— В этом… нужно разобраться, — пробормотал он.
— А что разбираться, жизнь дала трещину на всю планету, философски заметил дед.
— Как я теперь жить буду, сама не знаю, — горестно сказала женщина, — мне в комнату зайти страшно.
Сергей вздрогнул, представив весь ужас создавшегося положения. Он наклонил голову и быстро вышел из комнаты.
В тот же день Ермолов подвергся темпераментной атаке Сергея. Арефьев настаивал на созыве Большого ученого совета с приглашением всех комиссий Академии наук и комитетов, занимавшихся вопросами взаимонаводки.
— Я должен иметь какие-то реальные гарантии, что ваше сообщение представляет собой высокий научный интерес, — холодно говорил Иван Иванович, рассматривая Арефьева.
Парня словно подменили. Куда делись меланхоличная сдержанность, спокойствие, выдержка, таившая насмешку над собеседником? Сергей рвался в бой. Почему? Что случилось?
— Единственная гарантия — совесть ученого. То, что я могу сообщить, должно стать достоянием общественности…
— Почему? Почему бы нам сначала не заслушать вас в узком кругу?
— В узком кругу хорошо слушать анекдоты, — грубо сказал Сергей. — А я буду говорить о вещах, которые должна знать вся наша страна, весь мир.
Ермолов подумал.
— Ну вот что, — сказал он, — у нас сегодня состоится расширенное совещание в Объединенном совете. Будем обсуждать методы борьбы с телепатическими явлениями на земном шаре. Там будут многие ответственные товарищи. Будет и академия, и наши члены Ученого совета. В порядке исключения я тебя выпущу. Только будь краток. Через двадцать минут выезжаем.
Зал заседаний Объединенного совета был скучным большим помещением с обилием столов, кресел и люстр. Сергей сидел у стенки, у ног его стояли кинопроектор, заряженный пленкой, и магнитофон, на коленях лежала папка с докладом. Он возбужденно осматривался по сторонам. Много лысин, золотых оправ. Неторопливые движения. Полные уверенности в себе люди. Солидно, крепко.
«Сейчас вы у меня зашевелитесь», — злорадно думал про себя Сергей. Он не чувствовал страха, но пальцы его судорожно мяли обложку доклада, а сердце гулко колотилось.
После мучительно долгих минут объявления повестки дня слово предоставили Ивану Павловичу, профессору телепатии. Старик вышел на эстраду и развернул давно знакомую всем карту мира, где были нанесены области с различной интенсивностью «эффекта дубль-ве».
Иван Павлович рассказал об идее Карабичева. Профессор не торопился, тщательно закруглял фразы, и Сергей чувствовал, как в нем закипает желчь.
— Итак, если мы будем измерять мощность «эффекта взаимонаводки» не расстоянием, на котором он действует, а силой его действия, то максимум придется не на Тихий океан, как мы ранее предполагали, а попадет вот в эту точку.
Указка профессора скользнула на юго-восток от Москвы и очертила маленький кружок.
— Сейчас этот район нами обследуется. Найдем ли мы там что-либо, я не знаю, но проверить гипотезу Карабичева мы должны.
Сергей встал. Голос его, хрипловатый и срывающийся, прозвучал неожиданно громко:
— Я могу ответить на этот вопрос.
Члены совета зашушукались. Арефьев вышел к столу президиума и стал рядом с Иваном Павловичем.
— Это наш следующий докладчик, — объяснил председатель.
— Пожалуйста, товарищ… эээ… Арефьев.
— Я постараюсь быть кратким, но тема большая и емкая. Если надоем, скажите — я сокращу свое выступление. Так вот, сказал он, приближаясь к кафедре и наблюдая, как устанавливают проекционную аппаратуру, — чтобы не сбиться, я буду рассказывать все по порядку.
Человечество стало свидетелем стихийного изобретения. Такие вещи возможны в наше время, когда изобретатели являются узкими специалистами и не способны охватить изучаемый объект во всем многообразии проявляемых им свойств.
Два года назад Эрик Эрдман получил мутант морской водоросли, который обладал способностью синтезировать линейные полимеры из кислорода и углекислоты воздуха. Вы видите на фотографии цветок. Он носит название биотозы. Это и есть мутант.
Дальнейшую работу мы вели совместно — Эрдман и я. Мы хотели наладить промышленное производство биотозы, но дело не клеилось. Биотоза явно обладала ограниченными возможностями. Нам никак не удавалось получить хороший привес. Тему фактически закрыли, да мы и сами занимались ею спустя рукава. Но однажды нам повезло. В науке это бывает. Изредка. Случайно нам удалось найти оптимальные условия роста биотозы.
Товарищи, я вижу на ваших лицах вопрос и недоумение. Вы вправе спросить: при чем тут полимеры, биотоза? Я вас понимаю. Из дальнейшего вам станет ясна связь между «эффектом взаимонаводки» и тем, о чем я говорю. Наберитесь терпения…
Итак, мы установили, что биотоза растет в душном теплом помещении, наполненном… людьми. Почему людьми? При чем тут люди? На эти вопросы мы тогда не могли ответить. Сейчас мы уже знаем правильный ответ.
Но полгода назад нас интересовало одно: как вырастить биотозу в количествах, достаточных для анализов, проверки и промышленного синтеза. Уловив способность биотозы расти в непосредственной близости от скопления человеческих масс, мы стали использовать это свойство. Аквариумы с биотозой помещались в кинопанорамы, клубы, залы заседаний. Там биотоза, получив первый толчок, начинала путь самостоятельного развития. Дальнейший рост ее, как нам казалось, не зависел от наличия людей. Это подтвердилось в наших опытах.
Набрав несколько килограммов биотозы, мы выехали на биостанцию Хокай-Рох. И вот случилось чудо. При соединении нескольких кусков биотозы в один общий массив произошел как бы атомный взрыв в ее развитии. За несколько часов вес биомассы достиг свыше ста миллионов тонн. Она заполнила огромный котлован и поднялась вверх на высоту около ста метров. Вот ее фотография. Вы видите, что и сейчас биотоза сохраняет форму цветка с причудливой конфигурацией. Это произошло ночью 15 августа сего года. Прошу обратить внимание на эту дату, думаю, что она вам уже хорошо знакома. Затем резкое увеличение биомассы прекратилось. Сейчас она увеличивается в объеме, но это происходит чрезвычайно медленно.
В настоящее время в степи подле биостанции Хокай-Рох возвышается гора этого биополимера, которую издали можно принять за большой степной курган. Кстати, станция Хокай-Рох находится в тысяче двухстах километрах от Москвы и попадает как раз в центр того кружка, который очерчен на карте Иваном Павловичем согласно гипотезе Карабичева.
По вашему оживлению я вижу, что вам уже понятна та мысль, которую я хотел высказать. Именно так! Биотоза в ее настоящем виде и есть тот таинственный давно разыскиваемый излучатель, который морочит голову всему человечеству.
Я не буду подробно останавливаться на том, как мы догадывались об этом. Скажу только, что нам помогли ночные съемки биотозы. Дело в том, что биотоза светится. На этих кадрах вы видите сплошное сияние, идущее от цветка. Ночью это великолепное зрелище. Но если внимательно вглядеться — лучше это сделать с помощью лупы, — то под поверхностью биотозы можно обнаружить миллиарды светящихся точек. Эти точки находятся в непрестанном движении и взаимодействии. Мы занялись статистическим определением светимости биотозы, короче говоря, подсчетом числа светящихся точек на отдельных участках ее и пришли к неожиданному открытию чудесных свойств этого полимера. Я не буду описывать ход наших умозаключений и эксперименты, подтвердившие их, а дам только выводы.
Первое: полимер, названный биотозой, обладает способностью воспринимать и фиксировать в виде определенных светящихся молекулярных ассоциаций все типы излучения, продуцируемые мозгом и нервной системой человека.
Сергей наклонился и включил магнитофон.
— Вы сейчас услышите, что думает по этому поводу Эрдман, — сказал он, обращаясь к залу.
После минутного шипения пленки голос Эрика сказал:
— О существовании единого биополя на земном шаре люди догадывались давно. Сегодня прямые и косвенные факты распространения телепатических сигналов являются объектом серьезного научного исследования. До настоящего времени была неясна природа этого явления. Работа над биотозой дозволяет внести некоторую ясность. Мы предполагаем, что биополе носит субквантовый характер. Это означает, что передача сигналов сопровождается субквантовыми переходами каких-то частиц и дырок с одного энергетического уровня на другой. Такое расщепление уровня порождает излучение, до сих пор не зафиксированное ни в одном из приемо-передаточных устройств, изобретенных людьми. Только человеческий организм в целом и его мозг в частности способны воспринимать такие волны. Движение сигнала в биотозе, или, как это еще называют, феномен-пси, имеет ряд особенностей. Распространение сигнала происходит практически мгновенно, не зависит от материала среды и не ослабляется с расстоянием, а может быть, даже увеличивается. Впрочем, я полагаю, что на большом отдалении от источника излучений возможно некоторое рассеивание. Нами установлено, что для создания телепатического сигнала требуется ничтожная затрата энергии. Это понятно, так как субквантовый переход составляет одну десятитысячную от обычного перехода электрона с орбиты на орбиту, а во-вторых, при движении сигнала в биополе происходит его усиление за счет резонансного наложения колебаний. Понятно также, что такое усиление носит неправильный флуктуационный характеры.
