Дверь позади них распахнулась.
— Прошу к столу, господа.
— Ну, хватит о судьбах мира, — хлопнул себя по колену Род и встал. — Давайте займемся важным делом, отец.
Проснулись они от звона полуденного колокола. Вернулся старый священник, а мальчики отправились поискать обед. Старик изумился накрытому для него столу.
— Холодный заяц, земляника, тетеревиные яйца и варенная форель — ваши дети превосходнейшие охотники, милорд.
— Почему? — спросил с набитым ртом Род. — Дичь скудеет?
— Да, уже несколько лет. Народ здесь жил торговлей через горы, а когда она прекратилась, людям пришлось рыскать в поисках пропитания по всей округе. Некоторые ушли, куда глаза глядят, но многие остались и нашим немногочисленным видам флоры и фауны едва удается прокормить всех.
— Если что-то двигается и его можно есть, то мои мальчики его найдут. Что же остановило торговлю, отец. Гарнизоны герцога Фойдина?
— Они и Красная шапочка, что проживает в Башне. Теперь даже коробейнику не пробраться мимо нее.
— О, — Род взглянул на отца Ала. — Что же он с ними делает?
Старый священник содрогнулся.
— Он принимает облик пожилого человека, приземистого и могучего, с длинными кривыми зубами, горящими глазами, длинными седыми волосами и когтями, вместо ногтей. Он обут в железные сапоги и носит при себе алебарду. А что касается путешественников, попавших ему в руки, то для него нет большей радости, чем еще раз выкрасить свою шапку человеческой кровью.
— О! — Холодный жаренный заяц после такого известия показался вовсе не таким вкусным. — Неужели ничего нельзя сделать, чтобы остановить его?
— А как вы это представляете? — Старый священник ответил коротким смешком. — Против него и армии устоять не могут. Говорят, что его можно изгнать, прочитав ему Писание или заставив посмотреть на крест, но как его заставить это сделать?
— Хороший вопрос. — Род повернулся к отцу Алу. — Есть какие-нибудь идеи?
— Одна, — кивнул отец Ал. — Если религиозные символы изгоняют его, когда он воспримет их, то более сильный символ прогонит его своим прикосновением.
Старый священник негромко рассмеялся.
— Истинно так, отец, но, где же вы найдете человека, что решится это сделать?
— Папа сделает, — пискнул Джефри.
Старый священник снова усмехнулся, пока не встретился взглядом с Родом. Смех замер у него в горле. Затем он побледнел.
— Нет, вы и не пытайтесь! — Он перевел взгляд с Рода на отца Ала, потом на Гвен и сел совершенно неподвижно. А затем с трудом поднялся на ноги и повернулся к двери.
— Отец, — спокойно окликнул его отец Ал. — Мне потребуется ваш алтарный камень.
Старый священник остановился. А затем обернулся, весь дрожа.
— Вам нельзя его забирать! Обедню нужно служить на мощах святых, вделанных в алтарный камень! Как я без него буду служить обедню?
— Мы вернем его сегодня же вечером.
— Да? — Старик снова подошел к ним, показывая дрожащими пальцами на отца Ала. — А вернетесь ли вы вообще? Красная Шапочка может устоять против армий, как вам двоим удастся одолеть его?
— Троим, — спокойно поправила его Гвен. — Я тоже обладаю некоторыми силами, отец.
— Фактически, это семейная затея, — подтвердил Род. — Вы б удивились, узнав, на что способны мои ребята, не вступая в ближний бой.
Старший священник переводил взгляд с одного на другого, словно они сошли с ума.
— Забудьте, умоляю вас! И эти бедные крошки! Не подвергайте их такой опасности!
— Мы не смогли бы оставить их в тылу, даже, если б хотели, — мрачно отозвался Род.
— Мы победим, отец, — мягко заверила его Гвен. — Мы недавно натравили Крод Мару сокрушить Эйк Уисли, и общими усилиями обратили в бегство двор эльфейского лорда.
— И все ж эльфейские лорды не Красная Шапка. Они не упиваются убийствами и кровопролитием! Нет! Не ходите туда! Но если вам надо, то идите без моего алтарного камня!
Отец Ал вздохнул и вытащил из рясы скатанный пергамент. Род увидел на нем линии складок и догадался, что прежде, чем отец Ал попал на Грамарий, листок находился в конверте. Земной монах сказал:
— Я стараюсь избежать этого, но... взгляните на сие писание, отец.
Старик в испуге уставился на него. А затем неохотно взял пергамент и раскатал его. Начал читать, ахнул и становился тем бледнее, чем дольше читал. Наконец, он дрожащими руками снова скатал его и поднял голову с остекленевшими глазами.
— Того... не может быть! Он... он же в Риме, до него целых пол света! Он редко говорит с теми, кто живет в столь отдаленных странах, да и тогда только с архиепископами! Как случилось... Аййй! — Он выронил пергамент и схватился за голову. — Что я наделал? Какой грех лежит на моей душе, что он стал писать мне?
— Наверняка никакого, отец! — в расстройстве воскликнул отец Ал, хватая старика за руку. — Воистину, едва ли он знает, что вы живете на свете! Он адресует это Писание любому, кто прочтет его, я иногда вынужден показывать его, нуждаясь в помощи!
— Да! Да! — Старик поднял осунувшееся лицо. — И все-таки, какое несчастье, что я должен быть тем, от кого вы требуете помощи? Нет, я, наверняка, не выполнил свой долг перед Богом и паствой!
— Ваше смирение делает вам честь, — мягко, но с иронией сказал отец Ал. — Этот жребий пал на вас только потому, что ваша паства живет неподалеку от Башни Гонкрома, куда я и мои друзья отправляются бросить вызов Красной Шапке!
Глаза старика остановились на отце Але. Он кивнул, и лицо его начало обретать твердость.
— Да, все именно так, как вы говорите. — Он расправил плечи и поднялся. — Раз надо, значит надо, в этом я не сомневаюсь. Хотя сам не в состоянии прочесть его почерк, и все же я видел в книгах изображение его печати.
— А теперь вы видите оттиск самой печати. Вы предоставите нам свой алтарный камень, любезный отец?
— Да, предоставлю. Если того желает Его Святейшество, вы его получите. Идемте, я выну его.
Вскоре они вышли из часовни, и отец Ал держал под мышкой надежно завернутый камень.
— Это ведь было не честно, не так ли? — спросил Род.
Пораженный отец Ал поднял голову.
— Что вы имеете в виду? Иоанн XXIV является папой...
— Да, — кивнул Род. — В нашей вселенной.
— Но разве в этой вселенной он им не является?
— Как он может быть им?
— Почему бы и нет? — Сияюще улыбнулся отец Ал. — Эта Земля очень похожа на Землю нашей вселенной; созвездия такие же, язык такой же, как в Англии эпохи Возрождения, почему б в обоих вселенных не быть и тем же людям?
— Вы верите в это всерьез, не правда ли?
Отец Ал пожал плечами.
— Я готов учесть такую возможность. Но на самом деле это не имеет большого значения. Мы, католики, верим, что папа говорит от имени Бога, когда он говорит, как папа, а не просто от себя лично. Мы называем это ex cathera* [4].
Род стал, как вкопанный, прямой, как штык, закрыв глаза. Он сосчитал до десяти, чтобы успокоиться, а затем осторожно произнес:
— Отец, а вам не кажется, что это попахивает средневековьем?
— А вы оглядывались в последнее время кругом?
— Дешевое возражение, отец, — Род остановил его. — Наша вселенная не средневековая, но вот ваша вера — да.
— Нет, — серьезно сказал отец Ал. — Духовные истолкования нельзя доказать или опровергнуть с помощью физики или химии, также как теология не может вывести формулу полимера. Все в конце сводится к вере. Мы считаем, что Христос дал Петру власть говорить от его имени, когда он сказал первому римскому епископу: «Даю тебе ключи от царствования небесного. Что свяжешь ты на Земле, будет развязано на небе». Поэтому считаем, что «ключи» Петра переходили к его приемникам, вплоть до нашего времени.
— Очень интересно, но я не вижу... — Род оборвал фразу, уставясь на него. — О, Нет! Не хотите же вы сказать...
— Почему бы и нет? — улыбнулся отец Ал. — Думаете в каждой вселенной будет свой Бог? Я не могу представить физических доказательств, но верю в Бога, существовавшего всегда и создавшего все — единого Бога, сотворившего все вселенные. Я заметил, что здешние христиане — фактически, католики. Значит, если в обоих вселенных один и тот же Бог, и папа, выступая от Его имени, говорит то, чего хочет сказать Бог, то, наверняка, папа в этой вселенной даст тот же самый ответ на любой вопрос также, как папа в нашей вселенной.
