— Конечно. — Химена встала и первой пошла к дверям. Опустевшая детская комната снова подействовала на Химену удручающе — слезы застлали ей глаза. Увлажнились слезами и глаза Лакшми, но она совладала с собой, проморгалась и провела рукой над носовым платком. Затем она сделала несколько замысловатых жестов и нараспев прочитала пару строф по-арабски.

На полу и коврах постепенно проступили следы подошв. Сначала они светились тускло, затем стали ярче.

Леди Элидори ахнула. Рамон и Химена прищурились от слепящего света, исходившего от следов, и пожалели о том, что не понимают арабского.

— Посмотрим-ка, куда она ушла. — Лакшми пошла вдоль цепочки следов. Отметины подошв туфель няньки несколько раз уводили от двери и обратно, виднелись по всей комнате. Нянька много ходила по детской, как, собственно, и подобало женщине, присматривавшей за маленькими детьми. Лакшми подобрала с пола яркий мячик, провела над ним рукой, повторила заклинание, и в тот же миг на полу проступили яркие следы маленьких ножек. Затем показались следы туфель взрослой женщины. Они соединились со следами первой пары детских туфелек, и эти отпечатки исчезли, а затем — со следами второй пары туфелек, совсем крошечных, и эти следы исчезли тоже.

— Вот здесь она взяла их на руки, — заключил Рамон.

— И ушла вместе с ними, — добавила Лакшми, проводив суровым взглядом цепочку следов няньки, уводящую к двери.

— Это она украла детей! — побледнев, воскликнула леди Элидори.

Химена, взглянув на нее, поняла, что вплоть до этого мгновения леди Элидори не верила, что такое возможно.

— Следуйте за мной, — на ходу бросила Лакшми и вышла из детской в коридор.

Рамон и Химена последовали за ней. С профессиональным любопытством Рамон прошептал:

— Но откуда ей знать, что эти следы оставлены всего несколько часов назад? Наверняка леди Виолетта входила в детскую и выходила из нее не меньше тысячи раз!

— Наверняка в ее заклинании было что-то сказано относительно того, какой давности следы ее интересуют, — отозвалась Химена. — Скорее всего Лакшми попросила, чтобы ей показались самые свежие отпечатки.

Рамон кивнул и поспешил вслед за Лакшми. Они спустились по лестнице и вышли во внутренний двор замка. Как только выяснилось, что следы ведут к задним воротам, Рамон приказал привести лошадей и распорядился о том, чтобы его с Лакшми и Хименой сопровождал десяток солдат.

Во главе небольшого отряда они выехали из замка и поехали по городу. Химена догадывалась, что Лакшми едет с ними исключительно из вежливости. Ведь джинна запросто могла бы, подобно облаку, промчаться по следу похитительницы, намного опередив ее и Рамона. В седле Лакшми держалась превосходно, хотя конь под ней нервничал: он таращил глаза и кусал удила, явно мечтая удрать от всадницы, сидевшей верхом на нем.

— Животные всегда чувствительны к волшебству, — заметила Химена.

— Инстинкты не обманывают их, — согласился Рамон и вспомнил о бродячей кошке, не так давно оказавшейся в замке. Не из-за того ли она исчезла, что ощутила ауру магии, окружавшую Мэта?

Отпечатки подошв леди Виолетты вспыхивали за десять ярдов впереди лошади, на которой скакала Лакшми, и гасли через десять ярдов позади. Джинна вела лошадь по следу, а след вел по главной улице города. Сержант, командовавший отрядом, сопровождавшим высоких особ, скакал впереди и покрикивал:

— Расступитесь! Дорогу! Дайте дорогу лорду и леди Мэнтрел! Дорогу принцессе Лакшми!

Горожане с удивительной проворностью разбегались в стороны.

— Все знают, что мы — чародеи, — с улыбкой проговорила Химена, — и желают иметь как можно меньше общего с магией.

— Не будь я сам волшебником, я бы испытывал точно такие же чувства, — признался Рамон. — Наверняка наш эскорт тоже нервничает, сопровождая столь капризное и могущественное создание, как джинна.

— И все же они послушно исполняют свой долг, — заметила Химена, одарив лучистой улыбкой солдат. Они ответили ей изумленными взглядами и, более решительно сжав пики, устремились вперед. Химена усмехнулась Рамону. — Никогда не вредно проявить хотя бы маленькую благодарность.

— Ага, — кивнул Рамон. — И она воспринимается с еще большей признательностью, когда исходит от красивой женщины.

— А ваша нянька, между прочим, довольно-таки бессовестная особа, — проронила тут Лакшми.

Химена посмотрела вперед и увидела, что цепочка следов ведет к самой дорогой гостинице в Бордестанге.

— Да, — подтвердила она, — бессовестная и бесстыдная к тому же.

Химена сурово сдвинула брови.

У дверей гостиницы все трое спешились. Один из гвардейцев подхватил поводья их лошадей, а остальные последовали за господином и госпожой в гостиницу. Первой вошла Лакшми.

В зале царило веселье. Громко играли виолы и гобои.

Столы и скамьи были отодвинуты к стенам. С десяток богато одетых пар кружились в танце. Партнеры смеялись и переговаривались. Судя по тому, что их наряды были скроены из хорошего полотна, тонкой шерсти и льна, это были помещики — сквайры и бюргеры со своими супругами. Тут и там можно было заметить даму в сопровождении рыцаря. Светящиеся следы затерялись на полу посреди ног танцоров.

Однако Химене нужно было только повнимательнее приглядеться к смеющейся и болтающей толпе, и она сразу увидела знакомое лицо молодой женщины в бархатном платье, которая хохотала и строила глазки каждому из своих партнеров по танцу.

— Вот она! — негромко проговорила Химена.

— Я ее вижу, — кивнул сержант и решительным шагом прошествовал посреди танцующих. Пары тут же разбились, но недовольные возгласы сразу же утихли, когда танцоры разглядели форму сержанта, следом за которым шло с полдесятка гвардейцев. Леди Виолетта тоже остановилась и оглянулась, явно раздосадованная тем, что танец прервали, но, увидев суровые физиономии солдат, испугалась и закричала.

Танцоры-мужчины тут же попытались заслонить ее и стали кричать на сержанта, а один из них протолкался вперед. Судя по мечу, притороченному к его поясу, это был рыцарь.

— С какой стати ты нарушил наше веселье, сержант?