Кадзуми плакала от боли в затекшем от неподвижности теле, от врезавшихся в кожу ременных пут. От жажды, от холода, но больше всего от отчаяния. Даже хорошо, если о ней забудут и оставят здесь. Лучше умереть, чем вернуться в мир, в котором убит ее любимый и дочь, где имя Кадзуми проклято обвинением в подлости, предательстве и покушении на принца.

Кадзуми сжалась в слабо дрожащий комок и закрыла глаза. Скорее бы умереть...

Тихий шорох наверху, у вентиляционной отдушины. Свет померк, что-то заслонило его, но не успела Кадзуми испугаться от мысли о вернувшихся шиноби Скалы, как робкий девчоночий голосок прозвучал в темноте.

– Кадзуми-сан! Исако-сан! Вы здесь?

Лесная почва зашуршала, раздвигаясь в стороны, обнажая корни деревьев и расширяя проход. Кто-то снаружи применял дзюцу элемента земли.

– Кадзуми-сан! – малорослый человек протиснулся в открывающийся проход в темную могилу и пополз на четвереньках, приближаясь к женщине, дрогнувшей и попытавшейся что-то промычать через закрывающий рот кляп. – Кадзуми-сан, не бойтесь! Я – Кицунэ! Я и мои друзья победили злых врагов! Мы пришли помочь вам!

Кицунэ? Волшебная лиса? Эту девочку хотели захватить присланные из страны Камней чудовища. Кадзуми обмерла, не веря своим ушам и глазам. Если волшебная лиса здесь, то... враг побежден?!

Кицунэ стащила с леди Кадзуми одеяло и начала снимать ремни, стягивающие руки и ноги женщины. Затем она развязала платок и вынула из рта несчастной пленницы кляп.

– Л... лорд Томео... и моя... дочь... – запинаясь, с трудом произнесла Кадзуми. – Ч-что с ними?

– Про лорда не знаю, а Миваки... жива будет, наверно, – меняясь в лице, сердито проворчала Кицунэ в ответ. – Ее счастье, если успеет сбежать!

– Ее н-не били?

– А ее слуги первые на меня напали! Она хотела мною притвориться и сама к принцу поехать! За это надо бы руки и ноги ей переломать! Но не до того пока. Я ей потом еще все припомню! Так обработаю, сама себя не узнает!

– П-простите мою дочь, К-кицунэ-сама, – Кадзуми содрогнулась, вспомнив план действий, которым хвасталась ей Черная Вдова. Паук-оборотень, чудовищная кумо, намерена была бросить дочь Кадзуми на растерзание взбешенным самураям. Миваки дорого заплатила бы за несколько часов жизни под именем Кицунэ. Жуткая смерть от пыток – это минимум, что могла бы она ожидать. – П-простите ее. Она не з-знала многого. Ее хотели тоже убить...

Кицунэ ничего не ответила, не желая еще больше огорчать женщину, и без того испытавшую тяжелое потрясение. Маловажно то, что Миваки не знала. Важно то, что и с каким торжеством она делала! Лучше черной крысе спрятаться и не высовываться, иначе Кицунэ вытрясет из нее душу!

Развязав пленницу, девочка помогла ей сесть и закутала в одеяло. Кадзуми меж тем с тихими стонами не переставала выспрашивать о Томео.

– А, так лорд Огасавара – это Томео? – ответила Кицунэ. – Про лорда Огасавара говорили, что он плохо себя чувствует и лежит в постели. Сказали, что он болен.

– Но он жив? Действительно жив? Я должна его увидеть... помогите мне подняться, прошу вас, Кицунэ-сама...

Убедиться, что ее возлюбленный пережил общение с пауком-оборотнем, Кадзуми смогла даже раньше, чем надеялась. Проход расширили еще, и двое самураев, помогая Кицунэ, вынесли несчастную леди на солнечный свет и свежий воздух, усадив у входа в темную, глубокую яму, уходящую под корни дерева. Еще один солдат осторожно вынес из ямы бесчувственное тело Исако. Самураи окружили спасенных, капитан осведомился у Кадзуми о самочувствии и начал переговоры с кем-то по рации. Минуло минут пятнадцать, и вдруг во главе еще одного отряда самураев к входу в яму примчался наместник северных земель Огасавара Томео собственной персоной.

– Кадзуми! – соскочив с коня, он едва не упал, но собрался с силами и подбежал к женщине, которая протянула руки ему навстречу.

Кутая в одеяло голову, обезображенную отсутствием волос, Кадзуми ткнулась в плечо Томео лицом и горько разрыдалась.

– Все будет хорошо, – шептал наместник, ласково обнимая и утешающе поглаживая ее по спине. – Все будет хорошо, любимая. Теперь я всегда буду с тобой и не позволю приблизиться ни одному чудовищу.

Немного успокоив Кадзуми, Томео посмотрел на Кицунэ, которая с жадным интересом следила за происходящим. Лицо оборотницы закрывала тряпичная маска, сделанная из обрывка пояса оби, сброшенного Юмако. Только синие лукавые глазищи сверкали озорством и любопытством. Она впервые воочию наблюдала чужую любовь, и по спине девчонки бегали мурашки от сопереживания.

– Кицунэ-сама, – произнес Томео. – Я не могу выразить всю глубину моей вам благодарности. Вы спасли самое дорогое, что есть у меня в жизни. Скажите, чем бы я мог отблагодарить вас?

– Но ведь не я одна сражалась с врагами, – ответила Кицунэ, задумываясь. – Вы должны благодарить самураев и шиноби, что одержали победу над шиноби Скалы и другими союзниками Юидая.

– Ваша скромность делает вам честь, юная леди. Не беспокойтесь, все, кто оказал вам поддержку, получат достойную награду, но я уверен, что планы лазутчиков Юидая увенчались бы успехом, если бы на вашем месте был кто угодно другой.

Кицунэ засмущалась, пряча взгляд и принимаясь ковырять землю ножкой.

– Чем бы я мог вас отблагодарить, Кицунэ-сама? – повторил свой вопрос Томео.

О, желаний у Кицунэ, опьяненной вкусом победы и всеобщего восхищения, было много!

«Хочу школьную форму, как у тех девочек на улице! Хочу такого же котика, как у Кадзуми дома! Хочу большие расписные сани, чтобы к принцу было удобно ехать! Хочу, чтобы злой Миваки настучали палками по пяткам!»

Кицунэ могла бы выпалить все это в один момент, но сдержалась, подумав о том, что просить так много и сразу да еще на глазах у посторонних людей совсем нескромно. Маме снова придется из-за нее краснеть. Лучше сказать все потом, когда рядом будут только свои.

– Мне ничего не нужно, добрый господин. Быть полезной вам – счастье для меня. Только за одно я была бы благодарна – если бы вы предоставили мне возможность привести себя в порядок, – Кицунэ со смущением указала на разорванную и забрызганную кровью одежду, на грязь, покрывающую ее руки и ноги. – Кроме того, я получила несколько беспокоящих меня ран и была бы рада показаться врачу.

– Сделаю все, чтобы помочь вам, Кицунэ-сама, – Томео взглянул на ее маску. – Какими бы ни были ваши ранения, мы сделаем все возможное, чтобы они исчезли, не оставив никакого напоминания о себе.

Оборотница поняла, что важный и властный дядька беспокоится о ее лице, но не стала его заверять в том, что все в порядке. Она надела маску для того, чтобы не пугать леди Кадзуми. Кицунэ все еще была в облике Миваки, успев поменять только цвет глаз. Теперь, с нарушенным обменом энергии Ци меж клетками, она едва собрала сил, чтобы кое-как срастить поврежденные в бою ребра. О том, чтобы вернуть себе нормальный облик, пока не приходилось даже думать. Пусть верит, что у нее ранено лицо, только бы в объяснения не углубляться и не упоминать при Кадзуми об оборотнях.

Прибежали, спеша как только возможно, четверо самураев, несущих на спинах медиков из городской больницы. Двое врачей, выслушав указания Томео, подошли к Кицунэ и, как только девочка объяснила им суть проблемы, приступили к лечению. Импульсами целебной Ци они восстанавливали энергообмен в теле оборотницы. Кицунэ с радостью чувствовала, как улучшается ее состояние. Зеленое сияние кололо ее в бока, убирая разрушения, причиненные стилем «Легкого касания» Фукуроу. Кицунэ ежилась и хихикала.

– Щекотно! – с обидой в голосе заявила она недовольно глянувшему на нее врачу.

– Прошу у вас прощения, леди, но придется немного потерпеть. Постарайтесь не двигаться. Работа тонкая и сложная, требующая концентрации и точечного применения сил.

– Извините, – ответила Кицунэ и крепко стиснула зубы, твердо намеренная выдержать щекотку. Еще один подвиг на сегодня! Куда деваться? День такой!