– Не делай этого, – шептал ему Стефан. – Ты будешь делать только то, что я тебе разрешу.

Тони подчинился. Стефан положил ладонь ему между ягодиц и ласкал Тони, пока тот не начал вскрикивать и закидываться назад. Он ничего не говорил, и Стефан чувствовал, что медленно сходит с ума и сейчас просто не выдержит, набросится на Тони и оттрахает его.

Звонок в дверь заставил обоих вздрогнуть.

– Вот черт, – выругался Стефан.

Тони молчал. Стефан поднялся, накинул на себя халат, лежащий на диване и сказал:

– Подожди меня.

Тони лежал неподвижно. Стефан отправился в прихожую, торопливо приглаживая руками волосы. Он сильно надеялся, что по его лицу нельзя сказать, чем он занимался несколько секунд назад. Стефан продолжал надеяться на это, честно глядя в глаза соседке, пришедшей выяснить, не чувствует ли он запах газа. Соседка кляла на чем свет стоит коммунальные службы. Стефан плохо понимал, что она говорит. Он думал о Тони, лежащем на полу в его гостиной. Стефан надеялся, что это видение не отпечаталось на сетчатке его глаз. Эрекция у него была такой сильной, что соседка только чудом могла не заметить ее. Стефану удалось кое-как утихомирить ее и спровадить домой. Он с облегчением захлопнул дверь и по дороге срывая халат, вернулся в гостиную. Тони уткнулся лицом в сгиб локтя. Одна нога была чуть согнута в колене. Остановившись у самой двери, Стефан смотрел на него. Он не решался приблизиться к Тони и вместо этого тихонько окликнул его по имени.

Тот приподнял голову, взглянул на Стефана и позвал:

– Иди сюда.

Стефан очутился рядом с ним. Тони резко вскинулся, сел на колени и обхватил руками шею Стефана. Он покрывал поцелуями его лицо, шею и плечи. Ошеломленный Стефан не поспевал отвечать ему.

– Кто это был? – между поцелуями шепнул Тони.

– Ерунда.

– Я тебя хочу. Я тебя люблю. Ну, давай же.

Эти слова пронзили Стефана насквозь. Он не мог поверить, что слышит их.

– Ложись, – шепнул он, – ложись скорее, моя радость.

Тони послушно снова улегся на живот. Стефан бросился на него. Он чувствовал, что Тони покорен и ждет его. Стефан вошел в него сразу и до конца. Он всем телом прижимался к Тони, ласкал его бедра и спину, целовал плечи. Теперь он действовал медленно. Ему хотелось подольше продлить удовольствие обладания. Тони не пытался подстегнуть его. Он нашел ладони Стефана и сжал их в своих. Стефан уже не мог сдерживаться, он все убыстрял движения, пока обжигающая волна не обрушилась на него и не изверглась из его тела вместе с потоком семени. Тони закричал. Стефан просунул руку ему под живот и сильно обхватил его член. Струя семени брызнула на ковер, множество капель разлетелось во все стороны.

Стефан свалился со спины Тони. Он был утомлен до предела. Не хотелось думать о том, что сейчас придется идти в душ. Тони встал на одно колено, быстрым движением собрал и откинул назад волосы и взглянул на Стефана. Уголки его губ приподнялись в улыбке.

– Понравилось? – спросил он.

Стефан кивнул. Он чувствовал, что Тони все же одержал верх, но теперь это не имело никакого значения. Он хотел спать.

Тони склонился над ним, коснулся губ Стефана костяшкой указательного пальца, потом встал и куда-то ушел. Стефан все глубже погружался в дремоту. Тони вернулся из спальни с подушкой и одеялом. Стефан почувствовал, что его укрывают и устраивают поудобнее, и тут же отрубился окончательно.

Тони отправился в душ. Попробовать такое со Стефаном было даже забавно, но Тони не был уверен, что согласится на это когда-нибудь еще. Уж слишком серьезно Стефан относился к своей главенствующей роли. Позволять ему такое Тони не собирался. Он должен был единолично владеть ситуацией, хотя бы потому, что для него игра была куда серьезней, чем для Стефана. Он ставил на карту жизнь, а Стефан – всего лишь привязанность.

Тони надел джинсы прямо на голое тело, взял тряпку и пошел в гостиную. Он тщательно вытер ковер и ножки журнального столика, на котором тоже осталось несколько капель. Стефан мирно спал. Тони взглянул на него с улыбкой. Определенно, он привязался к Стефану. Ему будет даже немного жаль расстаться с ним, когда придет время. В конце концов, Тони чувствовал, что Стефан любит его. Не красоту, не силу, которой Тони, играючи, подчинял людей, а его самого. Это было приятно, но не настолько, чтоб любовь Стефана сделалась для Тони потребностью.

Тони понимал, что после их разлуки он, скорее всего, будет страдать, но искренне полагал, что с этим ничего не сделаешь. Сам Тони имел о страданиях самое слабое, умозрительное представление. Он полагал, что в них нет ничего ужасного.

27 марта.

Есть у меня такое смутное подозрение, что Господь сперва исполняет все твои желания, а потом как даст тебе по голове, чтобы уж наверняка. Осталось подождать, когда последует воздаяние. Просто до смешного доходит, как случается все то, чего мне тайно хотелось. Вчера вечером, часов около семи, когда мы поужинали, и я бы ни за какие блага в мире не сел бы обратно переводить чертову Книгу – слава Богу, я одолел уже половину – Тони вдруг предложил куда-нибудь пойти. Я, надо сказать, вытаращился на него в изрядном изумлении. Я был уверен, что он предпочел бы сидеть дома. То ли мои предположения неправильны изначально, то ли он счел, что оторвался от них, не знаю, но он усмехнулся на мое изумление, повторил свое приглашение и спросил, есть ли здесь какое-нибудь заведение, в которое мы бы смогли пойти вдвоем, не привлекая излишнего любопытства. Я подумал и предложил ему “Башню”. Там было хорошо, тихо, а самое главное все, такие же как мы. То есть как я.

Мы собрались и поехали. Когда мы вошли в клуб, там уже почти все собрались и начиналась вечерняя программа. Возможно, Тони догадывался о моих проблемах. Но когда мы вошли в дверь, он положил руку мне на плечи и прижал меня к себе, ласково усмехаясь, и если я и боялся, что он не захочет афишировать наши отношения, я был не прав.

Какие у них были лица! Я до сих пор кайф ловлю от одного воспоминания. Морган даже встал. А Джин повернулся на стуле, когда понял, что все смотрят в одну точку, и у него в прямом смысле этого слова челюсть отвалилась, когда он увидел Тони. Я думаю, приди я сюда с Томом Крузом, эффект был таким же.

Я прекрасно понимаю, как они ко мне относятся. Тут ничего не поделаешь, у всех свои мерки и своя точка отсчета. Они считают меня неплохим парнем, порядочным и без претензий, но в глубине души испытывают презрительную жалость, просто потому что я не могу ни привлечь партнера, ни удержать его. Я неудачник по сравнению с ними, и они это понимают. Это сродни жалости замужней женщины, которую она испытывает к старой деве. Они даже готовы помочь мне, если у меня уж совсем ничего не ладится, но опять же, в этой помощи есть оттенок все той же презрительной жалости больших куриц и индюков к гадкому утенку. И тут такой облом. Я сознаю, что это глупо и по мальчишески – наслаждаться их изумлением, но это то редкое удовольствие, которое я могу себе позволить. Одной из моих главных проблем является та, что я не могу ни с кем даже поговорить о своей личной жизни. Разве что с Рози, но ее тоже нельзя все время грузить. Друзья мои не очень хотят об этом знать, наверное, им кажется, что если это не будет озвучено, то можно с легкостью думать, что я такой же как все, но неженатый. Исмаэль об этом не говорит или говорит редко, похоже, он считает все мои проблемы ерундой, и во многом он прав. А родители... Тут все совсем плохо. Я езжу к ним раз в месяц, они меня очень любят, но говорят только о работе или о себе. Я просто вижу, как они внутренне отворачиваются от этой, слишком болезненной для них темы, и стараются даже об этом не вспоминать. И я их понимаю. Так что, может, это и глупо, но я это себе простил.