Когда на экране можно было разобрать даже следы сварки на листах обшивки, в борту звездолета образовалась щель. Раздвинулись толстые стальные плиты, и вскоре на этом месте образовался обширный проем. Спустя еще несколько минут звездолет проглотил тело Фуррандана с такой же легкостью, с какой, должно быть, кашалот мог бы заглотать косячок молодой кильки.

Внутри корабля царил кромешный мрак. Затем откуда-то сверху ударили снопы света и фарарийцев вновь затрясло.

– Безумцы, что вы делаете!? – воскликнул Флайт. – Немедленно снимите оковы. Наш Фуррандан необычайно свободолюбив. Он не потерпит неволи.

– Тихо! – прикрикнул на него Вергойн. – Приказываю всем заложить руки за головы и выходить по одному.

Капитан и пилоты медленно побрели к выходу. Вся команда братьев-фарарийцев уже собралась в главном коридоре корабля, который именовался «трахеей». На лицах «печеночников», «желудочников», «почечников» и всех остальных были написаны подавленность и отчаяние.

– Мужайтесь, братья, – с достоинством сказал капитан. – Еще и не то бывало! Вспомните наши приключения на Острие Иглы, в Верти-Крутице и в Переплетании! Вспомните, как мы выбрались из когтей Старого Какубана, натянули нос Кромбу и Крембу, пустили пыль в глаза и обвели вокруг пальца властителей Каргеле – как-нибудь и с этим фанфароном поладим, клянусь фарром Фуррандана!

И, с гордым видом забросив распустившуюся бороду за плечо, Флайт прошествовал по трахее, в глубине которой уже образовался вход, забрезжил свет и потянуло морозцем и свежим воздухом.

Грис подхватил на руки Шалого и уже собрался было выходить, когда ему под ноги попался мешок.

– А меня? – жалобно воскликнул он. – Возьмите и меня с собой. Только никому не говори, что я разумный, а то меня могут похитить, а мне нервничать противопоказано. Ведь во мне лежит такое…

– Ладно, – сказал Грис, забрасывая его за спину, – только веди себя смирно, а то опять начнешь кричать да прыгать.

– О, я буду вести себя скромнее самого скромного мешка, – заверил его Пшук.

Сдавленный мощными гравитационными кольцевыми захватами, Фуррандан повис в воздухе в грандиозном ангаре пиратского звездолета. На подвесных площадках на разных уровнях у стен уже толпились несколько сотен созданий самого причудливого вида. Среди них были двутелые и полутораголовые, были существа змееногие и слоноподобные, а также один спрут малинового цвета с янтарными глазами, сжимавший в щупальцах диковинного вида двуствольный лучемет.

На центральной платформе, которая медленно подплывала к беспомощному обмякшему телу мироходца, в окружении воинов, закованных в бронированные скафандры с оружием в руках, стоял высокий мужчина с длинными, снежной белизны волосами. Кожа его лица имела светло-голубой оттенок, глаза были ярко-синего, буквально василькового цвета с рубиновыми зрачками. Это и был командор Вергойн. Грис его сразу узнал. Именно он по ночам приходил в его сны, он заманивал его на глухую поляну и с его безмолвного благословения и совершались все грисовы ночные похождения. С плеч его мягкими складками спадало просторное одеяние, чем-то смахивающее на античные хитоны, подпоясанные широким кушаком с кистями, за который было заткнуто нечто вроде кинжала. Рядом с ним стоял угрюмого вида бритоголовый крепыш с огромными плечами и массивными, достигающими ступней руками с огромными перекатывавшимися узлами мускулов.

– Почтенный Флайт! – воскликнул Вергойн, вглядевшись в понуренную фигуру капитана фарарийцев. – Ка-кая счастливая встреча! Очень рад вновь тебя уви-деть, – улыбка пирата не предвещала ничего хорошего.

– Я также очень рад, мой славный командор! – старательно заулыбался Флайт, сгибаясь в три погибели. – Знал бы ты, как давно я мечтал вновь свидеться с тобой…

– Давно? – иронически осведомился Вергойн. – Позволь спросить: и как же давно? Уж не с тех ли самых времен, как ты продал мне негодные серво-камеры?

– За которые славный командор заплатил фальшивой монетой, – потупился Флайт. – Да всучил дрянной мешок, в котором все, что ни положишь исчезает бесследно.

– Наглая ложь! – вскипел командор. – Монеты самые настоящие! Я лично их изготовил с использованием самой новейшей технологии, сам придумал, нарисовал и раскрасил банкноты и ценные бумаги моей Бурляндии. Кстати, их еще оставалось полно в том самом мешке.

– Но ведь такой страны не существует в природе! – воскликнул Флайт.

– А почему бы ей и не существовать? – удивился командор. – Я ее вообразил, причем достаточно подробно, придумал ей жителей, природу, правительство и даже монету. Так что не исключено, что когда-нибудь на нее наткнутся, и моя маленькая Бурляндия заставит себя уважать.

– Да-да, я в этом не сомневаюсь, – без особого энтузиазма поддержал эту мысль капитан Флайт, – но пока, к сожалению, ее валюту не принимают ни в одном галактическом банке…

– Да-да, – кивнул Вергойн, – я так же очень сожалел, когда твои серво-камеры вместо протонов начали вырабатывать антивещество и мой корабль оказался без движения в самой гнусной из возможных плоскостей, где не только люди, но и звезды не могли долго существовать и сворачивались в уродливые черные дыры, которыми там было утыкано все пространство, что твое решето. Но Звездный Вергойн за то и прозван Звездогоном, что из любой неприятности умеет выбираться и с немалой для себя пользой. Итак, поведай же нам, почтеннейший Флайт, какими товарами сможешь ты порадовать изнуренных странствиями космических скитальцев? Какие заморские диковинки и редкости предложишь моей бравой команде и их инопланетным женам и детям?

– Я рад был бы, но… – Флайт сокрушенно развел руками. – На всех твоих молодцов моих запасов все равно не хватит. У меня остались лишь жалкие крохи, остатки былой роскоши. Последний рейс был самым скудным, наторговали себе в убыток. Вся моя добыча – вот этот иноземный зверек, – он указал на Шалого, свернувшегося на руках у Гриса, – да вот этот безбородый изверг, за ним присматривающий, который приносит несчастья всем, с кем ни столкнется.

Командор искоса взглянул на Гриса и вновь перевел взгляд на капитана.

– Если ты сам не откроешь тайники своей летающей поганки, мы начнем ее трясти и вывернем наизнанку со всеми потрохами! – рявкнул он. – Немедленно открывай свои трюмы и показывай, чем богат, а мы посмотрим, забрать ли нам все в компенсацию за твое неслыханное мошенничество или только десять десятых ввиду твоей вопиющей наглости.

Повернувшись к Фуррандану лицом, капитан Флайт сунул в зубы свисток и издал несколько звучных трелей, затем произнес какое-то длинное и витиеватое слово, сопровождая его гулкими хлопками в ладоши. Исполинский гриб дернулся, по телу его пробежала крупная дрожь. В «ножке» образовалась щель, которая в мгновение ока преобразилась в некое подобие широко разинутой пасти. Оживленной толпой пираты полезли внутрь. Скоро оттуда посыпались обширные связки крупных темно-серых шаров, чем-то напоминающих большие неправильной формы баскетбольные мячи. Их сгружали на платформе у ног командора пиратской флотилии. Вергойн стукнул один из шаров ногой.

– Это ткани, сотканные мастерами с планеты Тиолинна, – услужливо сообщил Флайт. – Они тоньше амебьей волосинки и прочнее, чем керамопластик, не пропускают ни молекулы воздуха, из них получаются прекрасные наряды и не менее надежные скафандры…

– В которых невозможно ни сесть, ни пошевелиться, не так ли, Пубрит? – насмешливо продолжал Вергойн, взглянув на неотступно шествующего крепыша. Тот с недовольным видом покачал головой.

Затем Вергойн внимательно осмотрел вторую связку.