Литмир - Электронная Библиотека

Селен сделал паузу и опять покосился на Антему.

– Я участвовала в этой вылазке, – сказала королева. – И, разумеется, сразу узнала свою дочь. Она изменилась, но я узнала её. Я хотела разбить этот проклятый гроб, но Селен… Продолжайте вы, мастер.

– Я сразу понял, что этот саркофаг – материя, которая сохраняет ей жизнь. Этот застывший вечный свет ещё долго может поддерживать в ней жизнь, но неизвестно, что будет, когда он иссякнет. Урмиане используют его, воздействуя на материю тонгхо. Много лет она позволяла им создавать некоторые формы жизни – растения, плодородную почву, материал для строительства и разных изделий. Ну и, разумеется, восстанавливать свой организм. Но постепенно тонгхо слабело, утрачивало свои чудесные свойства. Когда же даркмейстеры научились воздействовать на него лучом вечного света – того света, что исходит от саркофага, тонгхо снова стало сильным. Кроме того, свет позволил урмианам ещё быстрее восстанавливать свой организм, а также оживлять мертвецов, превращая их в послушных зомби. Кстати, механизм этого превращения непрост. Человек, из которого хотят сделать фелидана, должен быть обречён на смерть, но ещё не мёртв. Он должен быть почти мёртв. То есть обращаемому надо искусно нанести правильную рану – однозначно смертельную, но не такую, чтобы человек умер сразу. Тогда свет добивает его и тут же воскрешает, правда, уже другим – неуязвимым, но почти лишённым своей прежней индивидуальности. Остаётся лишь тень его сознания, его личности. Его мозг можно загрузить разнообразной информацией, знаниями, которые позволят фелидану выполнять ту или иную функцию, но это уже будет не человек, а совершенно безвольный зомби.

Я вспомнила, что творилось с леди Стэрвет, лордом Джаспером и одним из даркмейстеров, когда мы убегали из сакры. У меня до сих пор стояли перед глазами их искажённые лица и сведённые судорогой тела. Я нанесла им смертельные раны – опасные даже для этих сверхчеловеков. Возможно, не будь они в этот момент в сакре, они бы имели шанс исцелиться, но излучаемый саркофагом свет неумолимо добивал их, чтобы подарить им новую жизнь. Ту, которую они рекламировали как счастливую и безмятежную, но которой хотели только для других.

Я поделилась своими соображениями с собеседниками, и Селен полностью подтвердил мою догадку.

– Так вам и надо, твари! – захлопал в ладоши Джонни. – Не делайте другим то, чего не хотели бы для себя.

– Мы тоже кое-что слышали, пока сидели в ихней тюрьме, – добавил он уже серьёзно. – Охранники говорили, что вечный свет иссякает. Причём всё быстрее и быстрее, поскольку всё больше и больше его силы уходит на поддержание жизни в девушке, которая спит в саркофаге. Два года назад магистра Эригона даже попыталась разрезать эту магическую материю, чтобы извлечь девушку. Чтобы больше не тратить на неё этот чудесный застывший свет. И даркмейстерам это почти удалось, но вмешалась бывшая магистра и прикончила почти всех, кто пытался разрезать саркофаг. Её схватили, бросили в тюрьму, долго пытали, лишили световых ванн, благодаря которым аристеи поддерживают свою вечную молодость и неуязвимость. Она бы погибла в этих застенках, но о её поступке стало известно почти на всей Хангар-Тану, так что потом её спасли какие-то маги-чужаки, которым удалось проникнуть в саградиум. Насколько я понял, речь идёт о вас, о людях королевы Антемы и Доримене дан Линкс?

– Да, – кивнул Селен. – Она действительно хотела спасти спящую красавицу. Говорят, она давно в неё влюблена. К счастью, урмиане и даркмейстеры больше не пытались извлечь девушку из магического саркофага. Когда хотели сделать это первый раз, заметили, что от такого воздействия свет теряет свои важнейшие свойства и становится просто убийственным. Возможно, благодатная сила этого света связана с девушкой. Тем не менее, свет всё равно постепенно иссякает. Пока урмиане используют его, и он даёт им всё. Почти всё. Мы должны изобрести луч, который будет сильней этого света. Если у врага очень крепкий и очень острый меч, то нужно сделать себе меч ещё острее и прочнее. Тот, что поможет нам спасти дочь королевы и сразиться с урмианами. Нам тогда стоило огромного труда пробраться в Саградиум, а теперь это стало ещё труднее. Урмиане усилили магическую защиту этого места, и мы пока больше не предпринимаем попыток проникнуть в зал с саркофагом. Принцесса пока под защитой вечного света, а мы должны получше изучить природу этого света, прежде чем действовать. Если действовать наобум, можно всё испортить.

– И как вы собираетесь изучать природу этого света, мастер? – раздался сверху голосок Талифы. Листая тяжёлый фолиант, она, похоже, действительно не упускала ни одного слова из разговора.

– У нас есть его частица, – ответил маг. – Я ухитрился притянуть эльхангоном его луч и заключить его в сосуд с блокирующей магией. Через час он застыл, и его больше необязательно хранить в блокирующем сосуде, хотя на открытом воздухе тоже не стоит. В общем, у нас есть осколок этого чудесного саркофага, и мы его изучаем. И ведь вот что интересно… Одна из его важнейших составляющих – материя тану. Причём очень высокой степени концентрации.

– Диана разрушила тоннель при помощи подземного эльхангона, – сказала я. – Он гораздо сильней обычного.

– Я знаю свойства этого камня, хотя управлять им не умею. Но дело не только в эльхангоне. Такая концентрация тану… Такое впечатление, что излучение эльхангона смешалось с энергией тоннеля, так что свет этого камня впитал в себя материю и энергию тоннеля. Разрушая его, вобрал часть его в себя. А ещё более странное то, что в осколке оказались частицы вполне обычной материи – сверхпрочного стеклопласта. Совсем немного, но они там есть.

– Разумеется… – я представила себе хрустальный саркофаг, плывущий по тёмным водам. – Из этого материала делают спасательные капсулы. Такие имеются на всех подводных лодках. Она явно была и в той батисфере, на которой Дия плыла по тоннелю. Его можно было разрушить, только оказавшись в нём. Наверняка, потом эта чахлая подлодка не выдержала многотонного напора воды или вообще была повреждена. Диана укрылась в спасательной капсуле, а подземный эльхангон, который ей дали саху и при помощи которого она разрушила тоннель, оставался у неё в руке.

– А сейчас её руки пусты, – нахмурившись, произнёс маг. – Я это точно помню. Статуи Спящей Девы-воительницы изображают её с мечом в руке, но девушка в саркофаге не держит меч. Он висит у неё не поясе. В руках у неё ничего нет… Кажется, я знаю, что произошло. Камень разрушил тоннель и впитал его энергию, его тёмный свет, который называют ещё энергией тану. Камень сам превратился в свет, но более мощный, чем тот, что может излучать подземный эльхангон. И этот свет застыл вокруг девушки, слившись с материей капсулы. Так и образовался этот хрустальный гроб, этот магический кокон, состоящий из вечного света. А поскольку эта материя способна влиять на пространство и время, застывший чудесный свет оградил спящую красавицу от мира, где течёт время. Там она вне времени и пространства. Но этот застывший свет можно активировать, и даркмейстеры Фелиции это сумели. Они пользуются этим светом, и он постепенно иссякает.

– И что будет, когда он погаснет? – спросил Джонни.

Селен не успел ответить – потому что свет вдруг погас в этой комнате. Через пару секунд он вспыхнул ярче прежнего. Потом лампы на потолке замигали и часть их погасла окончательно.

– Вон он! – голос Талифы звучал радостно, даже торжествующе. – Я же говорила, что видела дракона!

Она едва ли не кубарем скатилась со стремянки и кинулась на лоджию. Мы – за ней. Над куполообразной крышей ближайшего к замку строения действительно парил дракон. Огромный, ярко-оранжевый, он казался сотканным из пламени.

– Дракон… – растерянно, словно спрашивая себя самого, произнёс Самандар.

– Нет, что ты, это тебе снится, – поддела брата Талифа. – Это такой коллективный сон – из глубин нашего коллективного бессознательного.

– Это точно не корабль, – присвистнул Джонни. – Он словно из ог… Ой, что он делает?!

54
{"b":"258554","o":1}