Томео вошел на территорию комплекса зданий госпиталя и прямым ходом направился к центральному стационару, превращенному в пункт помощи легкораненым, к которым сейчас можно было отнести практически всех оставшихся в живых защитников Инакавы. Тех, конечно, чьи раны не вызывали серьезных опасений.

Везение и подсказки самураев, переквалифицировавшихся на время передышки в медбратьев, помогли ему найти кратчайший путь, но подниматься в тяжелых доспехах на второй этаж временного госпиталя он не рискнул и остановился у лестницы, попросив одного из медбратьев передать сообщение.

Кадзуми появилась на верхней площадке лестницы на удивление быстро и птичкой порхнула вниз, в объятия стального великана.

От мятых доспехов Томео пахло потом, кровью и гарью. Кадзуми, прижимаясь к груди своего защитника, дрогнула от боли в сердце при мысли, через какой кошмар этому воину пришлось пройти. Откуда у них, мужчин, столько сил?

Томео знал, откуда. Заблаговременно снявший латные перчатки, он обнял Кадзуми, поднял руку и коснулся ее золотых локонов, ниспадающих из-под белого платка. Слова не могли выразить всю величину его счастья, самурай лишь крепче сжал женщину в объятиях. Единственную, о ком он мечтал столько бесконечных холодных лет...

Гейши и ойран, все благородные дамы Инакавы, удивлялись равнодушию к ним молодого человека, а затем крепкого и привлекательного мужчины. Уходила молодость, дни и ночи исчезали в небытие, и вокруг все шептались о странностях главы города, что так и не создал семьи, не подарил свою нежность никому. Томео печально улыбался на намеки об уходящем времени, получаемые от советников и друзей. Никто из них не знал, и лишь некоторые догадывались, в чем дело. В друзьях у Томео ходили люди, знакомство с которыми было очень опасно для любого. Заговорщики, творящие беды и проблемы для правительства Юидая. Вольнодумцы и философы, нещадно истребляемая «Серыми» интеллектуальная элита страны. Томео не боялся общения с ними. Он вел войну и четко видел врага. Шиноби и дипломаты своими стараниями держали в столице Акизуки Хокору, теневого лидера Водопадов в те времена. Держали в столице, подальше от Инакавы и женщины, на которую Томео с болью в сердце смотрел из туманной пелены всю свою жизнь. Он не вмешался бы, не появился и остался бы в призрачном белом тумане, если бы Кадзуми была счастлива в замужестве, но побои и издевательства над любимой Томео стерпеть не мог. Наместник северных земель сражался с главным советником всю свою жизнь, но никогда не надеялся даже, что мечта обнять женщину, ради счастья которой он вел войну, когда-либо сбудется. Выступить против стальной орды грабителей и убийц? Не было ни малейших сомнений и ни крохи страха. Кадзуми была рядом.

Теперь даже в самый пасмурный день мир играл сотнями тысяч ярких красок. Алый закат, способный напугать других своей похожестью на жуткое зарево, казался отблесками веселого праздника богов. Томео даже представить себе не мог, что человек может быть так счастлив. Женщина, которую он нежно сжимал в объятиях, согласилась стать его женой, и для начала торжеств им нужна была только победа. Победа, которую они получили, отбросив врага от стен города и уцелев в кровавой битве. Больше армии Камней на штурм не пойдут. Не хватит сил и решимости. Враг отступит, и войска принцессы Мичиэ пополнят ряды защитников Инакавы. Армия Лесов поймет бессмысленность борьбы и... наступит мир. Великое множество дней для любви и счастья. Холод уйдет, и тьма рассеется. У вечного одиночки тоже будет семья. Жена, бесконечная нежность к которой поможет превозмочь все трудности восстановления разрушенной страны. Дети...

Новый мир рождается. Новый, светлый мир, который Томео и Кадзуми со всей любовью передадут своим детям.

Раненые и врачи с улыбками наблюдали за молчаливой и возвышенной лаской, которую дарили друг другу объятиями воин и его возлюбленная. Все верили, что угроза миновала. Верили в победу, но...

В двери госпиталя ворвался запыхавшийся молодой самурай, совсем еще мальчишка, бледный и напуганный.

– Армия Лесов напала на наших союзников! – закричал он. – Томео-сама! Самураи Камней наводят на нас «Великого Дракона»!!!

Принца Кано, потерявшего сознание, истерзанного энергией Ци и почти лишенного кожи, лечили сразу восемь врачей. Регенерация тканей – очень сложный процесс, но мальчишка был жив, и его телохранители, вздохнув с облегчением, покинули центральный замок города, отправившись к своим отрядам.

Они отошли от стен центрального укрепления метров на двести, когда ожили голосами устройства радиосвязи в их шлемах.

Куо и Макото, переглянувшись, бросились в разные стороны. Лучник – к ближайшей башне третьего кольца стен, воин ближнего боя – в конюшни, где кузнецы чинили и правили доспехи Забияки.

– Освободить западную часть города! – отчаянно заорал Куо в радиопередатчик. – Всем – в восточные кварталы! Бросайте все и бегите! Бегите!!!

Ива, едва живой после отравления стимуляторами, лежал в центральном замке. Еще один крепчак погиб при штурме. Двое оставшихся, вколов себе смертельные дозы обезболивающих и стимуляторов, пустили энергию Ци во внешнюю стену. По примеру Ивы они отдавали свои жизни за надежду отразить удар, ведь если выстрел «Дракона» пробьет защиту города, шанса выжить не будет ни у кого. Они отдали свои жизни, но... их было всего двое. Отчаянные усилия двоих крепчаков против энергии пяти тысяч самураев, поочередно перекачавших свою Ци в аккумуляторы жуткого оружия Северной Империи.

Радужные хлынули из леса, устремляясь к «Великому Дракону», и яростно налетели на шеренги бронированных копейщиков, которые предусмотрительно выставил на их пути генерал Санииро. Десять тысяч оборванцев и разбойников были солидной силой, но все же меньшей, чем сорок тысяч элитных пехотинцев страны Камней. Сегун только ухмыльнулся, глянув на бешеную сечу. Гневная атака, но все бессмысленно. Не пробьются, да и времени у них больше не осталось.

– Кицунэ-сама... – холодея, шептала Фужита, глядя на бой и объятого синим огнем «Великого Дракона». – Сотвори чудо! Кицунэ-сама, если сказки не лгут...

– Кицунэ-сама... – Томео крепче сжал в объятиях Кадзуми.

– Кицунэ-сама... – Куо замер у входа в башню и зажмурился в ожидании удара.

– Кицунэ-сама... – единым дыханием шепнули тысячи людей.

– Падай! – выкрикнул Макото, схватив Забияку за узду и рванув вниз. – Все наземь! Лежать, если жизнь дорога!

– Огонь!!! – Санииро махнул рукой. Самураи Камней и Радужные, прекращая бой, бросились в укрытия.

Мгновение, второе, третье, и... чудовищный грохот выстрела разорвал воцарившуюся тишину.

Люди в городе попадали где стояли, вжались в землю и закрыли головы руками.

– Кицунэ-сама... – шепнула Кадзуми.

Ослепительно-яркий энергетический шар врезался во вставший у него на пути силовой барьер из Ци крепчаков... с гулким ударом пробил его и вонзился в руины, оставшиеся на месте недавнего сражения. Свет, сжигающий, смертоносный, испаряющий даже камень, залил обреченный город. Земля содрогнулась в жуткой агонии и вздыбилась к небесам... ударная волна долбанула во все стороны и покатилась по городу, сметая дома, защитные стены и башни. Давя, в пыль раздирая людей.

Свет в комплексе госпиталя Инакавы погас, земля затряслась так, словно безвестный исполин решил просеять тысячи раненых сквозь гигантское сито. В оглушающем грохоте Томео не услышал испуганного вскрика Кадзуми и лишь крепче обнял ее, заслоняя любимую женщину своим щитом, плащом и доспехами. Все, что он мог...

Стены госпиталя смело, обломки, обагренные кровью людей, потащило по земле вместе с валом огня, дыма и пыли.

– Держать! Держать! Все силы на защиту! – Коиде Гин вцепилась в подлокотники кресла, к которому была пристегнута ремнями безопасности. На коленях хранительницы лежала бумажная коробка. Та самая, которую передала ей Кицунэ. Память о волшебном лисенке. Бесценная реликвия и часть истории или... бесполезный мусор?