Вот и они, два столпа разгневанной журналистики: «сама напросилась» и «сама виновата». Триш Терли называла себя адвокатом «по правам жертв», но если ей удавалось обратиться к упадку всего общества в целом (каким он видится среднему белому американцу), она не упускала ни одного штампа. Испорченная молодежь? Есть. Падение нравов? Есть. Пропавшая белая девушка? Держите меня семеро.

Однако то, что исчезновение восемнадцатилетней Хейли Деуолт нимало не сказалось на общем веселье, было действительно очень тревожно, – в этом Вероника была с ней согласна. Новости обрушились в конце прошлой недели: Хейли, приехавшая сюда с подругами из университета Беркли, вот уже почти неделю как бесследно пропала. Но ничто в праздничном настроении всего города не напоминало об этом. Музыка по-прежнему гремела, и пиво лилось рекой. Вероника точно не знала, какой именно должна быть реакция студентов на исчезновение такой же девчонки, как они, но их настойчивое слепое желание делать вид, что с ними ничего плохого произойти не может, удивило даже ее. Она сомневалась, что когда-либо так наивно верила в свою неуязвимость и бессмертие, даже когда была совсем юной.

– И не будем забывать этого карикатурного шерифа.

Слова привлекли ее внимание. Она сделала радио громче.

– Этот Дэн Лэмб – он же шут гороховый. Как можно в наше время, после всех подобных случаев, на национальном телевидении во всеуслышание заявлять, что мы не должны волноваться из-за пропавшей девушки? Надеюсь, у семьи Деуолт хороший адвокат. Может, хотя бы иск обратит на себя внимание Дэна Лэмба.

Улыбка расползлась по лицу Вероники. Триш, Триш, Триш. Мы такие разные, и тем не менее сейчас я бы тебя расцеловала. Последние месяцы она глаз не сводила с Лэмба, ожидая малейшей возможности прижать его, но с таким подходом он и сам скоро справится.

Видео, которое Вероника отправила на телевидение, конечно, запустило цепную реакцию. Она сняла на пленку разговор Лэмба об убийстве Бонни ДеВилль и его слова: «Мне плевать, если Логан Экхолз этого не делал. Америка считает его виновным, для меня этого достаточно». Этот маленький отрывок вызвал широкий резонанс. Через восемь месяцев предстояли шерифские выборы, и впервые за все время лидерство Лэмба было под вопросом. Богатейшие жители Нептуна все еще были на его стороне – Лэмб, в конце концов, продолжал блюсти их интересы, – но его рейтинги резко упали за последние месяцы.

– Давайте послушаем, что он заявил в пятницу, когда прессе наконец удалось его отловить, – продолжила Терли.

Качество звука изменилось, и стало слышно ветер в динамике дешевого диктофона. Шериф Дэн Лэмб говорил спокойно, но в голосе чувствовалась нотка раздражения.

– Мы, безусловно, продолжаем поиски мисс Деуолт, но, насколько мы можем судить, свидетельств состава преступления нет. В данный момент мы не проводим криминальное расследование и не объявляем ее в розыск. Послушайте, – он повысил голос, чтобы перекричать прокатившийся по толпе ропот, – каждый год повторяется одно и то же. Кто-то отбивается от своих друзей, выпивает лишнего, забывает позвонить, и у всех паника. Проходит несколько дней, и все возвращаются, живые и здоровые. Нептун – безопасный город.

Лэмб хотя бы интуитивно должен был понимать, что не стоит отвечать без подготовки на вопросы о пропавшей девушке, но он страдал клинической неспособностью остаться в стороне от внимания прессы. Это явно было семейное. Его брат Дон, бывший шерифом, когда Вероника заканчивала школу, был слеплен из того же теста. Так что слова Лэмба с помехами крутили по радио все выходные, выставляя всех в управлении шерифа некомпетентными идиотами.

Пробка пришла в движение. Вероника тронулась с места, чуть не врезавшись в двух девушек, которые остановились прямо посреди дороги, чтобы прикурить друг у друга. Они синхронно, как по команде, показали ей средние пальцы. Вероника не задумываясь ответила тем же и свернула направо, в сторону складского района города.

Здание красного кирпича, в котором сегодня разместилось агентство «Марс Инвестигейшнс», в начале века было пивоварней, но за последний десяток лет было распродано под лофты и офисы. Вероника все еще привыкала к месту – когда она работала на отца в школе, их офис располагался в скромном деловом районе и агентство окружали книжные магазины и ресторанчики китайской еды на вынос. Но когда буквально через дорогу от них открылся элитный ночной клуб «09», арендная плата подскочила до небес, успешно выместив сольное предприятие ее отца из поднявшегося в рейтинге района в более скромный. Здесь плата была приемлемой.

Хотя, если в ближайшее время им не подвернется хорошее дело, она уже не будет казаться такой уж приемлемой.

Логотип «Марс Инвестигейшнс» – вариация на тему Всевидящего Ока с расчерченным горизонтальными линиями треугольником – красовался на входной двери, вырезанный по стеклу. Вероника поднялась по скрипящим ступенькам. Воздух здесь был сухим и теплым, стоял типичный для старых зданий запах пыли. Поднявшись, она толкнула двойные двери, ведущие в приемную.

Комната была опрятной, но обветшалой. Свет проникал сквозь жалюзи, ложась на пол длинными полосками. Стены темно-бежевого цвета в тени и вовсе имели удручающий оттенок – краску выбирали скорее по цене, нежели по эстетическим свойствам. Под окнами в коридоре стоял диван из комиссионки, в углу – пыльное искусственное дерево. Напротив цветного ксерокса тихо бурлил аквариум.

За столом приемной сидела Синди Маккензи и смотрела Триш Терли по самому большому из трех мониторов на ее рабочем столе. Прядь коротких каштановых волос падала Мак на глаза, серый мешковатый свитер свисал с ее худого плеча. Вероника и Мак дружили с десятого класса. Их свели компьютерные навыки Мак, но окончательно подружила их обоюдная ненависть к человечеству.

Вероника сняла кожаную куртку и повесила ее на вешалку у двери. Мак оторвала взгляд от монитора.

– Доброе утро, босс.

– Босс? – Вероника сделала круглые глаза. – Я что, плачу тебе зарплату?

– Нет, – согласилась Мак, возвращаясь к монитору. – Так сейчас и не утро.

– Что-то мне подсказывает, что сотни студентов с тобой бы не согласились, – ответила Вероника.

– Это да.

Несколько месяцев назад Мак бросила стабильную работу в корпорации «Кейн Софтвейр», чтобы работать с Вероникой в «Марс Инвестигейшнс». У Кейна была потрясающая зарплата, но сама работа казалась слишком скучной для самопровозглашенной нарушительницы компьютерного правопорядка. Ей гораздо больше нравилось выискивать новые и новые способы откапывать компромат для клиентов Вероники. Вслух они называли ее должность «техническим аналитиком», но пока что это было просто чем-то умозрительным: новых дел не было несколько недель, а на то, что подворачивалось, особых технологий не требовалось. Супружеские измены, страховые мошенничества, юридические экспертизы. С этим Вероника справлялась и в одиночку.

– Ты в курсе, что Нептун уже во всех новостях? – Мак кивнула на свой монитор и прибавила громкость. Большую часть экрана занимала прическа Терли – огромный жесткий начес, который не колыхался, даже когда она двигалась. Ее глаза сверкали, сопровождая каждое ее слово выражением праведного негодования.

– Я призываю всех, кому позволяют средства, сделать взнос в фонд «Найдите Хейли». Если шериф не собирается искать ее, эта обязанность ложится на нас, граждан.

– Фонд собрал уже почти четыреста тысяч долларов, при том, что он открыт всего несколько дней, – сказала Мак.

Вероника присвистнула.

– Эта Триш Терли, может, и скользкий паразит, живущий за счет трещин в нашей системе криминального правосудия, но она явно умеет набивать цену.

Она опустилась на потертый диван и прислонилась головой к стене.

– Мак, давай уедем куда-нибудь в следующем году на время весенних каникул. Куда угодно, где не будет блюющих студентов. Где вообще не будет выпивки.

– Следующий год, весенние каникулы, Тегеран. Уже бронирую билеты, – отозвалась Мак, даже не отрываясь от компьютера. – Как твой папа?