– Да что ты такого сделал? – поинтересовалась Анда. – Несправедливо лишил кого-то жизни? Или из-за тебя погибло много невинных? Иные совершают роковые ошибки, из-за которых гибнут целые миры. Но даже в таких случаях не следует опускать руки, надо стараться хоть как-то исправить содеянное.
– Да не сделал он ничего ужасного, Анда, – сказала я. – Угодил в капкан, из которого еле выбрался. И нет у него на руках ничьей крови.
– Только это и утешает, – вздохнул Итан. – Я всего лишь продался за сладкую жизнь, как обо мне пишут некоторые…
– Да я просто хотел вырваться из ада, – заговорил он, немного помолчав. – И верил, что люди, которые меня из него вырвали, действительно создали разумное, справедливое общество, что суровость их законов оправдана. Ведь я-то жил в мире беззакония. Одни творили, что хотели, а других бросали в тюрьмы за ерунду. Других – это тех, кто жил в нищете, не имея денег не только на адвоката, но даже на продукты, на одежду… Знаете, что такое Стигма? Мир, где тебя могут избить или вообще прибить посреди улицы, а прохожие, увидев это, поскорее попрячутся в ближайшие подъезды. Вмешаешься – можешь только хуже сделать. И себе, и своим близким. А если окажется, что это развлекаются хозяева жизни, то их всё равно отмажут, и они потом с тобой счёты сведут. Моя знакомая покончила с собой, когда её изнасиловали подонки, у которых были покровители из местной мафии. Под ними вся полиция ходила. Я пытался правду найти, но мне дали понять, чтобы не нарывался. Самоубийство – оно, мол, и есть самоубийство. Человек сам принимает решение и делает то, что решил, и нечего тут виноватых искать. Если девушка впоследствии пожалела, что поехала с весёлой компанией и позволила кому-то лишнее, то об этом ей следовало раньше думать. Вообще-то были свидетели, которые видели, что Люси не сама поехала с той компанией, что её насильно в машину затащили, но я так и не уговорил никого из этих свидетелей пойти в полицию. Одни сказали, что не уверены, правильно ли истолковали увиденное, другие уговаривали меня смириться – мол, девушку всё равно не вернёшь, да ещё и себя погубишь, а третьи вообще избегали встречи со мной. А потом об этой истории узнал кое-кто из урмианского консульства. Через день твари, которые надругались над Люси, были найдены мёртвыми. Можете меня осуждать, но я до сих пор этому радуюсь.
– Даже в мыслях нет тебя осуждать, – заверила я писателя. – Эти сделали люди Стэрвет дан Говен?
– Да. Она предложила мне политическое убежище, взяв с меня подписку о верности Урму и неразглашении государственных тайн Урма, если таковые станут мне известны. Так я там и оказался. Сперва я был просто очарован урмианскими аристократами. Все как на подбор красавцы, образованные, с безупречными манерами… Энергичные, деловые, приятные в общении люди. Не бездельники вроде зажравшихся стигмианских чиновников и нуворишей. Мне нравилась эта страна. Порядок, чистота, благоустройство, магазины ломятся от товаров, бесплатная медицина, развлекательные центры… Преступность практически сведена к нулю. Жестокость законов немного смущала, но казалась мне оправданной. Это же лучше, чем тот бандитский беспредел, на который я насмотрелся с детства. Я не сразу понял, что в этом раю царит такой же беспредел власть имущих, просто всё настолько завуалировано, что не сразу увидишь. Тем более что первые пару лет я жил, почти не вылезая из своего особняка. Наслаждался роскошью и писал, писал… Телевизор-то почти не смотрел. В свободное от работы время смотрел ту видеопродукцию, которая на родине была мне недоступна. Там же такая цензура на всю информацию, включая культурную. Я знал о дуэлях из-за клеветы, но думал – что ж, в каждом обществе свои обычаи, может, немного и странные, но… Зачем же клеветать на достойных людей? Потом до меня стало доходить, что тут считается клеветой и чем всегда заканчиваются дуэли между деметами и аристеями. Заметил, сколько испуганных и настороженных людей на улицах этих чистых, благоустроенных городов. Да, гулять там можно днём и ночью. Безопасно. Почти… Тот, кто вздумает напасть на тебя, ограбить или ещё какой-нибудь вред причинить, будет пойман и понесёт суровое наказание. Но это если на тебя напал кто-то из деметов. Если тебя оскорбил аристей, то в лучшем случае он от тебя откупится, а в худшем – и таких больше – даже и этого не сделает. Каждый демет знает – лучше не связываться. И не дай бог, кто-нибудь из аристеев что-нибудь от тебя захочет, например, пригласит на вечеринку, чтобы ты оделся в сатира и участвовал в групповом сексе… Не дай бог, откажешься. И не вздумай спорить, если кому-то из аристеев понравился твой земельный участок, где много поколений твоей семьи разводили розы… У тебя всё равно это заберут. Если отдашь сам, что-нибудь заплатят. Кто-то из этих благородных господ может даже щедро заплатить, а кто-то не возместит и стоимость участка. Бери сколько дали и помалкивай. А вздумаешь отстаивать свои права, выяснится, что ты сам эту собственность нечестным путём приобрёл, да ещё и налоги не платишь, хотя на самом деле всегда платил их исправно. Постепенно я понял, под каким колпаком живут деметы. Любой их шаг под контролем, каждое слово, а попытка подать жалобу в Совет Федерации может закончиться весьма плачевно. Я понял, что Интернет в Урме контролируется ещё жёстче, чем в Стигмиане, тем более что Урм располагает куда более мощными технологиями для тотального контроля. Самое страшное, что многие деметы смирились со своей судьбой. Ведь им с детства забивают в голову установку, что они жалкие, бездарные, ни на что не годные, кроме самой примитивной работы. И всем своим благополучием обязаны аристеям, которые постоянно в трудах и заботах об отечестве. Мол, все свои силы и таланты принесли ему в жертву, рискуют собой, защищая страну от врага и добывая для неё богатства в разных уголках вселенной. Так что надо жить и радоваться, что живёшь благополучно, хотя никакой особой пользы государству не приносишь. Я уж не говорю о том, как поощряются деметы-доносчики. Кстати, в Урме всегда искусно создавалась видимость, что там, мол, все имеют равные возможности и одарённый человек всё равно продвинется. В школах и колледжах регулярно проводились тесты на определение уровня интеллекта, гибкости ума и… В общем они, якобы, выявляли всякие особенности мышления, дабы помочь человеку правильно сориентироваться при выборе будущей специальности. Считалось, что самым одарённым учащимся из деметов даётся возможность попасть в число иренов, так что в дальнейшем они могут даже аристеями стать. Ну или хотя бы занять хорошие должности. Такие, чтобы быть поближе к привилегированному классу. Я уже не помню, почему я заинтересовался этими тестами, но когда я раздобыл и решил проанализировать результаты тестирования за несколько лет, я был поражен.
– Мне эти тесты тоже показались странными, – сказала я, воспользовавшись тем, что Итан сделал небольшую паузу. – Правда, я видела результаты только одного человека…
– Да эти тесты попросту выбраковывают людей с нестандартным мышлением. Их записывают в группу С – самую низшую – и закрывают им доступ в вузы. Типа даже богатое государство не может себе позволить давать высшее образование людям с низким интеллектуальным потенциалом. Вроде как это пустая трата денег, ведь работа университетских преподавателей оплачивается очень высоко. Часть тестов была на знание основной школьной программы, а часть выявляла оригинальность мышления, способность к анализу, к критической оценке происходящего… В общем, всё то, что мешало сделать человека управляемым. Идеальный гражданин должен был обладать необходимой суммой знаний, чтобы занять определённую нишу в технически развитом обществе, но он не должен был слишком много думать, анализировать и хотеть что-то изменить. Так что зачастую именно самые одарённые-то как раз и не имели возможности получить высшее образование. Ну и особо продвинуться не могли. В Урме всегда была интеллектуальная элита, но эта категория граждан находилась под особым контролем, к тому же основную её часть составляли аристеи. Они-то и разрабатывали тесты для учащихся, стараясь не пустить в высокую науку и политику тех, кто мог сломать удобную им схему. Выбраковывать способных к инакомыслию надо со школы, причём делать это надо тонко, завуалированно.
