Вода постоянно перемешивалась, нагрев происходил равномерно. Почувствовав, что в купальне снова стало достаточно тепло, Кицунэ развеяла свои дзюцу и с победной улыбкой обернулась к маме.

– Теперь нескоро остынет!

– Ну что с тобой делать? – вздохнула камигами-но-отоме. Понимая, что так просто дочку ей не угомонить, Хикари решила пойти на коварную хитрость. – Хорошо, положи руки на край бассейна и расслабься.

Кицунэ с готовностью выполнила инструкции, и ласковые ладони женщины снова заскользили по ее спине и плечам. Пальцы леди Хикари порхали, словно бабочки, касаясь, скользя, нежно нажимая. Камигами-но-отоме владели искусством массажа в совершенстве. Кицунэ, никогда прежде не испытывавшая ничего подобного, откровенно балдела. Вздыхая, постанывая и протяжно мякая, она расплылась как медуза и, блаженно улыбаясь, прикрыла глаза.

Увидев, что клиент созрел, Хикари сделала знак бабушке Таке, и они вдвоем извлекли из купален безвольно обмякшую девчонку.

– Мам, еще... – вздыхала Кицунэ, не замечая, что ее уже вытирают и заворачивают в свежие простыни. – Еще...

Слова ее становились все тише. Теряя контроль над собой, Кицунэ поникла и сладко засопела, погружаясь в объятия сна. Девочке позволили немного подремать, а затем пришлось будить ее, поднеся под нос плошку с ароматной похлебкой, сваренной еще до купания и теперь разогретой. Успевшая изрядно проголодаться, Кицунэ очнулась и потянулась к еде, забыв даже повозмущаться тому факту, что купание закончилось.

День угасал, и сумерки мало-помалу сгущались над тихим лесом. Тиха была и группа людей, только что завершивших настоящий праздник живота. Стряпня леди Хикари и бабушки Таки была настолько вкусна, что шиноби и самураи не находили в себе сил остановиться, пока переедание не достигло высшей степени.

Теперь с благодушными улыбками они, тяжело отдуваясь, сидели вокруг костра и перебрасывались дружескими репликами, не переставая нахваливать мастерство поваров.

– Мне можно даже позавидовать, – говорил Бенджиро. – Я в прямом смысле ел за двоих.

– А псевдодуши, что, и вкус еды передают? – спросила Кицунэ, с любопытством поглядывая на сидящую чуть в стороне от нее Йори.

– Вкус еды, что видно, что слышно и где болит. Все передают.

– Не может быть! Докажи!

– И как же мне тебе это доказать?

– Отвернись! – Кицунэ подождала, когда шиноби исполнит ее просьбу, и показала Йори два пальца. – Сколько?

– Два.

– А сейчас?

– Четыре.

– А сейчас? – Кицунэ задействовала вторую руку.

– Шесть. Потом будет восемь, десять... как будешь двенадцать показывать?

– Ты подсматриваешь, – буркнула Кицунэ и, привстав с места, тихо, чтобы не услышал никто больше, шепнула на ушко Йори: – Бенджиро-сан – дурак!

– Сама такая! – возмутился шиноби.

Кицунэ, задорно взвизгнув, подскочила на месте и умчалась прочь, спрятавшись за нагромождением ящиков от взбешенного, свирепого, но почему-то не бросающегося за ней следом и тихо посмеивающегося шиноби.

– Не пора ли готовиться ко сну? – вместе со всеми отсмеявшись, спросил Ясуо. – Нас ждет долгая и трудная дорога. Лучше как следует отдохнуть.

– Вы совершенно правы, Ясуо-сан, – Бенджиро склонил голову в знак согласия. – Завершим некоторые дела и начнем устраиваться на ночлег.

Управляя Йори посредством псевдодуши, шиноби отвел ее к коробкам и усадил на них. Такехико приковылял сам с легким отставанием.

– Сколько еще будешь во сне держать девушку? – спросил бывший узник. – Слишком долго мучить мозг чужеродной энергией Ци вредно.

– Знаю. Но что делать, скажи? Судя по ее состоянию, палачи Юидая не особенно-то задумывались о нравственности. Девочка может руки на себя наложить. Боюсь, не довезти до грамотного психолога.

– Я послежу за ней и постараюсь успокоить. В меру сил. Повредишь ей мозг гендзюцу, хуже будет.

– Ну что же, тогда оставляю ее на тебя. Сниму свое влияние. Но сначала... Кицунэ-чан, хватит прятаться! Покажись. Не сержусь я на тебя.

– Честно? – златовласая макушка и хитрые синие глаза тотчас появились над вершиной горы ящиков.

– Клянусь правой сандалией! Скажи-ка мне лучше, лисица, отдашь свое роскошное кимоно этой девушке? И всю другую трофейную одежду тоже. Ей она больше подойдет по размеру.

– Отдам, – Кицунэ с легким сожалением посмотрела на кимоно придворной гейши, свежевыстиранное и в ряду с остальными одеждами путников повешенное сушиться на развернутых лапах марионеток Кеничи. – Но тогда пусть Такехико-сан откроет свой волшебный ящик!

– Волшебный? – удивился бывший узник.

– Еще какой волшебный! – спешно подтвердил Бенджиро. – У него там все что угодно найтись может.

– Не знаю, не знаю. Слухи преувеличены. Ну хорошо, посмотрим, что в нем есть. Несите его сюда.

После недолгой возни большой, длинный ящик был извлечен из-под горы другого багажа. Протащив тяжесть по земле волоком, Бенджиро восставил его перед Такехико и сверкающей глазами Кицунэ. Бывший узник немного поколдовал над замком и начал неторопливо поднимать крышку.

– Только не ожидай действительно чего-то особенно чудесного, – предупредил Такехико оборотницу, что едва только не облизывалась, глядя на ящик, как кошка на миску сметаны. – Лидер мог тебе много чего наболтать, но на самом деле здесь просто вещи, необходимые мне для выполнения разведывательных миссий.

Кицунэ кивнула, даже не прислушавшись. Сказано было – волшебный, значит волшебный!

Такехико открыл ящик и отступил в сторону.

– Выбирай что понравится.

Лисица, не заставляя себя уговаривать, тут же сунулась внутрь и, покопавшись несколько секунд, с удивлением вытянула из ящика дырявые джинсовые штаны. Глаза, полные удивления, уставились на Такехико, а затем на смущенного Бенджиро.

– Это и есть чудеса? – Кицунэ показала смущенному шиноби старое тряпье. – Здесь же мужская одежда и... и некрасивая!

– Ну, я в этом на разведку хожу, – сказал Такехико. – Надеваю маску и эти штаны – для образа крестьянина. Вон то кимоно – для образа бродячего торговца. Это тряпье – для маскировки под жреца-отшельника. Ты поглубже копни. Может, найдешь что-нибудь интересное.

С помощью Бенджиро Кицунэ начала вытаскивать из ящика различные наряды, которые пренебрежительно укладывала на ящики рядом. Вороха одежды быстро росли, ящик казался бездонным, но Кицунэ забиралась все глубже и удивленно остановилась, только вынув серое кимоно, которое могло бы принадлежать какой-нибудь старухе.

– Такехико-сан, а ты что, это тоже носишь?

Бывший узник извлек из ящика довольно большую коробку и, открыв ее, вынул дряблую маску и седой парик. Оставив парик, Такехико поднес маску к лицу и пустил сквозь нее энергию Ци. Маска прильнула к лицу шиноби, намертво прилипая, словно вторая кожа. На Кицунэ, ухмыляясь, глянула довольно некрасивая старая тетка.

– Как только исхитряться не приходится, – дрожащим старческим голосом произнес Такехико. – Но ничего не поделаешь, лучше походить часок-другой в таком виде, чем получить удар самурайской катаны в живот или по шее. Я ведь в рукопашной не очень надежен. Живу обманом.

– А где та одежда, что у тебя осталась после маскировки под дочку наместника, на которую покушение планировалось? – спросил Бенджиро, пока Такехико отцеплял маску от своего лица.

– Так я же тогда пять арбалетных стрел в спину получил! Все в крови было, выбросить пришлось.

– Зараза! А помнишь, торговца под видом гейши охранял? Ведь так и не вернул кимоно!

– Дома валяется, на нем собака спит.

– Собака? Ты шутишь? Знаешь, сколько то кимоно стоило?

– А что поделать, если я его вынул Рури-чан показать и оставил на диване, а щенок, пакость такая, стащил на пол, разорвал как мог да еще и напрудил в самый центр? И вообще, я не псих, чтобы в кимоно гейши шпионажем и разведкой заниматься! Когда по стене замка ползешь или в грязи рисового поля прячешься, розовый цвет одежды слегка неуместен. Зачем мне такая штука в арсенале? Лишний груз. Кицунэ-чан, возьми вот, хорошая рубашка и штаны. Куртка тоже есть.