А она чувствовала себя так, будто каждый из них тут же повернулся, чтобы повнимательнее рассмотреть своенравную подопечную графа.

Первой ее реакцией был внезапный порыв схватить Стивена за руку и спрятаться в его объятиях. Однако, согласно обычаям, он шел по ступенькам впереди нее, сопровождая в бальный зал свою мать, в результате чего Джиллиан на какое-то время осталась стоять одна наверху лестницы, растерянно глядя на толпу блестящих гостей. Естественно, он просто не мог обернуться, чтобы послать ей одну из своих ободряющих улыбок. К тому же, учитывая напряженное молчание, установившееся между ними после прерванного поцелуя, ободряющей улыбки ей, разумеется, следовало ожидать от него как раз меньше всего.

Поэтому теперь она стояла на лестнице, отчаянно борясь с желанием сбежать отсюда. Но здесь – в кои-то веки! – на помощь ей пришло ее несчастливое детство. Если Аманда и научила ее чему-то, то как раз тому, как с достоинством выдерживать враждебные взгляды завистливых старых дев.

Внезапно Джиллиан почувствовала, как губы ее сами расплываются в легкой улыбке, а уверенность в себе возвращается с десятикратной силой. Пусть смотрят, пусть сплетничают и придирчиво изучают ее. Ничто уже не может изменить того факта, что она, Джиллиан Эймс, незаконнорожденная дочь скромного барона, в конце концов все-таки оказалась среди них, попав в их святая святых – на бал высшего светского общества. Чувствуя, как улыбка ее из робкой превращается в триумфальную, она начала медленно спускаться в душный танцевальный зал.

«Внимание, господа, прибыла Джиллиан Эймс!»

В конце лестницы ее представили хозяину и хозяйке бала. Сначала она сделала реверанс леди Олардайс и ее дочери и удивилась, насколько просто оказалось выполнить эту задачу. Собственная уверенность добавила ей сил, и к ней вернулась плавная грация, которая было покинула ее. Колени не дрожали, а голова в поклоне опустилась не слишком низко. Краем глаза справа от себя она даже заметила графиню, на лице которой играла довольная улыбка. К немалому собственному удивлению, Джиллиан вдруг обнаружила, что все-таки освоила искусство аристократической манеры поведения, секрет которой – полная надменность и абсолютная самоуверенность!

Только вот оказалось, что леди Олардайс и ее дочь, похоже, ничуть не в восторге от всего этого. Они смотрели на нее холодно, почти враждебно, едва выдавив из себя обычные приветствия.

– Я так рада, что вы смогли прийти к нам, мисс Виндхэм, – с плохо скрываемым сарказмом сказала ей леди Олардайс.

Джиллиан была настолько поражена их недоброжелательностью, что едва не пропустила замечание лорда Олардайса, хотя говорил он громко и находился почти вплотную к ней.

– Зарезервируйте один свой танец для старика, – обратился он к ней и подмигнул, – пока все эти молодые щеголи не опередили меня. – При этом его нисколько не смутил ледяной взгляд, который метнула в его сторону супруга.

– Я буду счастлива танцевать с любым пожилым мужчиной, который об этом попросит, – вежливо отшутилась Джиллиан, наигранно вытягивая шею, чтобы взглянуть ему через плечо. – Однако кого же вы имели в виду, когда сказали «старик»? Я подарю ему танец сразу после танца с вами.

Лорд Олардайс весело хмыкнул, довольный таким комплиментом, и ласково похлопал ее по руке, провожая в зал. Уже отвернувшись от него, она слышала, как он тихо сказал своей жене:

– Дорогая, она определенно будет открытием сезона.

– Ничего подобного, – фыркнула его жена. – Просто еще одна нахальная выскочка с большим приданым, помяни мои слова!

Отходя от этой пары, Джиллиан бросила в их сторону недоуменный взгляд. Комментарий лорда Олардайса смутил ее не меньше, чем сварливый ответ его жены. Как мог один лишь вежливый находчивый ответ сразу сделать ее открытием сезона? То, что она сказала, определенно не является чем-то настолько особенным, чтобы можно было заслужить один из наиболее ценимых среди женщин титулов. А вот что касается слов его жены…

Однако времени, чтобы все хорошенько обдумать, у нее не было, потому что в этот момент рядом с ней вдруг возник лорд Таллис – к счастью, без своей сестры, – который склонился над ее рукой, ловко не дав ей присоединиться к графу и его матери.

– Ах, дорогая, как приятно встретить вас здесь! Умоляю, скажите, что вы зарезервировали два своих танца для меня.

И он посмотрел на нее таким просящим взглядом, что Джиллиан не могла сдержать улыбки. В этой позе он напоминал ей печального щенка.

– Вы же знаете, лорд Таллис, что я уже сделала это. Ведь вы напоминали мне об этом ежедневно в течение последних двух недель. – Она подняла руку и с готовностью показала ему свою танцевальную карту, где его имя действительно было вписано напротив двух народных танцев.

– Что? – с наигранным ужасом воскликнул он. – Так это не вальс?…

Она усмехнулась.

– Это определенно дало бы повод злым языкам для разных сплетен. – Как девушке, вышедшей в свой первый сезон, Джиллиан запрещалось танцевать вальс без специального разрешения одной из матрон общества.

– Что ж, хорошо, – сказал лорд Таллис, трагически вздохнув. – Тогда мне придется довольствоваться двумя народными танцами с самой яркой звездой этого сезона. – Затем он подмигнул ей и, понизив голос, добавил: – Знаете, это большая жертва с моей стороны. Я ведь уже всем сердцем настроился на вальс. Это не только позволило бы мне обойти моих конкурентов, но и подняло бы меня в глазах общества.

За две недели ежедневных визитов лорда Таллиса Джиллиан уже привыкла игнорировать его насмешливые комментарии, но на этот раз это напомнило ей замечание лорда Олардайса, а также слова Стивена, когда он сказал ей, что она уже была открытием. Слегка прищурив глаза, она внимательно посмотрела на лорда Таллиса, который застыл в позе равнодушного безразличия. Не может быть. Но, с другой стороны, кто еще мог быть заинтересован в ее успехе?

– Милорд, – с придыханием произнесла она, – что вы наделали?

– Я? – с невинным видом удивился он. – Ничего.

– Вы рассказали всем, что я – открытие.

Он пожал плечами, но она заметила веселые искорки в его глазах.

– Я всего лишь настроен выиграть у вас наше пари.

– Но… – Джиллиан огляделась по сторонам и умолкла. Мужчины смотрели на нее по-разному – задумчиво, с интересом, а некоторые даже откровенно голодными глазами; впрочем, голод этот, видимо, касался в первую очередь ее приданого.

Практически не раздумывая, Джиллиан забраковала всех; их интерес был приятен, но не вскружил ей голову.

Теперь она переключила свое внимание на женщин. Те из них, кто демонстративно не игнорировал ее, бросали на нее злобные взгляды. Как она ни старалась, ей не удалось заметить хотя бы одного нейтрального взгляда, не говоря уже о доброжелательном выражении лица.

– Святые небеса, – в шоке пробормотала она, – они все ненавидят меня.

– Чепуха, – просиял Таллис. – Они все в восторге.

– Я имею в виду не мужчин, – сказала она, продолжая поиск хотя бы одной дружелюбной улыбки. – Женщины.

Лорд растерянно огляделся по сторонам, словно только сейчас обратил внимание на эти цветы общества.

– Что ж, этого и следовало ожидать. – Он с насмешливым выражением посмотрел на нее. – А знаете, большинство дам просто рухнули бы без чувств от радости при таком замечательном приеме.

Джиллиан раздраженно захлопнула свой веер.

– Я не из тех, кто падает в обморок, милорд.

Стиснув зубы от злости, она все же задумалась над тем, почему так расстроена. Какое значение имеет то, что сейчас она окружена толпой разных Аманд, которые стараются унизить ее? Мужчины ведь заинтересованы, а ее должны заботить только они.

До этого момента Джиллиан почему-то не замечала, как она одинока здесь. В Йорке она больше всего общалась именно с женщинами – матерями, дочерьми, служанками. Несмотря на незаконность ее рождения, эти женщины были вынуждены уважать Джиллиан за медицинские познания. Некоторые из них даже стали ее компаньонками, особенно миссис Хоббс, экономка Виндхэмов. А врагами ее всегда были мужчины. И Аманда.