К тому времени, когда на вольные города начали зариться Властелины, уже появились наемные роты, и горожане стали пользоваться их услугами. Подозреваю, что какой-нибудь просвещенный Властелин, понимая важность торговли, оставляет своим купцам значительную долю их доходов. Тем не менее большинство торговцев — выходцы из вольных городов.

— Подозреваю, что им приходится осваивать самые разные диалекты, — философски заметил Дирк.

— У тебя возникали трудности в общении с местными жителями? — спросил Гар.

— Только первые двадцать четыре часа или около того. Если хорошенько прислушаться, то нетрудно понять направление сдвига гласных или значение какого-нибудь местного словечка. Ведь в конце концов все они произошли от стандартного галактического наречия. Нет, с этим у меня особых проблем не было. Дело в другом — колонисты не владеют галактическим стандартом, и в результате жители соседних областей порой не в состоянии понять друг друга. Представляешь, какой простор здесь для переводчиков?

— Если не ошибаюсь, эти обязанности возложены на стюардов, — пояснил Гар. — Вот и вся административная система — Властелины и их холопы, а в границах владений слово хозяина — для всех закон. Правительства же, способного положить конец произволу, попросту нет. — В голосе Гара зазвучали холодные нотки. — Люди живут как скоты, Дирк, нет, еще хуже. Местный Громила, если того пожелает, может взять себе на ночь любую девушку. Затем он отдает ее на забаву своим Толкачам, а когда те наиграются ею, передают ее дальше — простой солдатне. Я повидал немало простых людей на самых разных планетах, но таких, как здесь, вижу впервые — опустившихся, бессловесных, покорных судьбе.

— Печальные плоды анархии, — согласился Дирк. — Анархия хороша, пока люди не начинают зарываться, пока алчность не берет над человеком верх и, как назло, рядом нет никого, кто бы искоренил зло в самом начале. Неужели у первых анархистов не возникало желания разделаться с теми, кто пытался подмять под себя своих соседей?

— Нет, о таких случаях мне не известно, — ответил Гар. — Впрочем, неплохая идея. Особенно если не задумываться над тем, что как-то неэтично убивать человека без суда и следствия. К тому же кто поручится, что тот, кому поручено убрать зарвавшегося Громилу, сам потом не займет его место?

— Старо, как мир, — вздохнул Дирк. — Кто проконтролирует полицию? Кто возьмется наблюдать за правительством?

— Народ, — ответил Гар. — Но это означает наличие пусть зачаточной, но демократии.

— А значит, каждый, если это потребуется, готов встать в воинский строй, — продолжил Дирк. — К тому же у военной службы есть свои преимущества — не надо заботиться о крыше над головой, денежное довольствие идет и проблема только в том, на что его потратить, тебя за казенный счет кормят, поят, одевают и обувают...

— Ну, что до одежды, разнообразием она не отличается, — напомнил другу Гар. — А так я согласен с тобой. Живи, и никаких тебе забот, разве что есть шанс рано или поздно сложить голову на поле брани. Доведи эту систему до логического своего завершения, и ты получишь Спарту, где поголовно все жители — солдаты.

— За исключением рабов, — вставил Дирк.

— Но спартанцы не считали их за людей, — возразил Гар. — Из того, что мне о них известно, с такими людьми, как спартанцы, хорошо воевать бок о бок, вот только вам вряд ли бы захотелось к ним в гости.

— А уж жить среди них — тем более! — согласился Дирк. — Но давай не будем забывать о том, что у местной анархии есть по крайней мере два неоспоримых достоинства.

— И что же это за достоинства такие, — с нескрываемой издевкой в голосе спросил Гар. — Будь добр, подскажи, а то я что-то запамятовал.

— Высокая социальная мобильность, это раз. Можно родиться в крестьянской лачуге, а жизнь кончить капитаном вольнонаемной роты, а если подфартит, то и самим Властелином.

— Скорее, в безымянной могиле, — съязвил Гар.

— Да, риск велик, не спорю, — согласился Дирк. — А если человек родом из вольного города, о которых ты мне рассказал, то перед ним открывается еще больше возможностей. Например, он может стать купцом. Кстати, каков у них уровень смертности?

— Судя по нашему путешествию, высокий, — отвечал Гар. — Не будь с ними телепата, способного предупредить, с какой стороны ждать нападения врага, не берусь утверждать, как бы закончилось для них путешествие. Но ты прав, вольные города обеспечивают человеку сносную жизнь. Более того, там даже хватает средств, чтобы содержать пару-тройку художников. Безусловно, народ и там вынужден трудиться не покладая рук, а при необходимости тянуть военную лямку, но пока город остается вольным, жить в нем можно — причем, по местным меркам, неплохо.

— А правительство? — поинтересовался Дирк.

— Городской совет, — пояснил Гар. — Подозреваю, что и у них имеются фракции, лоббирующие интересы определенных социальных групп, но я еще не успел разобраться во всех деталях. Так что жизнь здесь действительно терпима, если ты солдат или уроженец вольного города. Но для крестьянина — сущая мука.

— Да, — согласился Дирк, — а крестьян здесь большинство. В принципе, если не считать вечного недоедания и непосильного труда, то жизнь в крытой соломой земляной норе тоже имеет свои преимущества. Правда, ноги постоянно мерзнут, и одежонка из мешковины, но другой нет, — грустно пошутил Дирк. — Да и бесконечная война, чтоб ей пусто было, и женщин насилуют, и народ убивают, и деревни жгут, и посевы вытаптывают...

— И тогда люди начинают пухнуть с голоду, — продолжил Гар печально. — Как, по-твоему, что нам делать с этой прогнившей системой? Уничтожить ее?

— Ни в коем случае! — с горячностью воскликнул Дирк. — Что здесь уничтожать? Гар, мы с тобой спецы по свержению правительств. Какое правительство прикажешь свергнуть здесь?

— Боюсь, что в данном случае придется заняться непривычным для нас делом — помочь им учредить правительство, — вздохнул Гар. — Но это означает плыть против течения. И первым делом нам надо установить прочный мир.

— Мне казалось, что перво-наперво нам с тобой надо создать временное правительство, чтобы оно объявило мир, — возразил Дирк. — Люди здесь влачат настолько жалкое существование, что будут рады даже тирану, даже диктатору, лишь бы только он обеспечил им хотя бы минимальную защиту.

— И чтобы он угнетал их ничуть не меньше Громил и Властелинов, — язвительно заметил Гар. — Вспомни последнюю планету, на которой мы побывали, вспомни наших друзей Майлза и Орогору, вспомни диктатора, что ими правил. Или ты забыл те страдания, что выпали на долю тамошнего населения?

Гар на мгновение умолк, будто вспомнил что-то.

— Эх, Майлз... Кстати, Дирк, а это мысль! Может, им подбросить идею — завести менестрелей? Пусть те себе поют, а заодно при помощи песен пытаются внедрить в массовое сознание мысль о том, что крестьяне тоже люди, а?

— В любом случае надо же с чего-то начинать, — вздохнул Дирк. — Между прочим, как мне кажется, нам лучше опять действовать вместе.

— Согласен. Геркаймер, на каком расстоянии от меня сейчас находится Дирк?

Компьютер откликнулся тотчас же — наверняка занимался тем, что подслушивал.

— Его сигнал исходит из района, расположенного примерно в двадцати милях к юго-юго-западу отсюда, Магнус.

— Мы у подножия гор, направляемся назад, в гарнизон Голубой Роты, — добавил Дирк. — Уверен, тебя примут здесь с распростертыми объятиями. Мы только что вышли из леса и стали лагерем на лугу, но завтра утром снова вернемся в леса и начнем подниматься в горы.

— Там я вас и встречу!

— Отлично.

Дирк на мгновение замолчал, а затем осторожно спросил:

— Гар?..

— Чего еще?

— А ты не задумывался над тем, кто дал нам право делать то, что мы делаем? Кто дал нам право врываться, как к себе домой, на чужую планету, пытаться изменить существующий порядок вещей?..

— Что ж, возможно, у нас и нет такого права, — согласился Гар. — Но зато на нас возложен долг. Лично я просто не смог бы жить спокойно, если бы знал, что мог бы облегчить участь миллионов страждущих, но ничего для этого не сделал.