Разучивание заняло меня на несколько обедов. Когда я освоил эту путотень, то неизменно приплюсовывал к ней ещё концовку: «мазафак». Радость Юсуфа не знала границ. Когда я поведал эту пословицу Мустафе, тот долго смеялся, как над анекдотом, который рассказала блондинка. Но что в скороговорке такого смешного, не рассекретился. Заметил только, что йогурт и чеснок не следует держать в одном носке. Заштопанный юмор для избранных востоковедов одним словом.
Боб, как я отметил, перестал быть неадекватно диким и стал просто обыденно неадекватным. Натали и Ур, согласовав план работы, убедились – что наше дело правое, цветёт и пахнет. И вскоре нас покинули, вызвав всеобщий выдох облегчения, отправившись в один из отелей Алании, где работала другая группа подопечных развесёлых гастарбайтеров. Команда расслабилась, как я понял, вернувшись к прежнему режиму, который существовал до нашего приезда. Боб Бобыч раньше 11 не появлялся, Егор приходил к обеду, а Джана днём я практически не видел. Он совмещал функции ночного диджея и пребывал в «Пентхаусдиско» до трёх утра. Поэтому мы хозяйничали с Мустафой вдвоём.
У нас появилась диджей-будка дневной и вечерней анимации, вернее, она была и раньше, но временно не функционировала по причине аварийности. Аварийность никуда не исчезла, но те оголённые провода, проходящие по стенам и полу, которые разили раньше током, теперь были обмотаны изолентой. Обмотаны на редкость небрежно, по-турецки, поэтому нет-нет, да и доносились из неё вопли схвативших немного переменного тока на свои конечности. Сама будочка, или радио-кабина, являлась тактическим центром, равноудалённым от сцены, пляжа, бассейна и ресторана и вплотную прилегала к открытой танцплощадке, которая пока не использовалась для дискотек, ожидая более тёплой вечерней погоды. С крышей выстланной соломой, будка запиралась дверью. Но при необходимости, если какой-то мастер, обладающий чёрным поясом по сованию палок в колёса, большую часть суток разгуливающий в бандане, уволакивал ключ и скрывался, то можно было, при должной сноровке, гибкости тела и с сертификатом ниндзи, проникнуть внутрь или наружу через поднимаемые вверх ставни окон.
В радио-будке располагался собственный ди-джей пульт, по замшелости и избитости близкий к передвижному. Но его стационарное преимущество освобождало нас от утренних грузовых перевозок колонок из «Пентахаусдиско» к зоне проведения зарядки. Пульт подсоединили к навесным сценическим колонкам, от которых звук радио-анонсов мог распространяться и на пляж и в зону бассейна и проникать в ресторан, чего собственно от него и требовалось.
Поэтому утром я неторопливо поглощал завтрак на веранде ресторана. Наслаждался ласкающим кожу утренним бризом и любовался видом морского побережья. Смаковал с английским шиком четыре вида кукурузных и шоколадных хлопьев с прохладным молоком и утопленными в нём же сухофруктами. Аристократично, соблюдая предписанный этикетом угол отклонения мизинца от остальных согнутых пальцев, десертной ложечкой, отправлял в гастрономический вояж яйцо всмятку. И не забывал про тёплые, нежные круасаны к чаю с вареньем, вкус которого – абрикосовое, малиновое, яблочное, клубничное, вишнёвое, непонятное светлозелёное, может быть из киви и медовый джем, я чередовал по дням недели.
Кстати, завтрак необязательно было делить с гостями. А в отсутствии главных начальников, обед и ужин тоже, так как Боб равнодушно относился к этому правилу, предпочитая вообще не есть, а лишь перекусывать урывками или есть в одиночку, как нахохленная ворона. А Джан, похоже, вообще не принимал никаких правил и шефом являлся номинально.
Посему завтракал я либо в одиночестве, либо в компании отдыхающих, которые сами приглашали сотрапезничать, а заодно и поболтать с ними.
Затем я перемещался в радио-рубку, подключал и запускал аппаратуру, ближе к 10-ти утра ставил бодрящую музыку и делал анонсы мероприятий. Анонсы были стандартные. Фразы на немецком и турецком я сначала читал по бумажке с транскрипцией, обученный Мустафой, но через неделю обходился без оной, тем паче какой-то человек в бандане её умыкнул, желая насолить, или выбросил.
Турецкий же язык в анонсах, как объяснил Мусти, несмотря на временный недостаток местных туристов, необходим в первую очередь для администрации отеля, которая неусыпно следит за нашей работой. Выглядело это примерно так:
– Гюнайдын Туркие. Гюнайдын байанлар вэ байлар. Он беш дакика сонра хош гельдиниз сабах джимнастик амфитеатре..
Эта речь могла бы показаться читателю, не отягощённому ненужным хламом знаний в закромах мозга, бессвязным набором гласных и согласных, но тем не менее, обозначала следующее: Доброе утро Турция, доброе утро дамы и господа, через 15 минут приглашаем вас на утреннюю зарядку к амфитеатру…
Неизвестно, гордилась ли сцена Rose отеля, обладающая размерами провинциальной однокомнатной квартиры, без учёта кухни, коридора и сан-узла, сравнением с амфитеатром, но для зарядки это место было идеально. Поэтому от скользкой поверхности прилежащей к бару я переместился сюда. Звук рядом, поверхность возле сцены хоть и покрашенный цемент, но не норовит опрокинуть навзничь как кафель, ровная. И видимость занимающихся хорошая, а, следовательно, и наглядная реклама – кто хочет так же спортивно и весело начинать день в компании аниматора похожего на кинозвезду – присоединяйтесь.
На русском анонсе я немножко расслаблялся. Добавлял в комментарии температуру воздуха и моря, определяемую по своему собственному метеопрогнозу. Давал советы перебравшим вчера у барной стойки или урезонивал тех, кто имел подобные намерения на текущий вечер. Предупреждал о ненападениях акул, ввиду их отсутствия, об опасности засыпания на пляже в первый день отдыха и агитировал проводить время в нашей компании.
Первоначальная схема могла выглядеть таким образом:
– Доброе, доброе утро, дамы и господа, сеньоры и сеньориты, начинающие мамы и папы, а также их родители, леди и джентльмены, коли такие есть. Граждане отдыхающие! Товарищи и их побратимы! Жители планеты Земля! С вами говорит один из представителей небесной канцелярии, уполномоченный по связям с общественностью. Кто не помнит где вы, напоминаю, вы находитесь в Рооуз Ооотеле! Самом Роузном из всех Роузных! Если вы не помните, кто вы, но понимаете эту речь, вы русские. Кто ещё не успел позавтракать, поторопитесь, остались последние15 минут до начала часовой голодовки, и не забудьте отведать горячих блинчиков от мистера Аа-а-али. А мы начинаем анимационную программу. И через 15 минут начало голодовки мы отметим утренней зарядкой. Утренняя зарядка с Алексом, бодро, задорно, бесплатно – вместе веселее! Начало в десять у сцены. Если будет на то воля божья и найдутся силы у аниматора Алекса, то в 11.30 продолжим борьбу с калориями в воде. Аквааэробика в 11.30. Те джентльмены и леди, кто желает испытать себя в настольном теннисе, велком. Чемпион Турции по теннису, мастер двойной подкрутки – мистер Мусти ждёт вас. Будьте осторожны при встрече с мужчиной в красных плавках. Он прилично вчера набрался и может излить на вас вчерашнюю часть себя. Клара Семёновна, вам горячий привет, скоро увидимся…
Затем я совершал утренний обход, собирая людей и стараясь не трогать их подобия с пляжа и бассейна на зарядку. Потому что на простой анонс велись не все. Кого-то надо было подбодрить лично, поуговаривать, посовестить, поувещевать и позапугивать. Новенькие вообще не считали, что обращаются к ним, думая, что это голос в их голове или перевод утреннего намаза, и требовалось моё сошествие вживую с возможностью лицезрения представителя небесной канцелярии воочию.
Наверное люди, приезжающие на отдых в первый раз, сначала принимали меня за местного блаженного или умалишённого и может быть были недалеко от сути. Моему появлению на планете Земля и конкретно на пляже Розы, предшествовал звучный трубный глас, подобно рогу Боромира из легендарного фильма Питера Джексона. «Орки атакуют» – звучал рёв. Берестяной рог, изделие мастеров земли поморской, служил моей визитной карточкой, извещающей о физкультсборе новобранцев. Затем появлялся тёмно-русый парень спортивного вида, похожий на кинозвезду, со свистком на шее и рогом в руке, как правило, обнажённый до пояса. Чередуя свисток и призывные речитативы, парень пробирался мимо лежаков, взывая к отдыхающим и к их совести.
