— Но я же ясно слышу! — воскликнул Рей. Он подался вперед, и на его лице застыло выражение напряженного внимания.

С экрана Стив кивал понимающе и удовлетворенно.

— Отключаю каналы связи с планетолетом, — сказал вдруг Рей, не глядя на экран. — Они мешают мне в установлении контакта. Ты понял, Стив? Отключаюсь на некоторое время.

Стив беспокойно шевельнулся на своем экране.

— Подожди… — начал он, но экраны уже гасли один за другим.

Рей прижался лбом к иллюминатору внешнего обзора. Напряженно вглядывался в зеленую с красными разводами площадку, над которой, всего в нескольких десятках метров, неподвижно повисло дисковидное тело разведочной ракеты. Потом глаза его закрылись и голова бессильно упала на грудь.

— С ним произошло то же, что с тобой, Стив, — сказал Электронный Наставник. — Сначала галлюцинации, потом обморок. Когда он потерял сознание, я включил экраны связи и возвратился.

— Это не обморок, — слабым голосом возразил Рей. — Скорее гипнотический сон. Они пытались загипнотизировать меня…

— Кто «они», Рей?

— Они… Чьи голоса мы слышали.

ЭН беспокойно шевельнулся на своем месте:

— Со стопроцентной вероятностью…

Его зеленый медальон засветился прерывисто и ярко.

— Со стопроцентной вероятностью, дорогой, — подхватил Стив, — вся эта чертовщина лежит за пределами твоих возможностей. Наших, впрочем, тоже, — помолчав, добавил он.

Электронный Наставник поднял вверх указательный палец:

— Электромагнитные колебания любой частоты…

— Очевидно, мы имели дело не с электромагнитным полем, — тихо сказал Рей. — Это что-то другое. Может быть, биополе…

— Все поля имеют электромагнитную природу.

— Все известные, ЭН, для которых люди и создали теорию электромагнетизма. Но многое еще остается за пределами современной науки. Гравитация, например. Мы научились воспроизводить ее искусственно, но природа ее по-прежнему неясна. То же самое и с биополями. Предполагается, что они должны существовать. А вот каковы их свойства, возможности…

— Помолчи, Рей, — посоветовал Стив. — Тебе еще не следует так много говорить. Помолчи и полежи спокойно. У нас достаточно времени, чтобы все, не торопясь, обсудить и принять решение.

Они втроем снова находились в центральном салоне своего планетолета. Рей лежал на диване. Стив и Электронный Наставник расположились поодаль в креслах. В салоне стало тихо. Лишь чуть слышный журчащий напев главного электронного мозга корабля доносился из-за полуотодвинутой двери, ведущей в коридор.

Рей первым снова нарушил молчание:

— Надо известить Базу на Ганимеде, Стив. Сообщить о нашей находке. Кто знает, какие последствия она может иметь для человечества.

— Ты имеешь в виду последствия… контакта?

— Все дело в том, с чем мы столкнулись? Что это — ретранслятор в иную звездную систему или осколок давно минувшего — «письмо», оставленное исчезнувшей цивилизацией нашей солнечной системы? Например, от братьев по разуму с Фаэтона?

— Или эпидемия галлюцинаций у земных космонавтов, — невинно заметил Электронный Наставник.

— Для любой эпидемии нужна причина, дорогой, — усмехнулся Стив. — Если бы это произошло только со мной или только с Реем, тогда другое дело. Кого-то из нас надо было бы списать на Землю. А так получается, что причина в этом куске камня — там, в тысяче километров под нами. Я теперь начинаю думать, что и вышел-то на него не случайно. А что?… Могло сработать это самое биополе, — и Стив постучал себе указательным пальнем по виску. — Они знали, чего хотят, — добавил он, подмигнув Рею.

— Но ваши реакции различались, — сказал Электронный Наставник.

— Различались, — кивнул Стив. — Меня охватил страх, а его, — Стив указал на лежащего Рея, — любопытство. Но мы оба не успели по-настоящему вступить в контакт Я — потому что сбежал сам, а он — потому что его увел ты.

— Я должен был так поступить, — возразил Электронный Наставник.

— Возможно… Хотя не со стопроцентной вероятностью. Устройство это, скорее всего, предназначено для контакта с иным разумом. Едва ли это ловушка для наивных космонавтов. И если я прав, надо было выдержать весь сеанс связи до конца. Тогда, может быть, не осталось бы и болезненных последствий. Ведь в контакт мы вступали постепенно, а прерывали его очень резко…

— Ты, вероятно, прав, Стив, — заметил Рей, не поднимая головы. — Для меня этот контакт только начинался. Сначала голоса. Я их не понимал, но слышал все явственнее. Их было два — мужской и женский.

— Я слышал только женские, — вставил Стив.

— Вероятно, это была своего рода «настройка аппаратуры». Настройка на «твою волну», Стив, и на мою… Я стал догадываться, что воспринимаю эти голоса не слухом. Они звучали прямо в мозгу. Тогда я попытался их понять, и, кажется, начал понимать. Возникли какие-то странные зрительные образы. Я словно бы становился кем-то из моих собеседников и его глазами увидел другого. То была прекрасная женщина в легких, прозрачных одеждах. Грудь ее высоко вздымалась, в ее глазах я читал решимость, скорбь и огромное знание. Она что-то говорила мне, в чем-то хотела убедить… Я видел ее все ближе… А потом — сразу тьма, и я очнулся на этом диване.

— Я должен был так поступить, — повторил Электронный Наставник, но в его голосе уже не прозвучала прежняя убежденность.

— Все правильно, ЭН, — заметил после долгого молчания Стив. — И тем не менее…

— Тем не менее придется попытаться еще раз, — заключил Рей, поднимаясь с дивана. — Но сначала надо связаться с Базой на Ганимеде.

Оказалось, что это невозможно. И Ганимед, и Марс, и Земля не находились в зоне прямой радиовидимости. Их заслоняла громада Сатурна.

— Через трое земных суток станет возможной радиосвязь с Марсом, — объявил Электронный Наставник, закончив необходимые расчеты.

— Что предпринимаем? — поинтересовался Стив.

— Пойду на установление контакта еще раз, — объявил Рей.

— Не одобряю это решение, — сказал ЭН.

— А что ты предлагаешь?

— Возвращение. Задача поиска выполнена. Остальное — космический мираж. Причина — утомление вашей психики.

— Почему же мираж возникает лишь возле глыбы, на которой сохранились следы искусственных сооружений?

— Вероятность искусственного происхождения…

— Помню: пятьдесят процентов. Либо — либо…

— Человеческий разум несовершенен и ненадежен. Легко утомляется и быстро выходит из строя. Программирование несовершенно. Его ощущения за пределами опыта иррациональны.

— Это тебе подсказывает твой собственный опыт, ЭН?

— Так говорится во множестве ваших книг, посвященных человеческому мозгу. Должен ли я верить им?

— Должен верить. Тем не менее возможности мозга еще далеко не раскрыты. Сейчас мы на пороге Неведомого. Тебе понятен смысл этого выражения?

— Конечно. Порог Неведомого — граница знания и незнания. Мы знаем, что третье кольцо этой планеты состоит из каменных обломков. Мы знаем также, что у этой планеты нет радиационных поясов. Значит, все ее излучения поглощаются веществом колец. И мы совершенно не знаем, Рей, какие дополнительные свойства приобрело это вещество, миллиарды лет поглощая заряженные частицы. И как оно может воздействовать на несовершенный и легко разрушаемый человеческий мозг.

— Справедливо, ЭН Но ты говоришь об электромагнитных излучениях. Им противостоят наши защитные поля, достаточно надежные, как тебе хорошо известно. Сигналы же, принятые мозгом — моим и Стива, — нечто иное. Кстати, они свободно проникли сквозь защитное поле ракеты, но не были восприняты твоим электронным интеллектом. Это особый вид энергии, воздействующий только на человеческий мозг.

— Ты хочешь сказать, что мое программирование тоже несовершенно?

— Твое программирование превосходно, ЭН, но в природе, по-видимому, просто не существует единого способа объять необъятное. Что-то находится за пределами наших возможностей, что-то за пределами твоих. Но все вместе, сообща — мы, вероятно, владеем всем необходимым.