– Мой господин, это совершенно невозможно! – Араши испуганно встрепенулся. – Вы только подумайте, какой это вызовет общественный резонанс! Сейчас, когда вы стали маяком надежды для тысяч угнетенных, отказывать в помощи девушкам, молящим вас о спасении, равно самоубийству! Вы не представляете себе, о ком идет речь, Кано-сама. У наших дверей леди Аюми, младшая дочь верного вашему брату наместника Масуйо! Она всегда была тайно влюблена в вас и отреклась от отца, когда вы взяли руководство страной в свои руки. Она разругалась со своими родственниками и сбежала из дома только ради вас! Могу ли я сказать «уходи» влюбленной девушке, пошедшей ради своей любви на такие великие жертвы?

Кано несколько растерялся, услышав столь горячую речь. Влюбленность? Отречение от родственников? Жертвы? Да что за чушь? Она никогда его даже не видела. Откуда она взялась? И, хороший вопрос, где была раньше, пока Куо тщетно искал подругу для Кано?

– Хорошо, я взгляну на нее и попытаюсь что-нибудь придумать. Обыщите ее... и вторую тоже. Со всей тщательностью, чтобы они не пронесли ни оружия, ни бомб, ни ядов. У меня нет причин доверять ей. Приказ понятен? Я встречусь с леди Аюми, когда вы закончите. Кто вторая? Тоже благородная леди?

– Да, мой принц, вторая девушка из хорошей семьи, но менее обеспеченной и вынужденная стать служанкой в доме наместника. Она осталась верна своей госпоже и помогала ей во времена, полного лишений, пути до нашего замка.

– Ясно. Вы получили приказ, Араши-сан. Исполняйте!

– Да, мой господин, – расплываясь в любезной ухмылке, шакал снова поклонился.

– Макото, проконтролируй. Куо-сан займет твой пост. Возьми десять воинов из Красного отряда и наших лучших сенсоров.

Великан молча поклонился и вышел следом за Араши.

Кано, отложив кисть, взглянул на недорисованный портрет Кицунэ и угрюмо насупился.

Куо недолго медлил с комментариями.

– В замке становится слишком многолюдно, – сказал он с задумчивой ухмылкой. – Наша новая гостья появилась здесь явно неспроста, вам не кажется, Кано-сама? Все слова Араши о заочной любви и восстании дочери против отца очень похожи на спешно сочиненное вранье.

– Ты читаешь мои мысли, Куо-доно... – принц тотчас сбился с официального тона. – Что посоветуешь? Как выставить ее из замка?

– Может быть, просто изолировать? Дадим ей лучшую камеру в подвале, напротив апартаментов крепчака, пусть Ива-сан замучает ее байками о вкусной и здоровой пище.

– Нет, это все равно что посадить ядовитую змею в мешок и оставить без присмотра. Выползет.

– Выползет. Может быть, посадим ее к Ива и отправим крепчака спать без ужина? Глядишь, к утру проблема сама собой разрешится.

– Я дядьку Ива мучить не дам. Ты же знаешь, он не любит сырое мясо. Теперь, если серьезно, что будем делать?

– Не знаю, не знаю... но думать надо. Масуйо-сама может нам кого угодно под видом своей дочки подсунуть. Самурайшу из спецвойск, куноичи, какого-нибудь генетически измененного монстра. Вариантов куча, а выкинуть девчонку за порог просто так тоже нельзя. Вдруг она действительно та, за кого себя выдает? Девочки, особенно в юном возрасте, склонны к мечтательности и могут вообразить себе невесть что. «Принц, которого держат в замке, лишая всех радостей жизни! Ах, бедняжка, он так страдает! И подружки у него нет, а он так хочет познакомиться с девочкой! Почему не со мной? Мой добрый и милый принц, как романтично ты будешь ухаживать за мной, той, что полюбила тебя несмотря ни на что»! На Кицунэ-чан взгляни, живой пример. Ходячее воплощение наивности и мечтаний! Неужели ты думаешь, что в мире она одна такая?

– И что же делать?

– Что сейчас можно посоветовать? Я же, как и ты, эту самую Аюми в глаза не видел. Может, сначала взглянем на нее, а уж потом решим, как спасаться? Только смотри, женщины не только фантазерки, но и мастера обмана. Не слушай их болтовню, и что бы она ни говорила – избавься от незваной гостьи. После победы разберемся, кто она и что ей действительно от нас надо.

– Хорошо, так и сделаем. Теперь дай мне подумать. Ты только с мысли меня сбиваешь.

Кано умолк, погружаясь в размышления.

Куо был прав во всем, не хотелось обижать невиновных, но допускать потенциальных врагов в замок тоже нельзя. Надо избавиться от подозрительных личностей. Надежно. Чтобы отбить у них даже желание возвращаться.

Схема действий вырисовалась в мозгу молодого принца, и он, сощурив глаза, глянул на Куо, что молча ждал его решения.

– Куо-доно, кто я в глазах окружающих?

– В каком смысле?

– Все во мне видят слабого, забитого и несчастного мальчика, на которого ополчилось множество врагов. Не будем выходить из образа!

– Не понял.

– Придется разъяснить, – Кано, ухмыльнувшись, за минуту изложил ему свою задумку, и Куо, одобрительно хмыкнув, начал отдавать распоряжения по рации.

Когда вернулся Макото, краткие приготовления были завершены, и принц в сопровождении шести телохранителей из Красного отряда спустился в столовую командного состава замка, куда были отведены гостьи.

Две девушки ждали его, и та, что помладше, тотчас бросилась к принцу. Глаза ее блестели от слез. Взглянув на лицо девочки, любой испытал бы жалость, но только не суровые телохранители, преградившие Аюми дорогу даже не руками, а обнаженными клинками мечей.

– Аюми-химе, полагаю? – осведомился Кано, чью решимость подпитывала железная уверенность грозных воинов, стоящих рядом.

– Кано-сама, какое счастье... какое счастье... – девочка срывалась на слезы и смотрела на принца глазами, полными обожания. – Я уже и не надеялась когда-либо увидеть вас. Это бесконечное путешествие через темный лес... но я без колебаний прошла бы его снова...

– Я не спрашивал вас о вашем путешествии, Аюми-химе. Достаточно было просто сказать «да».

– Но Кано-сама... я...

– Араши-сан, эта девушка слишком много себе позволяет. Если она еще раз что-либо скажет без моего разрешения, срубите ей голову!

Араши в удивлении открыл рот, растерянно глянув на принца.

– И примите к сведению, капитан, что промедление в исполнении этого приказа может стоить головы уже не ей, а вам. Сусуми-доно, по моему сигналу нанесите удар.

– Да, мой господин, – рыжий вынул меч из ножен и подступил к испуганно сжавшемуся капитану.

Аюми растерянно и смущенно хлопала глазами, поглядывая то на Араши, то на Шичиро, с которым уже успела переговорить.

– Прошу садиться, – Кано указал на подушки, лежащие на полу, а сам подошел к принесенному специально для него креслу.

Телохранители встали справа и слева от кресла принца, девушек посадили на подушки.

– Не удивляйтесь недружественному приему, благородные леди, – сказал Кано, окидывая девчонок холодным взглядом. – Вокруг меня вьется столько врагов, что приходится быть очень осторожным. Надеюсь на ваше понимание. А теперь говорите, почему я должен вам доверять?

– Кано-сама... – Аюми дрожала как осиновый лист, зябко кутаясь в красивое кимоно. – Простите меня... простите, я не хотела создавать вам проблем... я так долго шла... я... я так боялась...

– Я должен вам доверять, потому что вы боялись? Или потому что вы долго шли?

– Какие вам нужны доказательства, Кано-сама? Скажите, и я предоставлю их! Хотите, я здесь и сейчас отрежу себе палец в знак того, что никогда не умышляла против вас зла!

– Нет, благодарю. Куноичи, которых воспитывают из самурайских дочерей внутри кланов, могут даже живот себе вскрыть ради того, чтобы их последовательница могла ближе подойти к жертве. Поэтому оставьте палец при себе.

– Кано-сама, я действительно не хотела создавать проблем! Простите... простите меня... – Аюми смотрела со слезной мольбой в холодные глаза принца. – Я всегда сочувствовала вам, так не будьте ко мне равнодушны, прошу! Одна оброненная фраза в вашу защиту, сказанная отцу, повернула против меня весь клан... я сбежала, надеясь на вашу помощь и защиту... но нет, я не хотела создавать проблем, и все же... я шла через лес, мечтая об этой встрече... мой принц, сквозь холод и боль я спешила только к вам! Я мечтала увидеть вас... и берегла это кимоно, – Аюми коснулась пальцами ворота свой одежды, провела ладонью вниз в ласкающее-влекущем движении. – Единственное богатство, что осталось у меня, чтобы порадовать ваш взгляд при нашей встрече... неужели, Кано-сама, я настолько некрасива, что не могу вызвать у вас даже малую толику жалости?