– Возможно. И это напоминает нам еще об одной аномалии народном тоталитарном движении. Нет, Род, это не классическая ситуация.
– Черт возьми, да. Мы имеем три группировки, соперничающие в борьбе за власть: крестьяне, герцоги и их советники, а также королева со своими сторонниками. В данный момент в их число, кажется, входит один лишь Бром О'Берин.
– Тоталитаристы, анархисты и королева посередине, – подвел итог Векс. – А кого поддерживаешь ты, Род?
– Черт возьми, конечно Катарину! – ухмыльнулся Род. – Я решил сеять семена демократии, а все говорит за то, что единственный шанс что-то добиться – ввести конституционную монархию.
– Может, я и ошибаюсь, – произнес Векс, – но мне кажется, ты рад тому, что должен поддержать ее.
Вокруг них в вечерней мгле тускло горели несколько фонарей, но уже футах в тридцати из-за тумана не было видно ни зги. Род ехал один – одинешенек через этот призрачный мир.
Стук копыт Векса порождал странное эхо в этом жутком безмолвии.
Вдруг раздался звон шпаг, и отчаянный крик разорвал тишину ночи.
– На помощь! На помощь! – звал молодой голос. Род замер с рукой на эфесе шпаги, затем вонзил каблуки в железные бока Векса, и огромный черный конь поскакал к месту разгорающейся схватки.
В жерле переулка тускло тлел сквозь туман факел. Там, в его призрачном свете, один человек сражался, прижавшись спиной к стене, против трех.
Род взревел и верхом на коне врезался в самую гущу схватки. Он завертел шпагой вокруг себя, воя, словно индеец, готовящийся стать солдатом Конфедерации, и чудом успел выхватить из – за пояса кинжал именно в ту секунду, когда требовалось отразить удар рапиры слева. Его собственная шпага описала дугу и со звоном встретилась со сталью противника, парировавшего удар.
Затем стальные острия принялись колоть его, словно осиные жала. Род был вынужден уйти в глухую защиту, отбивая клинки прочь.
Но тут потенциальная жертва издала вопль, достойный баньши, и напала на разбойников с тыла.
Тут же три шпаги полетели в разные стороны, а их владельцы поспешили скрыться в переулке. Род на миг растерялся, затем гикнул, и Векс устремился вдогонку за ускользающими фигурами.
Но они уже скрылись во мраке в конце переулка и, когда Род прискакал туда, мостовая была пуста. Улочка оканчивалась тупиком. Разбойники исчезли в одной из темных дурно пахнущих дверей.
Их несостоявшаяся жертва, оглядываясь и тяжело дыша, подбежала к Роду.
– Они исчезли, и искать их бесполезно. Через пять минут они будут уже в пяти лигах отсюда.
Род выругался и со звоном убрал шпагу в ножны. Затем он вздрогнул и крайне осторожно коснулся предплечья: один из ударов распорол камзол и слегка задел кожу. Он повернулся к незнакомцу.
– У вас все в порядке?
Молодой человек кивнул, пряча шпагу в ножны. На его открытом голубоглазом лице с курносым носом сверкала сквозь туман ослепительная улыбка. У него были высокие скулы и большие, широко поставленные, лукавые глаза и белокурые волосы, подстриженные под горшок: это было лицо неопытного и очень красивого юноши. Род почувствовал легкий укол зависти.
Он спрыгнул с коня. Макушка головы юнца была примерно на уровне глаз Рода, но его телосложение с лихвой компенсировало недостаток роста. Бочкообразная грудь переходила в здоровенные плечи, на добрых шесть дюймов шире, чем у Рода. Его ручищи скорее подошли бы медведю или горилле, а ноги были словно стволы небольших деревьев, вогнанные в узкие бедра.
На нем были короткая кожаная куртка поверх белой рубашки, широкий черный пояс, шаровары и высокие мягкие сапожки. Заметив кровь на рукаве Рода, он нахмурился.
– Вы ранены.
– Царапина, – презрительно фыркнул Род и нащупал в седельной сумке Векса антисептический бинт. Перевязав предплечье, он сурово улыбнулся юнцу.
– Однако вы можете оплатить счет портного.
Паренек кивнул, его голубые глаза посерьезнели.
– Это я с радостью. Если бы вы не подоспели так вовремя, они вырезали бы мне сердце. Туан Мак Риди у вас в долгу.
Медленно кивая, Род оглядел его с ног до головы. Хороший паренек, подумал он.
– Всегда к вашим услугам, Род Галлоутласс, – протянул он руку. – И никаких обязательств. Всегда рад помочь одному против трех.
– Нет, все же я у вас в долгу! – не согласился паренек, сжимая руку Рода в благодарном рукопожатии, больше напоминавшем тиски. – По крайней мере, вы должны позволить мне угостить вас кружкой зля.
– Почему бы и нет? – пожал плечами Род. – Я как раз направлялся в трактир, так пошли вместе.
К его удивлению, Туан заколебался.
– С вашего позволения, добрый господин Гэллоуглас.... в этом городе есть лишь один дом, где я желанный гость. Всем в городе известен мой нрав, – на его круглом лице вдруг появилась озорная ухмылка, – а мой образ жизни претит мирным и добропорядочным гражданам.
Род скривился и кивнул.
– Postjucun dam juventutem* [26]. Ладно, я полагаю, один трактир стоит другого.
Дорога в трактир, куда позвал его Туан, несколько не вязалась с его внешностью юноши из хорошей семьи. Они спустились по двум темным переулкам, протиснулись сквозь дыру в кирпичной стене и попали на залитый лунным светом обширный двор, сохранивший следы былой элегантности. Но пик его расцвета давно канул в Лету. В окружении потрескавшихся плит булькали остатки фонтана, распространяя вонь примитивного водопровода.
Чахлые сорняки лезли изо всех трещин. Кирпичные стены потрескались, известка крошилась. В углах и у стен высились кучи мусора и отбросов. Сам трактир являл собой обшарпанное каменное здание с полуобвалившимся карнизом. Выступающий вперед второй этаж подпирали грубо отесанные бревна, которые каждую секунду могли подломиться по причине крайней ветхости. Окна были забиты заплесневелыми и пораженными грибком рассохшимися досками. Даже массивная дубовая дверь и то осела, хотя была единственным куском более-менее приличного дерева во всей округе.
– А здесь твое поведение терпят? – спросил Род, осматривая загаженный двор, пока Туан стучал в дверь рукоятью кинжала.
– Да, терпят, – ответил Туан, – хотя даже их гостеприимство порою бывает вынужденным.
У Рода по спине пробежал холодок. Он гадал, кто же на самом деле этот воспитанный с виду юноша, на которого он наткнулся.
Туан снова постучал. Род удивился, что тот вообще ждет ответа, ибо ни лучика света не пробивалось сквозь осевшие доски на окнах. Судя по всему, дом был совершенно пуст.
Но дверь начала приоткрываться, – скрипя при этом так, будто грозила забастовать, если ее не смажут – пока не образовалась щель достаточно широкая для того, чтобы пропустить двух людей.
– А вот и трактирщик, – весело сказал Туан. – Пересмешник. – Искривленная, горбатая, иссохшая пародия на человека выглянула из-за двери, издавая булькающие горловые звуки. Одно ухо смахивало на цветную капусту, другое и вовсе отсутствовало. По пораженному паршой черепу было раскидано несколько прядей маслянистых волос.
Нос картошкой, рот – узкая прорезь в куче бородавок, глаза злорадно блестящие щелки. На этом пугале неуклюже висела целая коллекция лохмотьев и заплат, некогда претендовавших на высокое звание камзола и шаровар.
Тролль шмыгнул в смердящую нору своего логова. Туан последовал за ним.
Род сделал глубокий вдох, расправил плечи и оглянулся назад, удостоверившись, что Векс, опустив голову, стоит все там же у фонтана и делает вид, что пасется. На миг Род позавидовал роботу, имевшему возможность при желании отключать свои обонятельные рецепторы. Затем, выпятив челюсть, он последовал за Туаном в трактир. Дверь со скрипом захлопнулась за ними.
Раздалось шуршание – Пересмешник обогнал их, спеша открыть другую дверь.
Эта дверь открылась легко, громко хлопнув о стену, и на них обрушился яркий свет факелов и взрывы буйного смеха. Род выпучил глаза.
Они перешагнули через порог, и Род огляделся. Перед ним был огромный зал, освещенный четырьмя большими жаровнями и десятками факелов, воткнутых в стену. Над жаровнями коптились туши, слуги сновали между посетителями с большими кружками вина и пива, которые наполнялись из двух огромных бочек, возвышавшихся у дальней стены зала.
