

Крыть было нечем, и Бельтрам, тяжело вздохнув, начал подниматься по трапу к кормовым надстройкам. Войти в каюту капитана он не успел: отворилась дверь и стрела, посланная изнутри, пробила наемнику горло. Бельтрам упал на палубу, несколько раз дернулся в конвульсиях и затих. Де ля Рош остолбенел – какого дьявола?! Неужто капитан сошел с ума?

Ответ на его мысленный вопрос последовал незамедлительно – из каюты капитана выскочили два воина в черном одеянии, явно не принадлежавшие к команде «Святой Женевьевы». Один из них начал стрелять из лука, да так метко, что каждая его стрела находила цель. Второй сбежал по трапу вниз и обрушил на голову первого попавшегося стрелка боевой топор.

Матросы пытались противостоять воину в черном хаубергоне с капюшоном, но его прочный сарацинский щит хорошо держал удары однолезвийных кракемартов – мечей с кривыми клинками, которыми обычно вооружали морских солдат, а страшный топор кромсал их с такой ловкостью, будто был в руках искусного мясника. Раздались предсмертные вопли, и кровь щедро обагрила палубу.

Тем временем каравеллы подошли вплотную к бортам нефа с обеих сторон. Полетели абордажные крючья на веревках, и пираты принялись шустро подниматься по ним наверх. Лучники «Святой Женевьевы» начали обстреливать абордажные команды, но стрелки пиратов тоже не дремали – и началось обычное в таких случаях взаимное уничтожение.

А что же Жильбер? Удивительно, но, трусливый в мирных обстоятельствах, алхимик проявлял чудеса героизма. Он начал собственноручно бросать горшки с зажигательной смесью на палубы каравелл, и вскоре одна из них запылала голубоватым пламенем. Пираты пытались потушить огонь подручными средствами, но вода его не брала; горючая жидкость протекла в трюмы. Вскоре каравелла превратилась в большой костер, а пираты стали прыгать в воду, чтобы не сгореть заживо.

Несколько вольнонаемных попытались сразить стрелами лучника в черных одеждах, который бил их на выбор, как куропаток, но не тут-то было. Лучник спрятался в капитанской каюте и время от времени постреливал оттуда, прикрываясь дверью как щитом. Что касается второго воина, то он продолжал весьма успешно орудовать своим страшным оружием, и под ударами его топора пало около десятка матросов и стрелков.

Шарль де ля Рош замешкался в некоторой растерянности; он не знал, что делать – командовать стрелками и матросами или сразиться с неизвестным воином в черном. Наконец он решился – смельчак с топором был куда опасней пиратов, которыми занимались стрелки.

Де ля Рош выхватил меч и принял боевую стойку. Воин уже изготовился нанести первый удар, но вдруг топор застыл на полпути – знакомый голос окликнул помощника капитана по имени:

– Шарль де ля Рош?! Что вы здесь делаете, дьявол вас побери?!

Упади сейчас у ног де ля Роша звезда с неба, и то он не так удивился бы. Перед ним стояла сама Жанна де Бельвиль, жена Оливье де Клиссона, друга барона, у которого он был в услужении! Они вместе с бароном часто гостили в замке де Клиссон, и сеньора Жанна была с ним очень любезна, по-матерински добра. Де ля Рош играл вместе с ее детьми в разные игры, и это были веселые, незабываемые моменты, которые скрашивали нелегкую жизнь юного оруженосца.

Первой оправилась от удивления Жанна де Бельвиль.

– Спрячьте меч в ножны и отойдите в сторону! – приказала она непререкаемым тоном. – Я дарю вам жизнь! Даю слово!

Де ля Рош повиновался; правда, без особой охоты. Бывшему оруженосцу доводилось видеть учебные бои Жанны де Бельвиль с рыцарями – многим из них потом приходилось считать синяки от ударов и охать, когда им накладывали повязки с целебной мазью. Доставалось и ей – поединки проходили безо всяких скидок на женский пол и хрупкость мадам Жанны; госпожа де Клиссон была бесстрашна, стремительна в движениях – иногда казалось, что она была сделана из железа. Поэтому, при всей его выучке, шансы выстоять против предводительницы пиратов у Шарля де ля Роша были мизерными.

Наконец абордажные команды оказались на палубе нефа и началась кровавая рубка. В основном она шла между пиратами и стрелками, которые отчаянно боролись за свою жизнь. Что касается матросов, то оставшиеся в живых предпочли бегство и посыпались в воду, как горох из рваного мешка. Часть из них погибла от стрел пиратов-лучников, но некоторым все же удалось добраться до недалекого берега.

Вскоре все было кончено. Бросив на палубу окровавленный топор, Жанна де Бельвиль устало приказала де ля Рошу:

– Идите за мной.

Тот молча повиновался, и вскоре они оказались в каюте капитана. Бартоломью Кривой Глаз уже очнулся, но в его голове все еще гудели шмели, и он пока мало что соображал.

Сын бесстрашной воительницы, увидев де ля Роша, с удивлением воскликнул:

– Шарль? Вы ли это?

– Морис?! – Де ля Рош растерялся. Мог ли он подумать, что малыш, которого качал на руках, окажется таким грозным и метким стрелком? Ведь Морису де Клиссону сейчас не более пятнадцати лет, хотя он здорово подрос и выглядит гораздо старше. И этот неоперившийся птенец сражался лучше многих профессиональных стрелков? Непостижимо!

– Морис! Развяжи руки мсье капитану! – приказала Жанна де Бельвиль и села.

Бартоломью поднялся с помощью подростка и начал растирать затекшие кисти рук. Наверное, вертикальное положение тела способствовало прояснению в его изрядно травмированных мозгах, потому что он вспомнил все и теперь старался обрести необходимое мужество, чтобы встретить свой смертный приговор как подобает старому воину – без страха и упрека.

Понимая его состояние, Жанна де Бельвиль улыбнулась, затем выражение ее лица снова стало строгим, даже жестоким.

– Мсье капитан! – сказала предводительница пиратов. – Я предлагаю вам выбор: встать под мое знамя или отправиться рыбам на корм. Хорошо подумайте, прежде чем отвечать. На этот раз снисхождения не будет.

Капитан молчал. Он не мог поверить, что отделается так легко. С другой стороны, ему совсем не хотелось опять подвергать себя большому риску и хоронить свою мечту стать всеми уважаемым и богатым арматором. Ведь большинство пиратов кончали свою скоротечную и бестолковую жизнь на мачте корабля или на виселице.

– Я знаю о вас почти все, мсье Бартоломью… – Жанна де Бельвиль достала из своей сумочки свернутый в трубку листок пергамента. – Это копия заочного приговора некоему разбойнику, который ограбил и едва не лишил жизни испанского епископа Пере де Нарбонна, гостя архиепископа Бордо… Я не слышу ответа! – повысила голос Жанна де Бельвиль.

– Да… Я согласен… – Бартоломью едва опять не потерял сознание от большого душевного напряжения.

В этот момент капитану хотелось упасть на колени и просить Жанну де Бельвиль о снисхождении. Он уже стар для боевых действий, у него один глаз почти ничего не видит, он готов помогать ей, лишь бы не болтаться по морю в хлипкой пиратской посудине. Но Бартоломью знал, что ответом ему будет удар мечом, который держал в руках вмиг помрачневший Морис де Клиссон.

– Принесете мне присягу… но несколько позже. А пока вы так и остаетесь в должности капитана «Святой Женевьевы», однако команда у вас будет новая. Вам нужно будет отвести неф в одну укромную бухту… Теперь вопрос к вам, Шарль де ля Рош: вы готовы отомстить тем, кто сделал вас изгоем, кто лишил вас надежды на рыцарские шпоры?

– Готов! – в глазах де ля Роша появился опасный блеск; Жанна де Бельвиль затронула больную струну в его душе и разожгла огонь мщения, который уже несколько лет тлел угольком внутри молодого человека, обжигая сердце.