Распихав письма по карманам (я никогда не ношу с собой портфель), я вспомнил, что должен еще позвонить Мортимеру М. Хочкиссу, вице-президенту филиала «Континентал Бэнк энд Траст компани», расположенного на Тридцать четвертой улице. Это не заняло у меня много времени; Хочкисс был всегда рад услужить столь высокочтимому клиенту – Вулфу, конечно, а не мне, – вклад которого всегда исчислялся пятизначными числами, а порой даже и шестизначными. Покончив с этим делом, я вынул из сейфа коробку и вышел из дома.
Едва переступив порог банка, я убедился, что Хочкисс слов на ветер не бросает – привставший мне навстречу клерк вежливо осведомился, я ли мистер Гудвин, потом провел меня за перегородку и сопроводил по коридору до одной из непримечательных дверей. Он распахнул дверь передо мной и я увидел Эми Деново, которая сидела на стуле перед большим столом, покрытым стеклом. За столом восседал немолодой уже банкир с сияющей лысиной и в очках без оправы. Он поднял на меня глаза, близоруко прищурился, встал, протянул руку и проквакал, что страшно рад меня видеть. Еще бы он был не рад – все-таки меня ждал сам вице-президент Хочкисс. Я поинтересовался, имею ли удовольствие видеть мистера Этвуда, и, получив утвердительный ответ, поставил на стол коробку, выудил из кармана ключ, отомкнул ее и откинул крышку. После чего подсел к столу. Этвуд уже тоже было начал присаживаться, но тут же выпрямился и заглянул в коробку. Да, ее содержимое стоило такого пристального внимания – даже со стороны банкира.
– Это собственность мисс Деново, – пояснил я. – Надеюсь, мистер Хочкисс поставил вас в известность, что я работаю на Ниро Вулфа. Мисс Деново прибегла к услугам Ниро Вулфа, так что я представляю здесь ее интересы. Всего в этой коробке двести сорок четыре тысячи долларов в стодолларовых купюрах. Мисс Деново хотела бы получить двенадцать именных банковских чеков на двадцать тысяч каждый, а оставшиеся четыре тысячи зачислить на свой счет.
– Да, конечно, – неуверенно пробормотал Этвуд. Он посмотрел на Эми Деново, потом перевел взгляд на меня. – Это… Дело в том… Если хотите… На это потребуется время, вы понимаете… Пересчитать деньги, выписать чек…
Я великодушно кивнул.
– Да, я понимаю. Кстати, если вы не слишком заняты, мы бы хотели еще обсудить с вами кое-что.
– Конечно… С радостью, мистер Гудвин.
Его рука скользнула было к телефону, но потом он, видимо, передумал. Закрыл коробку, взял ее под мышку, сказал, что скоро вернется, и вышел.
– Что он собирается сделать? – спросила Эми, едва только за Этвудом закрылась дверь.
– Выполнить свой долг, – ответил я. – Девиз их банка: «МЫ ТОТ БАНК, НА КОТОРЫЙ ВЫ МОЖЕТЕ ПОЛОЖИТЬСЯ!» Вы уже трижды клали ногу на ногу и меняли ноги. Расслабьтесь.
«Скоро» в разных случаях может означать нечто совершенно несопоставимое. Я прикинул, что Этвуд вернется минут через пять, на самом же деле прошло целых двенадцать минут, когда наконец дверь открылась. Этвуд вошел, прошагал к столу и уселся. Он посмотрел на меня, потом на Эми и снова перевел взгляд на меня, словно пытаясь определить, кто именно из нас наиболее достоин чести положиться на его банк.
– Вам придется немного подождать, – произнес он. – А что вы хотели обсудить?
Я кивнул.
– Я прекрасно понимаю, что банк обязан соблюдать осторожность при разглашении каких бы то ни было сведений, но в данном случае я представляю интересы мисс Деново. Ее мать держала в вашем банке счет в течение девяти лет. Естественно, что, увидев содержимое коробки, вы забеспокоились по поводу происхождения этих денег. Мы считаем, что они поступили из вашего банка.
Он вылупился на меня с отвисшей челюстью. Банкир никогда не должен терять самообладания, Этвуд же явно растерялся. Он судорожно глотнул, закрыл рот, потом снова открыл и проблеял:
– Объясните, пожалуйста, свои слова, мистер Гудвин.
– Охотно. Каждый месяц в течение двадцати двух лет миссис Элинор Деново предъявляла к оплате чек на тысячу долларов. Выплату по ее просьбе всегда производили в стодолларовых банкнотах. Все они сейчас в этой коробке. Миссис Деново не потратила ни единого цента из этих денег. Судя по выражению вашего лица, вы опасаетесь, не связано ли это с какой-нибудь зловещей историей, с шантажом, например. Так вот, заверяю вас, все здесь абсолютно чисто. Наше же дело заключается вот в чем: мы предположили, что в течение последних девяти лет миссис Деново получала по этим чекам деньги здесь, в вашем банке, и мисс Деново, ее дочь, хочет знать, какой именно банк выписывал чеки. Кроме того, она хотела бы знать, как именно выписаны чеки – на имя Элинор Деново или на предъявителя.
Взгляд Этвуда переметнулся на Эми, словно банкир хотел спросить ее о чем-то, потом вернулся ко мне. Лицо Этвуда уже несколько разгладилось, хотя голос его, когда он обратился ко мне, звучал еще несколько настороженно:
– Вы сами сказали, мистер Гудвин, что банки должны соблюдать осторожность при разглашении любых сведений, особенно когда речь идет о клиентах. Это и впрямь так.
– Естественно. Я считаю, что это очень благоразумно.
– Тем не менее, поскольку речь идет о мисс Деново, а также о ее матери, я готов сделать исключение. И мне не нужно даже наводить где-то справки, чтобы ответить на ваши вопросы. Поскольку вы человек широко и разнообразно информированный, вы наверняка знаете, что для банковского служащего очень желательно быть в курсе, как бы сказать, привычек клиентов. Я уже в течение нескольких лет знал об этих чеках, которые обналичивала миссис Деново. Да, она делала это каждый месяц. Выписывала банковская компания «Сиборд Бэнк энд Траст», главный офис которой расположен на Броад-стрит. Чеки выписывали на предъявителя.
Он посмотрел на Эми, потом снова на меня и продолжил:
– Хочу еще добавить, что очень вам признателен. Понимаете, когда приходит клиент и приносит четверть миллиона наличными, любой банкир, как бы сказать, проявляет любопытство… Вы понимаете, да? Поэтому, я очень рад, что вы рассказали мне… В общем, я вам очень признателен. И вам, мисс Деново. – Он с облегчением улыбнулся. – Вот и все, что я хотел вам сказать.
– А нам больше ничего и не нужно.
– Очень хорошо. – Этвуд поднялся. – Сейчас проверю, как там у них.
Когда дверь за ним закрылась, Эми открыла рот, чтобы обратиться ко мне, но я жестом остановил ее. Во всех пяти районах Нью-Йорка было, должно быть, не меньше десяти тысяч комнат, которые прослушивались. Кто знает, возможно, кабинет банкира Этвуда тоже входил в их число, так что обсуждать в нем сокровенную тайну, хранившуюся годами, было бы неразумно. Однако, поскольку просто сидеть молча и таращиться на Эми было неучтиво, я встал, подошел к книжной полке и начал рассматривать корешки. Мое внимание привлек «Международный банковский справочник». Я снял его с полки, раскрыл на разделе «Нью-Йорк» и нашел нужную страницу.
Шансов на то, что среди управляющих компании «Сиборд Бэнк энд Траст» окажется кто-то хорошо нам знакомый, было не больше одного из миллиона, так что, прочитав в алфавитном списке совета директоров имя Эвери Баллу, я не сумел сдержаться и воскликнул «Черт побери!» так громко, что Эми встревоженно вскинула голову и повернулась ко мне.
– Что случилось?
Я ответил, что ничего, что мне просто очень повезло и я расскажу об этом позже.
В одиннадцать часов мы уже сидели с Эми в закусочной на углу Мэдисон-авеню. На столике перед Эми стояла чашечка кофе, а передо мной стакан молока. Все двенадцать конвертов я бросил в почтовый ящик, а пустая коробка стояла возле меня на соседнем стуле. Я уже успел объяснить Эми, почему не дал ей заговорить в банке и чем было вызвано мое восклицание. Я, правда, не назвал ей имени Баллу, но предложил поспорить на пятерку, что мы разыщем ее отца в течение трех дней, но Эми отказалась, объяснив это тем, что для нее такие условия неприемлемы. В десять минут двенадцатого я отлучился позвонить, набрал до боли знакомый номер и восемь звонков спустя добился желаемого:
