Смерть бабушки была самой первой потерей в жизни Нелл. Ей тогда едва исполнилось четыре года. Родители вели семинар в Оксфорде, а она вместе с нянькой жила у Мака. Нелл знала, что бабушка болеет и лежит в больнице. И вдруг ночью девочка почувствовала запах «Арпеджио» — любимых бабушкиных духов.

Нелл спросонок обрадовалась: значит, бабушке стало лучше и ее отпустили из больницы. Утром она сразу побежала в гостиную.

— А где бабуля? Она еще не вставала?

Мак и Герта сидели за столом. У обоих были какие-то странные, незнакомые Нелл лица.

— Твоя бабуля на небесах, — тихо сказал внучке Мак, — Этой ночью она туда отправилась.

Нелл принялась рассказывать о ночном приходе бабушки. Мак только рукой махнул, решив, что это ей приснилось. Герта поверила и сказала, что бабушка хотела с ней попрощаться. Лишь позже, потеряв родителей, Нелл по-настоящему поняла ее слова.

— Адам, пожалуйста, приди ко мне. Дай мне ощутить твое присутствие. Я знаю, нам придется проститься. Но прежде чем проститься, я хочу, чтобы ты знал, как я тебя люблю.

Нелл ждала всю ночь, вглядываясь в темноту и вслушиваясь в звуки. Только под утро у нее прорвались слезы. Она оплакивала Адама и годы жизни, которые им уже не провести вместе. Она плакала над нелепо оборвавшейся жизнью Уинифред. Про партнеров Адама — Сэма и Питера — говорили разное. Возможно, оба были не самыми лучшими людьми, тем не менее Нелл оплакивала и их гибель.

И конечно же, Нелл плакала по себе. Как и двадцать лет назад, ей вновь придется смириться с потерей и научиться жить без того, кого она любила.

Удобно устроившись на заднем сиденье чужой машины, Питер Лэнг продолжал думать о дорожном происшествии, в которое угодил несколько часов назад, столкнувшись с тяжелым грузовиком. Торопясь на встречу с Адамом Колиффом, он без особых хлопот проехал по лонг-айлендской скоростной трассе и находился уже в Квинсе, на подъезде к туннелю Мидтаун, соединяющему этот район с Манхэттеном. И вдруг... удар, скрежет, хруст битого стекла. Словом, все звуки, какими сопровождается столкновение на дороге.

То, что у него ранена губа и поцарапаны лицо и голова, Лэнг понял и без врачей. Рентген показал еще и трещину в ребре. Несколько медицинских и дорожных страховок, которые у него имелись, позволили Лэнгу не тратиться на такси, а потребовать, чтобы его доставили домой за счет соответствующей страховой компании. Через пять часов к дверям больницы подъехал вызванный автомобиль и по мокрой от дождя дороге повез Питера Лэнга в Саутгемптон.

Его особняк стоял, пожалуй, в самой привилегированной части закрытого, тщательно охраняемого поселка. Родители подарили ему этот дом еще в юности, когда решили, что им для отдыха хватает Сент-Джонса и Мартас-Виньярда[14].

Дом Лэнга с белым фасадом «колониального стиля» и ставнями глубокого темно-зеленого цвета был построен в конце девятнадцатого века. К дому примыкал обнесенный забором участок площадью два акра, на котором размещались плавательный бассейн, теннисный корт и полоса частного пляжа. Участок оживляли бархатно-зеленая лужайка, а также цветущие кустарники и безупречно подстриженные деревья.

В двадцать три года Лэнг женился. Брак его длился семь лет и кончился тихим полюбовным разводом, правда стоящим ему немалых денег. С тех пор Питер наслаждался свободой, ведя образ жизни светского человека. Природа не обидела его ни внешностью, ни обаянием, ни умом, сочетавшимся с особым, парадоксальным чувством юмора. Однако помимо всего этого Лэнг обладал сверхъестественным чутьем на приобретение недвижимости, которая спустя короткое время изрядно возрастала в цене.

Чутье это передалось ему по наследству. Незадолго до начала Второй мировой войны его дед скупил сотни акров на Лонг-Айленде и в Коннектикуте. Тогда это было настоящее захолустье, и земли достались ему по бросовым ценам. Дед Лэнга словно предвидел, что менее чем через десять лет в тех местах начнется строительный бум. Отец Питера тоже привык прислушиваться к своей интуиции. Едва поползли слухи о ликвидации городской железной дороги на Манхэттене, он принялся скупать недвижимость в районе Третьей авеню.

— Наш род не плодит простаков, где сын — точная копия отца. Питер пошел гораздо дальше меня и деда, — с гордостью говорил Лэнг-старший о своем сорокадвухлетнем сыне. — Но его звездный час еще впереди.

Платить за проезд не полагалось, однако Питер Лэнг с присущей ему небрежной щедростью одарил водителя чаевыми и, выбравшись из машины, вошел в дом. Вскоре после его появления на свет родители наняли супружескую пару, которая присматривала за домом и выполняла всю необходимую работу. Обретя самостоятельность, Лэнг отправил этих людей на пенсию. Вместо них он нанял приходящую прислугу, а на случай приемов и гостей заключил договор с небольшой, но надежной фирмой.

Внутри дома было темно и прохладно. В те дни, когда Лэнгу требовалось задержаться в городе (чаще всего это бывало по пятницам), он ночевал в своей манхэттенской квартире, а в Саутгемптон возвращался утром следующего дня. Так он собирался сделать и сегодня, после встречи на яхте Колиффа, однако столкновение с грузовиком все перечеркнуло.

Лэнг был рад, что он снова дома. Теперь можно налить себе чего-нибудь выпить и спокойно осмотреть свое саднящее тело. В голове все еще сохранялась противная пульсирующая боль. Он осторожно коснулся языком губы и поморщился: губа продолжала пухнуть.

Самыми ужасными для него были несколько секунд, предшествующие столкновению. Машину Лэнга несло на грузовик, и никакие супертормоза не спасли бы ни его, ни того водителя.

На корпусе телефонного аппарата вспыхивал сигнал вызова (звонок Питер обычно отключал). Ну и пусть себе мигает. Меньше всего Лэнгу сейчас хотелось с кем-либо говорить, и в особенности о столкновении. Скорее всего, звонит кто-то из журналистов. Все понятно: Питер — светский человек, а потому из происшествия можно сделать неплохую жвачку для падкой на сенсации публики.

Взяв бокал с выпивкой, Лэнг пересек гостиную и вышел на крыльцо. Пока они ехали сюда, дождь крепчал с каждой минутой и теперь превратился в ливень, усугубляемый сильным ветром. Длинный навес над крыльцом все равно не спасал от дождевых струй. Где-то поблизости, невидимый из-за разгула стихии, дышал океан. Лэнг представил, как там сейчас вздымаются волны.

Заметно похолодало. Теплый солнечный день, когда он играл в гольф, казался далеким прошлым. Дрожа, Лэнг вернулся в дом, запер дверь и стал подниматься на второй этаж.

После горячего душа он почувствовал себя лучше. Помня, что звонок телефона выключен, Лэнг улегся в постель и поставил таймер радио на пятнадцать минут. Этого времени вполне хватит, чтобы услышать одиннадцатичасовой выпуск новостей.

Новостей он не дождался, уснув на результатах последних игр Нью-Йоркской бейсбольной лиги. Выпуск начался с главной новости — взрыва яхты «Корнелия II». Среди имен тех, кто находился на борту и, скорее всего, погиб, было названо и имя Питера Лэнга, преуспевающего нью-йоркского торговца недвижимостью.

С половины восьмого Лайза начала прислушиваться к звуку каждой проезжающей машины — не Джимми ли возвращается. Ей не терпелось угостить мужа его любимым блюдом: курицей с рисом.

Последняя из ее клиенток, записанных на сегодня, не пришла, и Лайза смогла уйти из косметического салона пораньше. Это время ей очень пригодилось. В супермаркете у нее возникла идея приготовить курицу с рисом. Приготовив блюдо, она накормила детей, но сама есть не стала, решив, что дождется Джима. Лайза накрыла столик на двоих и поставила в холодильник вино. Ее подспудно будоражил их утренний разговор с мужем. Сегодня Джимми выглядел совсем потерянным и даже раздавленным. Весь день эта картина стояла у нее перед глазами. Лайзе хотелось поскорее обнять мужа и сказать, что ничего не изменилось и она по-прежнему любит его. И дети любят его.