Кремер кивнул и передвинул сигару в другой угол рта. Его глаза внимательно наблюдали за происходящим.

Вульф окинул взглядом собравшихся.

– Уверен, вы все будете рады услышать то, что я скажу. И не потому, что я стремился вам угодить. Просто я рассудил, как лучше. Оставляя в стороне правовой аспект, мне кажется, что, с моральной точки зрения, миссис Майон не может иметь претензии к мистеру Джеймсу. Как я и обещал, она принимает мои доводы. Она не станет требовать никакой компенсации за ущерб. Вы подтверждаете это перед свидетелями, миссис Майон?

– Конечно. – Пегги собралась ещё что-то добавить, но осеклась.

– Вот и чудненько! – Адель Босли вскочила со своего места. – Можно мне воспользоваться телефоном?

– Потом, – рявкнул Вульф. – Сядьте, пожалуйста.

– Мне кажется, вы могли просто позвонить и сообщить нам это, – заметил судья Арнольд. – Из-за вас мне пришлось отменить важную встречу.

Адвокатам никогда не угодишь!

– Вы были бы правы, если бы дело сводилось только к этому, – мягко согласился Вульф. – Но есть ещё вопрос относительно смерти Майона. Когда я…

– А какое это имеет отношение?

– Сейчас вы узнаете. Моя информация не окажется неуместной, ибо смерть Майона явилась результатом, хотя и косвенным, нападения мистера Джеймса. Но я изучал вопрос шире, так как миссис Майон наняла меня не только для выяснения обоснованности её претензий к мистеру Джеймсу – эту тему мы уже закрыли, – но и для того, чтобы расследовать обстоятельства смерти её мужа. Она была убеждена, что он не мог покончить с собой. Она не верила, что он принадлежал к типу людей, способных на самоубийство. Я провел расследование и готов перед ней отчитаться.

– Но зачем вам для этого мы? – пискнул Руперт Толстый.

– Из вас мне нужен только один. Убийца.

– Значит, никто из нас вам не нужен, – бросил Арнольд.

– Тогда уходите, чёрт вас возьми! – рявкнул Вульф. – Все, кроме одного! Уходите!

Никто не пошевелился.

Вульф подождал пять секунд.

– Тогда я продолжу, – сказал он сухо. – Итак, я готов отчитаться, но расследование не завершено. Одна существенная деталь потребует официальной санкции, и именно поэтому здесь присутствует инспектор Кремер. Понадобится также согласие миссис Майон и, вероятно, консультация доктора Ллойда, поскольку он подписывал свидетельство о смерти. – Его взгляд переместился на Пегги. – Сперва вы, мадам. Дадите ли вы согласие на эксгумацию тела вашего мужа?

Её глаза широко раскрылись.

– Для чего?

– Для того, чтобы подтвердить факт убийства и личность убийцы. Думаю, это легко удастся.

Она опустила веки.

– Хорошо. Мне все равно, – проговорила она чуть слышно.

Взгляд Вульфа переместился влево.

– У вас нет возражений, доктор Ллойд?

Ллойд пришёл в замешательство.

– Я не представляю, к чему вы клоните, – произнес он медленно и отчетливо, – но я в любом случае не имею голоса при решении данного вопроса. Ведь я только составил свидетельство о смерти.

– Следовательно, вы не против. Мистер Кремер, повод для официальной санкции вы получите через пару минут, но знайте, что в дальнейшем вам потребуется организовать обследование трупа доктором Абрахамом Рентнером из больницы в Маунт-Синай и запастись его письменным заключением.

– Эксгумации не устраиваются из любопытства, – проворчал Кремер.

– Я знаю. Мною движет нечто большее, нежели пустое любопытство. – Глаза Вульфа забегали по комнате. – Полагаю, все вы знаете, что одной из основных, а точнее – главной причиной, почему полиция пришла к выводу, что Майон покончил жизнь самоубийством, стал сам характер его смерти. Конечно, остальные детали, например, наличие возле трупа пистолета, тоже не противоречили гипотезе, но определяющую роль сыграл тот довод, что находящемуся в сознании человеку невозможно засунуть в рот дуло пистолета и нажать курок. А указания на то, что Майон был одурманен наркотиком или оглушён ударом, отсутствовали. Кроме того, пройдя через голову, пуля подала в потолок. Однако, хотя в подобной ситуации данное предположение звучало вполне резонно, этот случай, безусловно, был исключением. Это я понял сразу, уже при первой же встрече с миссис Майон. Дело в том, что… Впрочем, лучше я вам просто продемонстрирую. Арчи, возьми пистолет.

Я выдвинул ящик стола и достал его оттуда.

– Он заряжен?

Я оттянул затвор, чтобы проверить.

– Нет, сэр.

Вульф повернулся к аудитории.

– Я попрошу вас, мистер Джеймс. Как оперный певец вы умеете следовать сценическим указаниям. Встаньте, пожалуйста. Дело серьезное, так что выполняйте все точно. Вы пациент с больным горлом, а мистер Гудвин – ваш врач. Он просит вас открыть рот так, чтобы он мог осмотреть ваше горло. Сделайте это естественно, как в жизни. Справитесь?

– Но это же так очевидно. – Джеймс стоял, мрачно глядя на Вульфа. – Какой толк?

– И все же, доставьте мне удовольствие. Существует одна маленькая деталь. Постарайтесь проделать это как можно естественнее, хорошо?

– Ладно.

– Прекрасно. Остальных попрошу наблюдать за лицом мистера Джеймса. Повнимательнее. Арчи, за дело.

Держа пистолет в кармане, я встал перед Джеймсом и сказал ему широко раскрыть рот. Он повиновался. Когда я наклонился, чтобы посмотреть горло, его глаза на секунду остановились на моем лице, а потом закатились наверх. Я неспешно вытащил из кармана пистолет и стал засовывать ему дуло в рот, пока не коснулся неба. От неожиданности он дернулся назад и упал в кресло.

– Вы видели пистолет? – спросил его Вульф.

– Нет, я смотрел в потолок.

– Именно! – Вульф обвел взглядом собравшихся. – Все видели, как его глаза закатились наверх? Так происходит всегда. Можете поэкспериментировать сами. Я уже попробовал в спальне в воскресенье вечером. Так что подобным образом убить человека совсем не невозможно, и даже очень просто, в особенности если вы врач, а у него – больное горло. Вы согласны, доктор Ллойд?

Во время демонстрации Ллойд не следил вместе, со всеми за Джеймсом. Его лицо было каменным. Теперь его рот слегка приоткрылся, но и только.

Он изобразил свою лучшую улыбку.

– Показать, как что-то может произойти, – это не то же самое, что доказать, что это произошло, – произнес он довольно спокойно.

– Совершенно верно, – согласился Вульф. – Однако, мы располагаем некоторыми фактами. У вас нет твёрдого алиби. Майон без лишних вопросов впустил бы вас в студию в любое время. Вы вполне могли взять пистолет с консоли и незаметно сунуть его в карман. Для вас, как ни для кого другого, он согласился бы встать и широко раскрыть рот, навлекая на себя погибель. Он был убит вскоре после того, как вас вынудили договориться с доктором Рентнером, чтобы тот обследовал Майона. Итак, факты есть факты, не так ли?

– Ваши факты ничего не доказывают, – возразил доктор Ллойд. Его голос уже не был так спокоен, как прежде. Он поднялся с кресла. Это действие не выглядело осознанным, похоже, его мышцы сработали сами собой. Это оказалось ошибкой, потому что, встав, он начал дрожать.

– Факты внесут свою лепту, – ответил ему Вульф. – В особенности, если нам удастся установить ещё один, а я думаю, что установить нам его удастся, иначе с чего бы вам так трястись? Что это было, доктор? Какая-то досадная оплошность? Вы не справились с операцией и навсегда загубили ему голос? Полагаю, дело было именно так, и угроза вашей репутации и карьере создалась достаточно серьезная, раз вы решились на убийство. Когда доктор Рентнер обследует труп и сообщит результат, мы будем знать точно. Я не жду от вас…

– Это не было оплошностью! – пронзительно закричал доктор Ллойд. – Такое могло произойти с любым…

И тут он совершил ошибку. Вероятно, окончательно потерять голову его заставил звук собственного голоса – истерический визг, с которым он был не в силах совладать. Он рванулся к двери. Сиганув за ним через комнату, я в прыжке случайно сшиб с ног судью Арнольда, причём, как оказалось, совершенно напрасно, потому что, когда я подбежал, Пэрли Стеббинс уже держал Ллойда за шиворот, а рядом стоял Кремер. Услышав позади себя шум, я обернулся. Клара Джеймс попыталась было броситься на Пегги Майон, страшно крича что-то неразборчивое, но отец и Адель Босли оттащили её и теперь пробовали утихомирить. Судья Арнольд и Руперт Толстый возбужденно рассказывали Вульфу, как он, Вульф, был великолепен. Пегги, судя по тому, как тряслись её плечи, очевидно, плакала, но её лица я так и не увидел, потому что она уткнула его в плечо Фреда, который крепко держал её в своих объятьях.