— Надеюсь, — благодарно улыбнулась Корделия. — Кстати, вот последний пример их происков, моя будущая сестрица! Одна из них пыталась отбить у меня Алена, а затем, сменив наружность, — увести у тебя Джеффри.
— Эта стерва Морага? Не напоминай мне!
— Морага — не настоящее имя, да и внешность далека от подлинной, — возразила Корделия. — Трудно сказать, какова она на самом деле. Эта женщина являлась моему старшему брату Магнусу в четырех разных образах, но всегда несла ему душевные муки и унижения!
— Ага, и как результат: Магнус никогда снова не будет доверять женщинам! — мрачно кивнула Ртуть. — Так все эти негодяи, норовящие ударить в спину — ее подручные?
— Ее или ее хозяев.
Лицо Ртути омрачилось еще больше.
— Ты говоришь, что ведьма Морага — всего лишь одна из масок? Но разве не ее отправили в Раннимид под присмотром твоего маленького братца Грегори?
— Ее, — подтвердила Корделия.
Затем она вдруг поняла, что Ртуть имела в виду, и глаза ее в ужасе расширились.
— Боже милостивый! Мой бедный кроткий Грегори!
Если уж эта ведьма так искалечила нашего великого и могущественного Магнуса, что же она сделает с моим милым, покладистым мальчиком?
— Хороший вопрос, — заметила Ртуть. — Думаю: чем быстрее мы найдем на него ответ — тем лучше.
Взгляд Корделии расфокусировался, когда она обратила свой внутренний взгляд от реального мира к миру мыслей и чувств. Затем глаза ее расширились от ужаса:
— Он жив, но его душа преисполнена горем и думами о смерти! Прошу прощения, леди Ртуть, я должна поспешить к брату!
— И как можно скорее! — воскликнула Ртуть. — Я последую за тобой со всей скоростью, какую позволит мой конь.
Через несколько минут Корделия взмыла на своей метле по крутой спирали в небо и скрылась на юге.
Она приземлилась на лугу и в тревоге огляделась.
Картина выглядела вполне мирной: зеленый ковер травы, украшенный дикими цветами, слегка колышущиеся деревья. Гармонию нарушал лишь уродливый валун посреди поляны.
Валун! А рядом с ним на коленях стоял ее брат Грегори и — плакал! Корделия бросилась к нему, сердце ее бешено билось в панике.
Чем ближе она подходила, тем меньше решимости оставалось в ее сердце. Она чувствовала себя сбитой с толку, не зная, с чего начать. Грегори не смотрел на сестру, его взгляд был прикован к лицу спящей женщины. Корделия была потрясена ее красотой и даже преисполнилась мимолетной завистью. Однако это чувство не шло ни в какое сравнение с тем гневом, который вспыхнул в ее сердце, когда она узнала в красотке давешнюю соперницу. Сомнений не было, хотя лежащая на земле незнакомка была весьма мало похожа на простушку Морагу из замка Логайр. По правде говоря, эта женщина была столь же далека от Мораги, как Земля — от Грамария.
Тихие слезы катились по лицу Грегори.
— Добрый вечер, сестренка, — проговорил он. — Как это мило с твоей стороны — явиться на помощь. Хотя не знаю, чем здесь можно помочь.
— Что бы с тобой ни приключилось, ты не останешься с этим один на один, — попробовала утешить брата Корделия.
Девушка быстро прозондировала мозг незнакомки и обнаружила, что та всего лишь спит.
— Грегори… — нерешительно начала Корделия и замолчала.
— Тебя удивляют мои слезы, — голос Грегори звучал тихо и безысходно. — Но кто б не стал оплакивать смерть красоты!
— Смерть? — еще один быстрый взгляд на женщину, и стало видно, как тихо вздымается ее грудь. Корделия улыбнулась с нежной снисходительностью к ошибке брата.
— Бедняжка, она не умерла: только спит, — девушка опустилась на колени и взяла его руки в свои. — Грегори, эта женщина хотела причинить тебе вред! Не смотри на внешнюю красоту — в сердце у нее коварство и злость.
Ведь это она искалечила Магнуса и пыталась убить Алена. Не сомневаюсь, что и тебя ждала та же участь!
— Я знаю, — взгляд Грегори не отрывался от спящей ведьмы. — Более того, такая попытка уже была сделана.
Однако мой ментальный щит отразил удар на нее же саму, и вот — результат. Ты говоришь: она только спит?
Что ж, видно, сыграл роль эффект рассеяния энергии.
Мы, видишь ли, были несколько заняты в тот момент.
— Подлая ведьма! — Корделия была возмущена и напугана услышанным. — Ты знаешь, что она хотела убить тебя, и все же оплакиваешь ее! Почему, Грегори?
Можно было не спрашивать: девушка и так знала ответ. Но когда она услышала слова брата, сердце ее тревожно сжалось.
— Потому что я люблю ее, — прошептал Грегори.
Слепая ярость охватила Корделию, и ей потребовалось какое-то время, чтоб справиться с нахлынувшим чувством. Она могла бы убить спящую женщину, но вряд ли это поможет брату. Более того, в такой ситуации был риск потерять его навсегда. Что же делать?
Корделия тяжело дышала, ощущая, как ее ярость испаряется, оставляя взамен лишь горечь и растерянность. Не было никаких сомнений, что эта подлая тварь бессовестно манипулировала чувствами ее брата с целью завлечь его. И она преуспела: Грегори влюбился впервые в жизни. Действительно впервые! Как же сможет он когда-нибудь полюбить вновь с таким грузом предательства за спиной? Найдутся ли у него силы для этого?
— Грегори, ты, надеюсь, не собираешься связать свою жизнь с этой женщиной?
— Нет, — голос плоский и безжизненный. — У меня был случай ознакомиться с ее намерениями, и, увы, доброй воли там обнаружилось немного. Потому, как бы страстно я ни желал ее, знаю, что в случае успеха надо мной всегда будет висеть дамоклов меч. Она снова и снова попытается убить меня. Следовательно, мне надо поставить на всем этом крест.
Слезы с удвоенной силой покатились по его щекам.
Корделия искала слова утешения, но безуспешно. В конце концов она не нашла ничего лучшего, чем сказать:
— Грегори, она желала смерти не тебе одному — нам тоже! Ртуть, Ален, даже король с королевой — все были под ударом.
— Думаешь, я не знаю? — голос по-прежнему был лишен каких-либо интонаций. — Если раньше еще можно было сомневаться, то теперь это известно наверняка.
Мне все открылось, когда паника и страх за ее жизнь толкнули меня на прогулку в ее сознание. И вот — теперь мне придется казнить ее.
— Казнить? — в ужасе запротестовала Корделия.
Ударить женщину в порядке самообороны — это можно понять, но такое! Она не могла допустить холодное и бесчувственное убийство.
— Но, Грегори, это невозможно!
— Цареубийство, пусть лишь в намерениях — серьезное преступление, — возразил безжизненный голос. — Вкупе с попыткой убить наследника престола — это уже государственная измена. Помимо того, в памяти Мораги хранятся, по меньшей мере, три убийства. И, поверь мне, их мотивом была ее собственная корысть, а не высокие цели. Женщина, которую ты видишь, — убийца, и по Закону ей полагается смерть.
— Ну, так и оставь это Закону! Существуют судьи и присяжные!
— Зачем? — Грегори наконец повернулся, и девушка увидела, что слезы высохли, а глаза превратились в кусочки льда. — Я лично — свидетель ее преступлений.
Если необходимо, это же подтвердят ее собственные воспоминания.
— Но ведь ты же любишь ее!
— Люблю, — казалось, юноша выдавил эти слова прямо из сердца. Затем голос его снова помертвел:
— Чувства не должны мешать правосудию. Мне известна истина, и я должен казнить эту женщину.
Он отвернулся к спящей ведьме.
— Лучше прекратим прения и поскорее покончим с этим. Любой другой путь противоречит логике.
Его взгляд стал неприятно жестким.
Несмотря на шок, Корделия поняла, что делает Грегори: он сконцентрировался на дыхании Мораги, постепенно замедляя его. Девушка вцепилась в руку брата и закричала:
— Да черт с ней, с логикой! Чувство — ведь тоже часть истины!
— Чувство как результат размышлений и построения логических схем? — Грегори покачал головой. — В этом нет истины. Если же избавиться от чувства, то что остается, кроме логики?
— Интуиция! — закричала Корделия. — Задние доли мозга собирают воедино множество фактов и выдают то, что мы называем мыслью и обычно подвергаем проверке нашим здравомыслием. Так вот, поверь, моя интуиция подсказывает, что ты нанесешь непоправимый вред себе, убив эту женщину! Это недопустимо, Грегори!
