"венерический", когда Кабал перешагнул через него. — Почему бы тебе просто не... — протест замер
на его губах. — Эй... Эй! Этот парень не голый! У него есть одежда!
У этого парня действительно была одежда. Короткий чёрный сюртук, чёрная шляпа из мягкого
фетра с широкими опущенными полями, чёрные брюки, чёрные туфли, белая рубашка и аккуратный
чёрный галстук. На нём были тёмно-синие тонированные очки с боковыми щитками, а в руках —
чёрный кожаный саквояж. Одежда не ахти какая, но всё-таки одежда.
Такое пустыня видела впервые. Проклятые расступались перед Кабалом, а он, казалось,
принимал это как должное. Некоторые с волнением перешёптывались, уж не посланник ли это с
Небес, и не настал ли уже конец света. Другие отмечали, что в Откровении нигде не упоминается
человек в чёрной шляпе и практичной обуви.
Кабал подошёл прямо к двери привратника и постучал в закрытое окошко. Ожидая, пока кто-
нибудь откроет, он глядел по сторонам, и проклятые ёжились под его бездушным и бесстрастным
взглядом.
Окошко распахнулось.
— Чего надо? — рявкнул с другой стороны скользкий тип в бухгалтерском козырьке, человек
по имени Артур Трабшоу.
Сартр сказал: "Ад — это другие". Судя по всему, Трабшоу – один из этих других. Работая
клерком в пыльном банке в пыльном городишке в пыли Старого Запада, он провёл всю свою по-
канцелярски точную и аккуратную жизнь. Он расставлял все точки над i и перечёркивал все t. Затем
он раскладывал свои дебеты и свои кредиты на дебеты и кредиты, отдельно выписывал
перечёркнутые t, записывал в форме таблицы i с точками напротив j с точками, перечёркивал все нули
во избежание неточностей и отмечал процентные соотношения на заведённой им круговой
диаграмме.
Жизни Артура Трабшоу, полной безнравственного процедурализма, внезапно пришёл конец,
когда его застрелили во время ограбления банка. Его смерть не была героической — если только вы
не считаете, что требовать у бандитов квитанцию в каком-то смысле достойно похвалы.
Даже в Аду он продолжал демонстрировать непоколебимую преданность всему
незначительному, мелочному, до ужаса пустяковому — всему тому, что в первую очередь отравило
ему душу и обрекло на муки. Учитывая такую страсть к порядку, Ад — прибежище хаоса — стал бы
идеальным наказанием. Трабшоу, однако, расценил это как вызов.
Сначала демоны, назначенные мучить его, дьявольски смеялись над его потугами и с
жадностью и нетерпением ожидали сладких соков, вытекающих из разбитых надежд. Потом они
обнаружили, что пока смеялись, Трабшоу рационализировал их расписание пыток для максимальной
пыточной эффективности, оптимизировал расписание для бесов и мимоходом навёл порядок в
ящиках с нижним бельём демонических принцев и принцесс. В частности, была унижена Лилит.
Сатана ни за что не дал бы такому на удивление раздражающему таланту, и назначил Трабшоу
привратником. Ад обзавёлся новым неофициальным кругом.
— Я хочу встретиться с Сатаной. Сейчас же. — У Кабала был резкий, слегка тевтонский
акцент. — Встреча не назначена.
Трабшоу уже заметил одежду и перебирал возможные объяснения.
— И кто же ты такой? Архангел Гавриил? — предложение он начал как шутку, но изменил тон
на середине. В конце концов, может, так оно и было.
— Меня зовут Йоханнес Кабал. И Сатана со мной встретится.
— Стало быть, никакая ты не важная персона?
Кабал одарил его тяжёлым взглядом.
— Не мне судить. Сейчас же открой дверь.
В одежде грешник или нет — Трабшоу решил, что находится, в конце концов, на своей
территории. Он достал копию бланка АААА/342 и подвинул его в сторону Кабала.
— Тебе придётся заполнить вот это, мистер! — сказал он и позволил себе хихикнуть —
ужасный звук, будто у механической игрушки кончился завод. Кабал просмотрел бланк и вернул его.
— Ты неправильно понял. Я не останусь. У меня деловой разговор. После этого я уйду.
Прозвучал приглушённый вздох заинтересовавшихся зрителей.
Трабшоу сощурил глаза.
— Думаешь, уйдёшь? А я вот думаю, нет. Это Ад, сынок. Нельзя шататься туда-сюда, как по
танцплощадке. Ты мёртв и ты останешься. Так было всегда и будет сейчас, ясно?
Кабал долго на него смотрел. Затем он улыбнулся: как сырость расползается по стенам дома,
так на его лице появлялась холодная, зловещая гримаса. Толпа резко притихла. Кабал наклонился к
Трабшоу:
— Послушай, ты, жалкий человечишка... жалкий мёртвый человечишка. Ты совершаешь
фундаментальную ошибку. Я не мёртв. Я как-то попробовал и мне не понравилось. Прямо сейчас, в
эту самую секунду, когда я смотрю в твои колючие слезливые мёртвые глазёнки — я жив. Мой
приход сюда с целью встретиться с этим жалким падшим ангелом – твоим боссом, создаёт огромные
неудобства и влечёт за собой значительный перебой в моей работе. Сейчас же открой дверь, пока тебе
не пришлось об этом пожалеть.
Все переключили внимание на Трабшоу. Дело принимало интересный оборот.
— Нет, мистер Модные Штаны, хоть ты и живой, я не собираюсь открывать дверь и жалеть об
этом тоже не собираюсь. А знаешь, почему? Потому что, как ты верно заметил, несмотря на свои
дурацкие очки, я мёртв и даже лучше, мне здесь платят. Моя работа – следить, чтобы люди заполняли
бумаги. Все бумаги. Иначе они не смогут войти, а прямо сейчас, в эту самую секунду, это значит, что
и ты, долговязый сукин сын, не войдёшь. Что теперь будешь делать? А?
В ответ Кабал поднёс сумку к окошку. Потом он осторожно открыл её и эффектным жестом
фокусника извлёк череп.
Трабшоу на мгновение отшатнулся, но любопытство взяло верх.
— Что там у тебя такое, урод?
Ужасающая улыбка Кабала стала шире.
— Это твой череп, Трабшоу.
Трабшоу побледнел и уставился на него широко раскрытыми глазами.
— Я "позаимствовал" его на старом городском кладбище. Твоя смерть до сих пор у всех на
устах, знаешь ли. Ты прямо-таки вошёл в местный фольклор.
— Я выполнял свои обязанности при любых обстоятельствах, — сказал Трабшоу, не в силах
оторвать взгляд от черепа.
— О, да. Твоё имя живёт и поныне.
— Правда?
— Конечно, — Кабал выждал, пока чёрствое сердце Трабшоу начало переполняться сладкой
гордостью, и добавил, — оно стало синонимом тупости.
Трабшоу моргнул, чары рассеялись.
— Да-да. Ну, а чего ты ожидал, если тебя убили из-за квитанции? Дети говорят своим
товарищам: "Ты тупой как Трабшоу". Если речь зайдёт о ком-нибудь недалёком, их родители скажут:
"Самый настоящий Трабшоу". Можно приобрести сувениры и всё такое. Полностью ручная работа.
Он улыбнулся, и на его лице впервые проскользнуло что-то вроде доброжелательности. Но,
скорее всего, это была просто игра света.
Трабшоу был вне себя от ярости:
— И как ты вообще теперь собираешься пройти мимо меня, проклятый фриц? Ты меня по-
настоящему разозлил. Клянусь, скорее Ад замёрзнет, чем я тебя пропущу!
Кабал сделал вид, что зевает:
— Твоя репутация вполне заслужена, Артур Трабшоу. Думаешь, я украл этот череп на память?
Ты вообще знаешь кто я?
— Плевать я хотел на то, кто ты такой, мистер! Можешь взять свою сумку с костями и засунуть
её прямо себе...
— Я Йоханнес Кабал. Некромант.
Вот теперь по обе стороны двери стало по-настоящему тихо. Слова достигли даже самых
тёмных уголков. Трупы обмениваются сплетнями и слухами, они знают всё о некромантах –
колдунах, которые используют мертвецов. Призраки боялись их, как дети боятся чудовища из шкафа.
— Теперь, Артур, твой выбор прост. Ты можешь открыть дверь и позволить мне войти. Или я
могу вернуться назад в мир живых в самом что ни на есть отвратительном настроении, поднять тебя
