Уже одно это свидетельствует о доэллинском происхождении образа Леды и ее детей, ведь по древнейшим космогоническим представлениям считалось, что все живое появилось из яйца (отсюда в конечном счете и популярная латинская поговорка ad ovo – «от яйца», то есть «с самого начала»).
…По-разному освещают различные источники и последующую судьбу Елены Прекрасной. У античных авторов можно узнать, что после смерти Елена соединилась душой с Ахиллом, и произошло это где-то в Скифских пределах, куда переселилась душа героя. Место посмертной жизни главных героев «Илиады» – остров Левка, что означает «Белый». Это, по разъяснению комментаторов, – один из островов Блаженных, где, как известно, обитали титаны и царил золотой век.
И все же почему Елену творцы греческой мифологии упорно отсылают в края Тавриды? Возможно ли предположить, что Елена Прекрасная и есть наша Дева? Ведь здесь совпадают как минимум три позиции. Во-первых, и Дева, и Елена, как мы выяснили, имеют самое непосредственное отношение как к древним грекам, так и к древним руссам. Во-вторых, ряд мифов связывают кончину Елены с вознесением ее на небо, что также совпадает с космической сущностью херсонесской Девы. В-третьих, вовсе не случайным кажется мне и отождествление Елены именно с Тавридой, где обитала наша Дева. Да и возможное удаление Елены в пещеру Парфенос тоже можно объяснить. Ведь именно из-за нее началась, по существу, настоящая «мировая война древнего человечества», когда выступил друг против друга почти весь тогдашний цивилизованный мир. Именно осознание своей огромной вины, пусть даже и невольной, за происшедшее могло заставить Елену в конце концов искать уединения в отдаленном священном месте и служить там единению Неба и Земли. А уж знания у нее в этой области были! Елена дружила со многими богами, а знали ее и вовсе все без исключения небожители Древнего мира! К тому же целый ряд древнегреческих мифов именует Елену как мать… Ифигении!
О Елене, как о жительнице Орса, говорят нам и древнерусские предания. В сказках о Кощее присутствует все та же Елена Прекрасная, которая является царицей и живет за степью, у берега «огнянного моря», в «подсолнечном» государстве. Адрес проживания Елены указан весьма точно. Что касается степи, то для жителей северорусских лесов она действительно жила за степью. «Огнянное море» – то, несомненно, Черное море. Учеными уже доказано, что при сильных землетрясениях, когда из его глубин выходит наверх большое количество сероводорода, оно действительно может гореть. Ну а «подсолнечное государство», разумеется, не что иное, как Солнечный город Орс. Весьма красноречив и социальный статус Елены, она не кто-нибудь, а царица! Да и сам факт того, что память о Деве из Орса навсегда осталась в памяти русского народа, говорит о многом и прежде всего о том, что красота и самой Девы, и ее города вызывали восхищение наших далеких предков. Кроме этого, в сказках она не считается иноземкой, а это значит, что и Елена, и ее «подсолнечное царство» были русскими!
К слову сказать, и для херсонесских девушек образ Девы-защитницы не был чем-то абстрактным. Они боготворили ее и мечтали быть достойными ее внимания. История донесла до нас и события, связанные с херсонесской девушкой Гикией, дочерью одного из самых уважаемых людей города Ламаха. Гикия была очень красива и вышла замуж по любви за одного из сыновей боспорского царя Асандра. Молодожены обосновались в Херсонесе в доме отца Гикии. Сам Асандр расценивал женитьбу своего сына на херсонеситке как первый шаг к захвату Херсонеса, о подчинении которого он давно мечтал. С этой целью муж Гикии на протяжении некоторого времени по ночам приводил к себе в дом боспорских воинов, которые прибывали в Херсонес под разными предлогами, и прятал их в подвале. В условленный час они должны были открыть ворота боспорским фалангам. Однако Гикия обнаружила прятавшихся. Поняв, в чем дело, и верная своему городу, она самолично закрыла все ворота и двери, а затем подожгла дом. В огне пожара сгорели две сотни спрятанных боспорцев и муж Гикии. Но зато Херсонес был спасен от угрозы порабощения.
Благодарные горожане обещали самоотверженной Гикии торжественное погребение, что у древних греков считалось высшей из наград. В честь храброй девушки были установлены и две статуи. Одна из них представляла героиню в боевом виде, защищающую город от врагов. Причем статуя Гикии в точности, за исключением черт лица, повторяла статуи богини Девы. Что ж, это, наверно, было и справедливо: защитница девушка в образе богини-защитницы.
Менялись времена и эпохи, но что-то сокровенное все равно остается неизменным. Кажется, как далека от времен херсонесской Девы Крымская война 1853–1856 годов! Но стоит внимательно вчитаться в хронику севастопольской обороны, и многие, казалось бы, давно известные нам факты начинают звучать иначе. Известно, что в дни Первой Севастопольской обороны женщины города по собственной инициативе своими руками воздвигли целую артиллерийскую батарею, которую матросы и солдаты так и прозвали – «девичьей». Не слышите ли вы в этом отголоски иных эпох? Совпадение ли и то, что именно в Севастополе русские женщины впервые начали перевязывать раненых прямо на поле боя?
Кому в России неизвестно имя Даши Севастопольской, простой матросской дочери, ставшей символом самопожертвования и героизма! Именно Даша была самой известной женщиной «низшего звания» России. Обратив в деньги доставшееся ей в наследство скудное имущество, эта девушка купила лошадь с повозкой и 7 сентября 1854 года отправилась к реке Альма, где на следующий день произошло кровопролитное сражение русских и англо-франко-турецких войск. Самоотверженность, с какой она оказывала помощь раненым, особенно заметная на фоне недостаточного медицинского персонала, обратила на себя всеобщее внимание. В одном из писем жене Н. И. Пирогов писал: «При перевязке можно видеть ежедневно трех или четырех женщин: из них одна знаменитая Дарья». Позднее о Дарье пишут газеты и журналы, ее награждают золотой медалью «За усердие» и крупной денежной премией, она получает почетное прозвище «Севастопольская».
Историки мало знают о героине обороны Севастополя. Лишь сравнительно недавно удалось установить отчество и фамилию Даши. Она оказалась Дарьей Лаврентьевной Михайловой, по мужу – Хворостовой. Родилась в 1838 году в семье матроса, в пятнадцать лет осталась круглой сиротой. В ходе обороны Севастополя она работала на перевязочном пункте Северной стороны, официально не входя ни в одну из начавших действовать в Крыму общин сестер милосердия.
В 1855 году она вышла замуж за матроса и уехала в Николаев. Неизвестно, когда и при каких обстоятельствах Даша вернулась в Севастополь, но закончила свои дни она именно там в 1910 году. Похоронили ее на старом кладбище Корабельной стороны. Примерно до 1960 года на ее могиле сохранялся скромный монумент. А потом в связи с засыпкой оврага, на дне которого располагалось кладбище, он был утрачен. Ныне на месте захоронения национальной героини… стадион.
Увы, перед нами забвение еще одной Севастопольской Девы…
Подвижничество Даши послужило примером и для других севастопольских женщин, предвосхитило деятельность Крестовоздвиженской общины сестер милосердия.
Община эта была учреждена в октябре 1854 года в Санкт-Петербурге по инициативе великой княгини Елены Павловны. Деятельность Крестовоздвиженской общины в годы Крымской войны возглавлял сам Н. И. Пирогов. Община в короткий срок была укомплектована женщинами и девушками, пожелавшими поехать в Крым для ухода за ранеными и больными. Вступившие в общину обучались в пехотном госпитале в Петербурге в течение 2–3 месяцев, а затем направлялись в Крым.
Объем работы медиков был огромным. Так, на каждого врача в Крыму приходилось до 700 раненых и больных, на одну сестру милосердия – 100–200 тяжелораненых и 300–400 легкораненых.
В донесении в Петербург от 4 января 1855 года Н. И. Пирогов писал о сестрах: «В течение короткого времени уже были заметны плоды их истинно христианской деятельности. Они не пропускали ни одного обстоятельства в трудном и запутанном госпитальном лечении: их бдительный глаз был направлен на раздачу лекарств, на облегчение страданий, на пищу больных. Днем и ночью они старались доставлять больным теплое питье и прочее… Уже один вид женщин, помогающих страждущим, был утешителен». Помощь и труд сестер оказались неоценимыми также и в тяжелых условиях транспортировки раненых. В своем труде «Начала общей военно-полевой хирургии» Н. И. Пирогов пишет: «Неоценимую услугу в лазаретах, на перевязочных пунктах и в транспортах доставляли под Севастополем сестры Крестовоздвиженской общины… Нужно было удивляться, с каким самоотвержением слабые женщины ухаживали днем и ночью за ранеными. В позднюю осень, одетые в тулупы, в больших сапогах, по колено в топкой перекопской грязи следовали они за транспортами, ходя от одной телеги к другой…»
