Но и это было еще не всё: вспомнив, что если Кириан уже барон, то она-то еще не баронесса, веселая вдова решила упрочить позиции, не теряя времени. И первым, что она увидела, стянув рубаху с нареченного – сплетение старых и новых царапин у него на плечах. После этого на щеках поэта завелась их новая коллекция, а ее счастливый обладатель был отправлен спать на канапе в кабинет без дальнейшего разоблачения.

От попыток определить, что из случившегося вчера было катастрофичным, а что просто ужасным, Кириана отвлекло ощущение пристального взгляда, ввинчивающегося ему в затылок. Моментально перебрав всех, кто бы мог на него здесь смотреть, он приподнял голову, извернулся, поморгал, разгоняя похмельный туман… и встретился глазами с чопорным седым стариком в синей ливрее без герба.

- Ты к-кто? – припоминая – и оказываясь перед непроницаемой стеной похмелья, бард нахмурился.

- Дворецкий, сэр Кириан.

- Х-ха… Меня тоже К-кирианом зовут… А п-почему ты сэр? Если ты с-сэр… А-а-а, чтоб тебя сиххё взяли!.. – спохватился поэт. – Тысячи извинений. Сэр. Да. Это я. А тебя тогда как звать?

- Фелан, сэр. Рад видеть вас хозяином этого дома. Я знавал вашего деда, когда мы были мальчишками.

Кириан мысленно присвистнул.

- И что ты хотел, Фелан?

- Присутствовать при утреннем туалете барона.

- Ну так иди и присутст… А-а-а, сиххё кривоногие… - Кириан смутился снова и, чтобы скрыть конфуз, стащил себя с диванчика и молча поплелся совершать утренний туалет, решив, что чем раньше дворецкий при нем поприсутствует, тем быстрее уйдет. Но просчитался. Кроме умывания, ему больше не было доверено ничего. Бритье, одевание и обувание совершали старательные, но неуклюжие руки двух лакеев, не исключено, дядьев или дедов Фелана, и когда Кириан вырвался от них, камзол его был застегнут криво, сапоги перепутаны, а лицо напоминало поле битвы дюжины кошек. Единственным утешением барда было сознание того, что если бы он сегодня утром делал это сам, то результаты были бы намного хуже.

Но на следующем этапе утешения уже не было и быть не могло. Потому что вместо теплой уютной кухни его отконвоировали в нетопленный обеденный зал, усадили во главе стола, накрытого по всей длине пыльной белой скатертью с несколькими десятками прилепившихся сбоку стульев, и больше всего напоминавшего сороконожку в маскхалате – и поставили перед ним серебряную тарелку, закрытую фарфоровым колпаком.

- Ну хоть один луч солнца в темном царстве… - менестрель потер ладони в предвкушении деликатесов, открыл колпак… и замер. – Что… это?

- Овсянка, сэр, - с горделивым достоинством, какого не было и у самого изобретателя овсянки, ответствовал Фелан.

- Я не хочу овсянки, я хочу картошки!

Тарелка отъехала на расстояние вытянутой руки.

- Овсянка – это традиционно и полезно. Картошка будет на обед.

Тарелка вернулась…

- Я не хочу на обед, я хочу сейчас!

…и поехала обратно…

- Ее надо покупать, чистить, варить…

…и вернулась снова.

- Ну так купите, почистите и сва… Погодите, что значит – «варить»?! Картошку надо жарить!!! – возмутился менестрель.

- Демоны холестерина, вселяющиеся в жареную картошку, продуктами своей жизнедеятельности закупоривают кровеносные сосуды, а от их числа человек набирает лишний вес. Потому что картошка уходит, а демон остается, а если учесть, что к нему с каждой съеденной порцией подселяются всё новые и новые…

Кириан с негодованием выпрямился во весь рост, как бы невзначай втягивая живот:

- Кто тебе сказал такую ересь?!

- Зять его величества Конначты Плененного Друстан Знахарь написал книгу, и я ее прочитал. Зятю его величества Конначты Плененного лучше знать, что полезно, а что вредно.

«Ну, Друстан!.. Не ожидал я от тебя такого коварства…» - тоскливо сдулся бард.

- Каждый слуга должен заботиться о здоровье хорошего хозяина, - гордый собой, тем временем продолжал Фелан. – Вы – хороший. Внук зануды Атти не может быть плохим. Значит, мы должны о вас заботиться. Наш повар, Мевлин Одноглазый, очень старательный человек. Когда я был маленьким, он был моим кумиром, и я едва не пошел к нему на кухню работать – отец вовремя остановил. Он очень расстроится, если вы откажетесь от его каши.

Менестрель открыл рот, закрыл, открыл снова и обреченно махнул рукой. Расстроить человека, бывшего мальчишеским кумиром друга детства его деда, он не мог.

- Сиххё с вами… Заботьтесь. Хоть буду знать, кого винить в моей смерти от недостатка жареной картошки в организме…

- Не надо так расстраиваться, сэр, - с искренним сочувствием покачал головой дворецкий. – Мастер Друстан в своей книге говорит, что раз в месяц можно позволить даже то, что вредно для здоровья в остальные дни.

- Не верю своему везению… - скривился Кириан и с отвращением воткнул в кашу ложку. Она осталась стоять. Тогда он взял нож и вилку и, медленно и тщательно отрезая по кусочку, принялся за еду.

Наслаждаться ему пришлось недолго: дверь тихонько приоткрылась, и в образовавшуюся щель протиснулся один из слуг, имени которых Кириан спросить за одеванием не подумал, а за бритьем не рискнул.

- Шэр, - он бережно склонил голову, словно боясь, что она отвалится, и прошамкал: – К вам пошыльные от его велишештва Коннашты.

Обрадованный легальным предлогом расстаться с овсянкой, менестрель стремительно отодвинул тарелку и поднялся:

- Зовите!

Звеня шпорами и топоча каблуками, в зал вошли трое: громадный офицер, сутулый человечек средних лет в черном камзоле с кружевным жабо и юноша в таком же черном наряде, но без кружевного воротника, груженый свитками, фолиантами и пергаментами.

- Капитан Кайденн, господин барон, - отрекомендовался военный.

- Старший герольд Воган, - представился чиновник.

Юноша не представился, но по его виду было понятно, что он здесь лишь транспортное средство при старшем герольде.

Посетители переглянулись.

- Начинай ты, капитан, - предложил герольд. – У тебя дело меньше.

Офицер кивнул, по-военному четко промаршировал через весь зал, оставляя на паркете глубокие царапины от подбитых каблуков и шпор, резким жестом вырвал из-за пазухи свернутый пергамент, развернул и прочитал:

- «Сим его величество Конначта Плененный сообщает своим верным рыцарям, что через три дня на Большой ярмарочной площади Гвентстона состоится традиционный осенний турнир. Явка строго обязательна».

Кириан довольно улыбнулся. Турниры он любил: дворянство, раззадоренное схватками и интригой выбора королевы красоты, всегда неплохо давало на чай. Хотя теперь, наверное, играть ему опять не позволят, да и чай не водка, много не выпьешь, так что придется посидеть в ложе как подобает благородному рыцарю… Ну да нет в жизни совершенства.

- А скажите, капитан: места в ложе можно будет застолбить заранее, или кто как придет?

Кайденн недоуменно моргнул:

- В какой ложе? Какие места? Участники наблюдают за турниром из-за ограждения, пока ждут своего поединка. А в последний день, когда будут биться группа на группу, так и вообще только со спины своего коня – и то пока в сознании.

- Что?.. – сердце и челюсть Кириана упали синхронно. – Но я… я… Я должен буду участвовать?!

- Ну да, - подтвердил капитан.

- Но… но… но… - разум менестреля, стремительно перерыв все причины, по которым он абсолютно не мог сражаться[17], выбросил к губам наименее болезненную для его новоиспеченного баронского достоинства: - Но у меня нет ни доспехов, ни коня! Доспехи – дело важное, их просто так на базаре не купишь! А пока сделают на заказ – сколько времени пройдет!

Офицер озадаченно поскреб в затылке.

- Хм… Это может помешать, да…

- Ну вот видите, капитан, - с облегчением выдохнул бард. – Но тем не менее, благодарю за приглашение. Завтракать будете?

Кайденн кинул взгляд в серебряную тарелку и покачал головой:

- Спасибо, нет. У меня от пищи аристократов изжога начинается. Мастер Воган, я всё.

И на два часа простой военный стиль сменился умопомрачительным герольдским.