– Тотальный геноцид...

– Он уже идет вовсю. Но пока еще рано открывать миру всю широту планов, иначе наш собственный народ может взбунтоваться против настолько масштабной жестокости. Кицунэ... этот златохвостый демон сослужил нам хорошую службу. Агенты пропаганды уже начали готовить для телеэфира трагические видеосюжеты о судьбе златохвостого лисенка, доверившегося не тем людям, а я сейчас приму дипломатов от наместника Масуйо, которые будут клясться, что это именно их наймиты расправились с девчонкой. Многие придут в ярость и посмотрят сквозь пальцы на то, что мы учиним расправу над жалким трусливым отрепьем, живущим в странах Лугов и Водопадов. Мы выставим народ Водопадов гнилыми подонками, из страха перед нашей армией убившими даже ту, что в великой любви к ним пришла из небытия и протянула руку помощи. Народ Лугов, защищающий этих подонков, будет тоже объявлен гнилым, отвержен и истреблен со всем нашим отвращением.

– Дипломаты здесь?

– Да. Они давно уже живут в столице и дважды отправили в наш дворец запрос об аудиенции. Я приказал допустить их во дворец. Не желаешь ли присутствовать при нашей беседе? Ты сам убедишься, насколько омерзительны эти люди, и перестанешь колебаться.

– Если вы позволите мне, отец. – наследный принц поклонился отцу. – Люди, готовые убить кого угодно, лишь бы выслужиться перед захватчиками... для изучения человеческой природы я заставлю себя взглянуть на эту мразь.

Генерал Хинэно Шичиро никогда даже представить себе не мог, что будет вот так возвращаться в родное селение. С железной боевой маской на лице, настороженно оглядываясь по сторонам в ожидании удара стрелы из-за угла. Вслушиваясь в тишину и все крепче сжимая пальцами рукоять тяжелой булавы.

Тишина. Ни лая собак, ни скрипа калиток. Ни одного, даже самого слабого шороха. Вымершее и даже успевшее остыть селение. Люди ушли, все до единого. Куда? Туда, куда позвал их наместник Масуйо. Кланяться поработителям в надежде на пощаду. Ушли с детьми и всем своим имуществом, не намереваясь даже возвращаться. Готовые переселиться туда, куда будет указано им, отречься от корней и предков. Взрослые и дети. Все ушли.

Брошенная деревня печально смотрела темными провалами окон на одинокого воина, вернувшегося домой.

Домой!

Шичиро ударил коня пятками, и Морской Ветер перешел в галоп, устремляясь по знакомой улице к дому, в котором родился и рос его хозяин. Путь не был долог, но когда конь остановился у открытых настежь ворот, генерал замер и почти минуту не мог найти в себе силы сойти с коня. Тяжелая стальная булава выскользнула из ослабевших пальцев самурая и упала на промерзшую землю.

Перед домом были вкопаны два столба, и на них сверху прибита длинная перекладина.

Не веря, что видит все это наяву, генерал, не отрываясь, смотрел на девять худощавых тел в рваном тряпье, висящих в веревочных петлях. Жена. Дети. Старики-родители.

Семья. Его семья.

Шичиро попытался сойти с коня, запутался в стременах и рухнул в холодный снег. Тьма безумной боли застилала его разум. Он не мог поверить, что сбылся кошмар, мучивший его беспрестанно уже много дней и ночей подряд. Не может быть... этого не может быть!

Генерал приподнялся на трясущихся руках, подтянул ноги, встал на колени и с трудом стащил с головы шлем. Зимний холод коснулся лица. Пошатываясь, едва находя в себе силы, чтобы не упасть снова, генерал-предатель поднялся. Столбы с перекладиной были всего в пяти шагах перед ним. Налетевший порыв ветра качнул тела.

Шичиро шагнул вперед. Затем сделал еще один шаг и еще один. Снег скрипел, сминаясь под подошвами латных сапог старого солдата, посвятившего свою жизнь служению стране и клану. Мечтавшего о временах, когда нищета и безысходность отступят от Водопадов, когда можно будет больше не бояться за будущее... детей...

Старик сдавил пальцами и разорвал веревку, обившуюся вокруг шеи маленькой девочки. Такое легкое тельце... его маленькая принцесса. Цветок, в котором для счастливого отца воплотилась вся красота мира.

На лице ребенка сохранились следы побоев. Маленькие пальчики были вывернуты под неправильным углом. Соклановцы знали, кого больше всех любил предатель.

– Маеми... – задыхаясь от горя, шепнул генерал. – Ты ведь ждала меня, правда? Когда тебя пытали, ты кричала им, что папа вернется? Маеми... я... вернулся... ты слышишь... меня?

Черное отчаяние застелило глаза. Генерал захрипел, упал на колени и крепко обнял мертвого ребенка. Над селением, пустым и безмолвным, разнесся болезненный вой, такой, какой никогда не издать раненому зверю. Так может выть только мучимый безумной болью человек.

* * *

Великий сегун Хадзиме отдал приказ, и армия Северной Империи прекратила движение. Быстро были возведены земляные валы, бревна домов близлежащей деревушки стали кольями во рву, вырытом при помощи дзюцу. Часовые встали на свои посты.

Сотни тысяч самураев расположились на отдых, но не прошло и часа, как их покой был нарушен.

С севера к вольготно расположившемуся лагерю приближалась разношерстная, безбрежная толпа. Неделями она скапливалась в центральных районах страны и пришла в движение, когда поступил приказ от возглавлявшего это огромное сборище наместника Масуйо.

Около полутора миллионов людей, тяжело навьюченных узлами и корзинами, шли на поклон своим новым хозяевам. Мычали тягловые животные, скрипели колеса, шарканье и топот великого множества ног слились в один сплошной, протяжный гул.

– Верные нашему благородному господину Юидаю и поддерживающие его союз с вашей великой страной, люди Водопадов прибыли, мой благородный господин, – Масуйо встал на колени и ткнулся лбом в дорожную грязь перед сапогами вышедшего навстречу гостям сегуна. – По словам законного Единого Императора, вашего владыки, за верную службу мы получим новые земли на юге вашей обширной страны. Будет ли вам угодно, Хадзиме-сама, отдать несколько приказов, или вы велите нам продолжить движение к подножию гор, где мы получим проводников и необходимые для путешествия бумаги?

– Я отдам вам несколько приказов, – не слишком-то любезно отозвался Хадзиме. – В первую очередь вы должны сдать все оружие и доспехи. Таким большим сообществом вы сможете отбиться от бандитов даже палками. Во вторую очередь – сдайте деньги и драгоценности как плату за оказанную вам милость. Все необходимое для жизни, дома и орудия труда, вы получите на новых землях. Третий приказ – расположитесь возле нашего лагеря в месте, которое укажут вам наши люди. Мы будем охранять вас до получения инструкций из столицы империи.

– Нижайше прошу простить меня, мой господин, – Масуйо, немного приподнявший голову над землей, снова ткнулся лбом в истоптанный снег. – Но я не совсем понимаю... вы приказываете нам ждать здесь? Мы могли бы начать движение к горам на запад...

– Каковы были приказы, отданные вам моим господином? – гневно рявкнул Хадзиме, чем заставил наместника распластаться в грязи и затрястись. – Вы помните их, Масуйо-сама? Златохвостый демон и мятежный принц Кано должны были погибнуть от рук ваших воинов! Кано, насколько я знаю, до сих пор жив, а лиса-оборотень была убита неизвестными нам людьми!

– Но даже если эти люди и дальше останутся неизвестными, мой господин, уверен, что они являются вам и нам добрыми союзниками! Нисколько не удивлюсь, если станет известно, что этот подвиг совершил кто-либо из моих солдат или шиноби!

– Сомневаюсь, что это окажется так. Очень сильно сомневаюсь.

– Мой господин, вспомните, сколько стараний мы приложили для выполнения приказа великого императора! Тысячи моих людей отдали свои жизни в борьбе с обезумевшими повстанцами и демонической магией!

– Не надо употреблять чрезмерно звучные эпитеты, Масуйо-сама. На вас не лился с небес огонь и не воскресали убитые вами солдаты врага. О какой магии речь? Будем реалистами. Вы попросту не справились с тем, что вам было приказано, и теперь хотите сослаться на вмешательство высших сил.