35.

   Сегодня был какой-то мутный рассвет. На расстеленной кровати сидел в синей пижаме Генрих Максимович.

   Он проснулся неожиданно. Вдруг открыл глаза и сел. Его густая черная шевелюра была взъерошена, как бывает после ночного отдыха.

   Рядом пошевелилась жена.

   -Ты чего? - она прищурено поднялась на локоть и посмотрела на часы.

   Генрих Максимович как-то перепугано на неё посмотрел.

   "Глаза!.. Его глаза! - доктор судорожно выдохнул. - Как у животного... нет, как у рептилии..."

   Он напряг память. Он точно помнил, что уже видел такие глаза.

   И было это... и было это... и было это в зоопарке в террариуме.

   Такие глаза он видел у питона. Еще тогда, глядя в них, он почувствовал мороз по коже. Хорошо, что змея была за стеклом.

   Генрих Максимович, покачиваясь, поднялся и поплелся в ванную комнату.

   На секунду-другую ему снова вспомнились глаза Велора: они казались ему очень огромными, без белков.

   И приснится же такое!

   Он усилием воли попытался развеять неприятный осадок, но разум, терзаемый одной мыслью, не хотел сдаваться.

   "Кто ж это был? Чьи это глаза?.. И еще эта рыба!" - Генрих Максимович открутил кран и сделал глоток, вспоминая вчерашнего карася на крючке.

   "Что же он там рассказывал?" - Генрих Максимович напряжено пытался сложить мозаику непонятных символов и слов, которые в тот день так и сыпались из Андрея.

   Он говорил о каких-то произвольных ограничениях, которые опутали наш мозг.

   -Помните такого математика - Лобачевского? - спросил Андрей.

   -Да, кажется, был такой. И что?

   -По его мнению, мы слишком ограничили себя, так сказать, "евклидовым миром". На примере, могу объяснить так: наша Солнечная система состоит из ряда планет, спутников, метеоритов, да и самого солнца. Чтобы попасть, скажем, на Марс, надо построить ракету и несколько лет лететь. Так?

   -В общем-то, да.

   -А если проследить логику размышлений Лобачевского... хотя хочу оговориться сразу: возможно, он именно так и не думал! Так вот, если я буду следовать его логике, то на Марс смогу попасть также, как если б он был в соседней комнате.

   -Не понял, - Генрих Максимович растерялся.

   -Я не смогу с математической точностью вам объяснить сказанное, скажу лишь, что мы с вами живем до сих пор на "плоской Земле", стоящей на слонах, и плывущей на черепахе. А увеличив размерность данного пространства, мы с удивлением бы обнаружили, что "Земля-то круглая". А еще увеличив, вдруг бы осознали, что и Марс, и Венера, и Солнце, это такие же части нашей "Земли", как комнаты в доме. Но еще раз оговорюсь - мои слова представляют собой лишь сравнение того, что в реальности нас окружает.

   -То есть, по-вашему, иные... иные... иные пространства действительно существуют?

   -Ну да.

   -И мы сейчас сидим на берегу озера, которое расположено где-то в Голландии?

   -А что вас удивляет?

   -Почему я всего этого не вижу?

   -Вы - житель "плоского мира".

   -Ерунда какая-то!

   -Н-да! - Андрей, казалось, расстроился. - Как говорил когда-то Фейнман, что мы всегда можем опровергнуть теорию, но мы никогда не можем доказать, что она правильна...

   Где-то в глубине квартиры тихо зазвонил телефон. Слышно было, как встала жена и, что-то ворча себе под нос, она поплелась снимать трубку.

   Генрих Максимович тяжело опустился на край ванны.

   -Иди, это тебя! - заглянула жена.

   -Кь... кто там?

   -Не знаю... По работе кто-то.

   Доктор поднялся и, не спеша, поплелся в залу.

   -Да? - грубым голосом произнес он в трубку.

   -Он пропал... совсем...

   -Кто пропал?

   -Да этот... Из третьей... Андрей...

   Путаясь в носках, забывая застегнуть ширинку, Генрих Максимович пытался собраться. Все валилось с рук.

   -Пропал.... Пропал... Как это?

   Не позже, чем за десять минут, Генриху Максимовичу удалось все же собраться. Выскочив в совершенно темный коридор лестничной площадки, он доковылял до лифта и нажал на ощупь кнопку вызова.

   Запахло кофе. Кто-то из соседей видно варил его в турке.

   -Та где же ж ты! - доктор снова нажал на кнопку, но лифт, не спеша, поднимался к нему на этаж.

   Остановился он с громким лязгом стареющего механизма. Полуживая лампа резанула по глазам, уже привыкшим к темноте.

   Входя и попутно нажимая на кнопку первого этажа, Генрих Максимович полез в портфель, пытаясь одновременно вспомнить какую-то важную мысль и найти бумаги Андрея.

   Внизу уже ждало такси. Водитель устало зевал, глядя по сторонам.

   -Доброе утро! - поздоровался он. - Как всегда?

   -Да-да.

   Генрих Максимович вспомнил, отчего проснулся: дневник. Он во сне читал чей-то дневник. Пожухлые страницы, выцветшие чернила, но все слова были разборчивы.

   "Сегодня выпал снег. Я не заметил, как это произошло. Проснулся утром, а вокруг уже лежит снег".

   Он снова стал рыться в портфеле.

   -Где же оно! Твою бабушку!

   "...Серое небо было затянуто тяжелыми мрачными тучами. Сегодня будет не ахти какая погода. Это я по своим костям чувствую".

   Генрих Максимович бегло пробежал по строчкам.

   -Когда он успел это написать? - ему точно помнилось, что ничего подобного в бумагах Андрея раньше не находил.

   На другой странице был уже другой почерк: "Когда встало солнце, из утреннего тумана выплыла лодка... вернее, это была ладья. Такие я видел только на картинках. Резная голова морского змея, широкий красный парус... Она встала ко мне правым бортом... Я взошел на ладью, и мы поплыли в туман..."

   Машина стала у приемного покоя.

   -Пропал... пропал...

   Запричитала медсестра.

   -И как это произошло? Забыли запереть двери?

   -Нет-нет, Генрих Максимович! Я заглянула под утро, а его нет.

   -Да что ж он - Дэвид Коперфильд, по-вашему?

   В палате было темновато. Смятая постель... окно заперто... ничего подозрительного...

   -Н-да! -Генрих Максимович нервно заходил желваками. - Позови мне Олега, - бросил он стоявшей рядом медсестре. - И почему тут грязь на полу?

   -Где?

   -Да вон там... Бардак!

   Медсестра подбежала к стене и присела.

   -Это песок какой-то... и трава...

   -Так уберите! Что вы там рассматриваете!

   Генрих Максимович резко развернулся и зашагал к себе в кабинет...

   36.

   Мерно тикали часы. Маша огляделась, но нигде их не увидела.

   Она сидела в полутемном кабинете. Воздух был прохладным и очень тяжелым. Но, не смотря на это, Маша чувствовала себя относительно комфортно.

   Прошло уже пятнадцать минут, как ее усадили в старое кожаное кресло в углу комнаты. Девушка, секретарь, провожавшая ее в кабинет, сказала, что главврач Сергей Семенович будет через минуту, но, судя по всему, тот не был очень пунктуальным. А, может, это сама секретарь врала. Офисным работникам это не в тягость.

   Маша опустила глаза. Тихая атмосфера данной конторы, заставляла человека зевать и мирно подрёмывать. Здесь никуда не спешили. И была в этом такая основательность, что Маша вдруг задумалась над тем, что, пожалуй, это и есть смысл существования.

   По коридорам никто не бегал. Можно было подумать, что о посетителе здесь вообще забыли.

   Маша вдруг представила ситуацию, как ее закрывают на ночь в этой комнате, а утром с удивлением находят спящую на кресле.

   "Да, было бы забавно", - и она рассмеялась.

   В кабинет вошел невысокий человек. Он был в белоснежном белом халате. А на ногах сверкали начищенные черные туфли.

   "Итальянские", - быстро определила Маша.

   -Добрый день! - голос его был вкрадчивым. И от этого каким-то неестественным.