смеется.
ГРААЛЬ. О-ля-ля, ля-ля-ля. Да, это я. (Тихо.) Туфли, туфли скорей.
Садится и протягивает ноги САТУРНУ. Сатурн встает на колени, открывает коробку и вынимает свечу.
САТУРН. Свечка...
ПОМРЕЖ (чиркая спичкой и зажигая свечу). Действительно, свечка.
ГРААЛЬ. А туфли?
САТУРН (шаря со свечкой). A-а туфель нет.
ГРААЛЬ. Это Юнона. За монолог. Их спрятала Юнона. Ищите, ищите скорей.
Выходят АКТЕРЫ, АКТРИСЫ, РАБОЧИЕ, ГАЛУНОВ, МИТЯ.
Все ползают, ищут. Галунов хватает за ноги актрису, одетую в светлые туфли и стоящую за одной из кулис.
ГАЛУНОВ. Нашел.
АКТРИСА взвизгивает и убегает.
ГРААЛЬ. Где они?
ГАЛУНОВ. Убегли.
САТУРН. Батюшки. На сцене две минуты молчат...
Из-за кулисы.
Юночка, солнышко, поговори от себя, родная.
ЮНОНА. Ах, ах.
МИТЯ. Юнона Антоновна, мамаша, не погуби... САТУРН. Куда вы лезете... Сами напишут, а потом... Вертите сцену.
Рабочие вращают сцену.
(Грааль.) Давай голос.
ГРААЛЬ (плачущим голосом). О-ля-ля. О-ля-ля-ля. Да это я, да это я... Я убью ее.
Бежит к сцене. САТУРН и ПОМРЕЖ удерживают ее. Рабочие прекращают вращать сцену.
САТУРН. Зиночка. Стой, стой...
ПОМРЕЖ. Я придумал. Вы выйдете на сцену, как будто по пьесе так полагается, и спросите у Юноны Антоновны, где ваши туфли. Может быть, она сжалится.
ГРААЛЬ. Шаль!
На нее набрасывают шаль. Она бежит на сцену.
{Балетоману.) Не смотрите на меня. Тетя, милая, не видали ли вы моих новых туфель?
ЮНОНА (наслаждаясь). Дорогая племянница, прежде всего надо здороваться.
ГРААЛЬ. Ьонжур, тетя.
ЮНОНА (протягивая руку). Здравствуй, милая. ГРААЛЬ пожимает ей руку.
В хороших домах принято старым теткам ручку целовать. ГРААЛЬ злобно фыркает, но целует руку.
ГРААЛЬ. Тетя, где мои туфли?
ЮНОНА. Ах, ах, какая ты неряха. Поди, поищи, [как следует,] посмотри, свечечку зажги.
ГРААЛЬ (топая ногами). Где мои туфли, я спрашиваю? ЮНОНА. Ах, ах.
ГРААЛЬ (окончательно выходя из роли). Юнона Антоновна, это подло.
ЮНОНА. Что-о-о?
САТУРН. Батюшки! Сейчас подерутся.
За кулисами общее движение.
МИТЯ. В моей пьесе драки нет... я не писал про драку. САТУРН. Уберите автора!
ГРААЛЬ. Где мои туфли?
ЮНОНА. А монолог мой где?
САТУРН. Занавес. Занавес!
Занавес опускается, но ГРААЛЬ придерживает его.
ГРААЛЬ (к публике). Граждане зрители! Я сейчас должна танцевать перед вами, я была готова положить свои ноги на алтарь революционного искусства, но эта реакционная тварь помешала мне. Сегодня она спрятала мои туфли, завтра спрячет платье, я останусь голая... и наша общественность должна это видеть.
САТУРН и другие уводят ГРААЛЬ за занавес.
Вы... Юнона Антоновна... Вы...
ЮНОНА {уверенно, угрожающе). Подойди, подойди, милая.
Направляет на ГРААЛЬ театральный револьвер. САТУРН. Зиночка...
ГРААЛЬ (оборачиваясь). Ах, это вы, вы, вы во всем виноваты!..
Бежит к САТУРНУ, он прячется то за одного, то за другого актера. Они сторонятся.
САТУРН. Меня-то, меня-то за что? (Прячется за Юнону.) Юночка, спаси.
ЮНОНА. Я постороннего человека спасать не могу. САТУРН. Юночка, разве ты не видишь — я к тебе вернулся. Я стучусь в твои двери.
Продолжая прятаться, тянется к руке ЮНОНЫ и целует.
ЮНОНА. А она?
САТУРН. Это было мое юношеское заблуждение.
ГРААЛЬ. Дайте мне серной кислоты.
ЮНОНА. Не бойся, Турочка, со мной тебя никто не тронет.
ГРААЛЬ. И это мужчина! Как я могла его целовать...
ПОМРЕЖ. Не знаем.
ГРААЛЬ. И вообще мне, молодняку, здесь душно. Меня давят филистерские традиции. Я ухожу и сумею найти театр, во главе которого стоит директор-гражданин, человек общественный, активный и холостой.
Гордо уходит.
САТУРН. Ну, публика разошлась. Давай занавес.
Рабочий поднимает занавес.
ЮНОНА (актерам). Может быть, вам тоже душно?
АКТЕРЫ. Нет... Что вы, Юнона Антоновна... Нам здесь ужасно хорошо...
ЮНОНА (Любовнику). Вы что же, Зинаиду Львовну не проводите? (Трагику.) А вы, Терентий Лукич? Для Грааль через собственный труп шагали?
ТРАГИК. Разок шагнул.
ЮНОНА. [(Помрежу.) А ты?
ПОМРЕЖ. А что я, Юнона Антоновна?
ЮНОНА. Зиночку такой (показывает) помнишь?
ПОМРЕЖ. Помню.
ЮНОНА. На руках носил?
ПОМРЕЖ. Не отрекаюсь, носил. Таскаешь ее, бывало, а она или интригует, или на чужих мужчин бросается.]
САТУРН. Не вспоминайте о ней. Теперь все пойдет по-прежнему.
АКТЕРЫ (подходя к Юноне). По-прежнему, по-прежнему.
ЮНОНА. Нет, дорогие товарищи, я теперь к одиночеству привыкла и без вашей дружбы как-нибудь проживу.
Идет за кулисы, за ней все остальные, кроме МИТИ, вереницей.
КАЖДЫЙ. Юнона Антоновна, мы не виноваты. Юнона Антоновна.
Один за другим скрываются за кулисами. Обошли сцену и выходят с другой стороны в том же порядке. Юнона впереди, горделива и неумолима.
Юнона Антоновна, мы не виноваты.
Бия себя в грудь, скрываются.
МИТЯ (подходит к кулисе, снимает афишу). «Наше горе» Дмитрия Сизова... Писатель... Заниматься бы мне честным трудом... Теперь в нашем переулке лучше не показывайся... Засмеют. Если бы я деньги растратил или кражу совершил — все легче: дело обыкновенное, а то я дра-ма-тур-гию совершил. Прославился.
ЛЮБА (осторожно пробираясь). Митя. Здравствуй, Митя.
МИТЯ. Поглумиться пришли. Что же одни? Вам бы Сашу, Гномова, мамашу с собой захватить.
ЛЮБА. Мама у подъезда дожидается.
МИТЯ. Зовите сюда. Срамите в два голоса — все равно... в душе все пробки перегорели.
Садится.
ЛЮБА. Я по другому делу пришла.
Садится рядом, МИТЯ отодвигается. ЛЮБА садится ближе.
Митя, пойдем домой.
МИТЯ. Нет, я человек погибший... одно слово — драматург.
ЛЮБА. Ничего, и драматурга любить можно.
МИТЯ. Любить? (Вынимает письмо.) Нет, после этого всякая любовь (как бы поворачивая штепсель) выключается.
ЛЮБА. Митя, прочти, пожалуйста. В этом письме ни одного эротического слова нету.
МИТЯ. Эх!..
Разрывает конверт, читает.
«Милый Саша...» А это не эротическое?
ЛЮБА. Это только сначала.
МИТЯ, «...ввиду моей любви к мужу прошу больше не приходить». Может, ты меня только так... (указывая на письмо), письменно любишь?
ЛЮБА. И письменно, и устно.
Поцелуй.
МИТЯ. Люба... Люба ты моя... полуваттная.
Объятия.
У меня к тебе тоже постоянный ток высокого напряжения. ЛЮБА. Погоди, я маму сюда позову.
Убегает.
Выходит, опять в обратном порядке, вереница уговаривающих ЮНОНУ и она сама.
КАЖДЫЙ. Юнона Антоновна, мы не виноваты. САТУРН. Юночка, они не виноваты.
ЮНОНА. Кто же виноват?
ТРАГИК. Вот настоящий виновник!
СТАРАЯ АКТРИСА. Конечно, автор во всем виноват. ГАЛУНОВ. Авторов в театр пущать нельзя.
САТУРН. Правильно. Хорошая пьеса должна идти без всяких ног, а он ноги на сцену вывел, потом валенки натащил, потом туфли...
ПОМРЕЖ. Товарищ, может быть, это ваша профессия...
МИТЯ. Нет, профессия у меня другая, и я ваш театр кое в чем поучить могу.
САТУРН. Например.
МИТЯ. Как у вас сцена освещается? Включил софит — и ладно. Разве так в порядочной природе бывает? В освещение надо душу вкладывать.
Освещает сцену. Соответствующая музыка.
ВСЕ. Очень хорошо.
МИТЯ. Я даже всякие пороки могу освещать. Угодно видеть подхалимство людское? Пожалуйте.
Прожектор скользит по лицам актеров, останавливаясь на
каждом.
Хотите — человеческую глупость покажу?
ГАЛУНОВ (поворачиваясь и отходя). Лучше что-нибудь другое.
МИТЯ. Угодно...
Смотрит в зал.
САТУРН. Нет, больше не надо.
ЮНОНА. Нам бы в театр такого электрика.
САТУРН (восхищенно). Вам бы не драматургом, а монтером быть.
МИТЯ. Я монтер и есть.
САТУРН. Дорогой мой, полтораста целковых в месяц. Угодно? [(Вырывает листик из блокнота и пишет. Передает Мите.)] Завтра в контору пожалуйте.
