Введение.

Богдан – подросток. Как и всякий подросток, он учится в школе, гоняет с приятелями на велосипеде и даже иногда ходит на рыбалку. Конечно, у Богдана есть мама и папа. А еще – две младшие сестры, погодки Тоня и Таня. Тоня серьезная и вдумчивая, Таня шумная и шаловливая. В общем - обычная семья.

А еще родители Богдана ходят в Храм Божий. И детей, конечно же, берут с собой. Сколько Богдан себя помнит, жизнь его семьи тесно связана с Церковью, с православным христианством. Утренние и вечерние молитвы, исповедь и Святое Причастие – все это хорошо знакомо и Богдану, и Тане, и Тоне.

Конечно, в семье чтят православные праздники – и двунадесятые, и великие, и дни памяти святых… И у Богдана, и у его сестер возникает множество вопросов. В честь какого события Священной Истории установлен тот или иной праздник? Что мы приобретаем, когда празднуем его? И так далее…

Папа с мамой стараются отвечать так, чтобы их любимым чадам было понятно. А иной раз об одном и том же празднике происходит несколько бесед – и такое бывает.

Мы подслушали некоторые их разговоры, и передаем их вам.

10 ноября. Иова Почаевского.

Однажды, придя домой с работы, папа увидел на кухне гору грязной посуды.

Выяснилось, что у мамы болит голова, Богдан занят тем, что варит кашу, а девочки не могут решить, кому из них эту посуду мыть!

- Таня, Тоня! – сказал папа. – Как вы относитесь к словам Господа: «Кто хочет быть большим между вами, да будет вам слугой, и кто хочет быть первым между вами, да будет всем рабом, ибо и Сын Человеческий не для того пришел, чтобы Ему служили, но чтобы послужить» (Мк. 10, 43-45)?

Девочки насупились и молчали.

Было видно, что им стыдно, но они не могут победить ни свою гордость, ни свою лень.

Папа вздохнул, и устало опустился на стул.

- Человек рождается на труд (Иов 5, 7), - сказал он. – Собственно, в русском, синодальном переводе этот стих переводится иначе: «Человек рождается на страдание», но мне больше нравится церковнославянский перевод – «на труд». Дело в том, что страдание все же сопутствует человеку не всегда. Страдание есть здесь, но их не было в Эдемском саду, не будет их и в Небесном Иерусалиме. А вот труд – с нами всегда! Человек не был сотворен для праздности, дети. Его уделом в Эдемском саду был труд (Быт. 2, 15), его удел здесь, в нынешней жизни есть труд (Быт. 3, 19), и даже в Царствии Небесном, в Небесном Граде Иерусалиме люди не будут лодырничать! «И будут служить Ему» - говориться в книге «Откровение святого Иоанна Богослова» (Откр. 22, 3). Разумеется, это разный труд – тот, что был в Эдемском саду (он был радостен и без пота), тот, что ждет нас сейчас, в нынешней жизни (тяжелый, в поту, а иной раз и в слезах), и тот, который ждет нас в вечности (вновь без пота и в радости). Но, тем не менее – все это труд! Так что лень – это то, что должно быть совершенно чуждо человеку, который захотел стать таким, каким его сотворил Бог! И не случайно, Церковь чтить память многих и многих великих тружеников.

- Например? – спросил Богдан.

- Сегодня какое число? – спросил папа.

- Десятое, - сказала Тоня.

- Да. Десятое ноября! – уточнила Таня.

Папа раскрыл календарь.

- Сегодня Церковь чтит память Иова Почаевского, - сказал он. – И это был великий труженик!

- Расскажи, пап! – попросил Богдан.

- Его имя до принятия монашеского пострига было Иоанн, родился он в конце 16 века, а умер в 17-м, - сказал папа. – Фамилия этого человека была Железо, и он действительно был крепким, как настоящая сталь! С десяти лет жил при монастыре, в 12 – постригся в монахи, для того, чтобы каждую минуту своей жизни служить только Христу.

- С двенадцати лет? – изумился Богдан.

- Да, сынок, - сказал папа. – В Угорницком Спасо-Преображенском монастыре он был подстрижен в монахи, и получил имя Иов. Иов не забыл слов Спасителя, тех самых, с которых мы начали сегодняшний разговор! Он, как и подобает настоящему ученику Господа, старался быть всем слугой, ревностно выполняя все возложенные на него послушания. Жизнь молодого монаха была столь примерной, что как только он достиг совершеннолетия (в те годы совершеннолетним считался человек 30-летьнего возраста), он был рукоположен в священнический сан. Надо сказать, что Иов остро чувствовал необходимость христианского просвещения простого люда. При его участии была напечатана знаменитая Острожская Библия – первая полная славянская Библия. Но Иов все же хотел посвятить жизнь молитвенным трудам в уединении, и потому поселился в пещере в окрестностях Почаевской горы, чтобы там, в пустыне, исполнять заповедь «непрестанно молитесь» (1 Фес. 5, 17)

- Подожди, пап! – прервал Богдан. – В какой это пустыне? Почаев – там ведь леса, а не пустыни!

- «Пустыня» монаха и «пустыня» географа – это не одно и то же. Пустыня для монаха – это место вдалеке от людей, - сказал папа.

- Пап, а я вот не понимаю – зачем это было надо? – спросила Тоня. – Ну, селиться в какой-то пещере? Чем ему было плохо в монастыре?

Папа улыбнулся.

- То есть ты, дочка, не понимаешь, зачем некоторые люди мечтают о жизни отшельника? – спросил он.

- Да! – сказала Тоня.

- И я не понимаю! – сказала Таня.

- Думаю, что о жизни монаха лучше вам расскажет именно монах, - сказал папа. – Есть у меня здесь книга архимандрита Рафаила Карелина. И вот, что он пишет о пустыне…

Папа взял с полки книгу, полистал.

- Так… Сейчас найду… - пробормотал он. – Ага – вот!

- «Пустыня – это место, где человек открывает себя, - прочел он. - Он открывает, как новый мир, собственную душу. Он похож на кладоискателя, которому говорят: «Рой здесь». Он роет глубже, и находит то, что искал и о чем не знал. В безмолвии раскрываются ему духовные сокровища, которые Господь вложил, как залог, в глубину человеческого сердца».

- Царство Божие внутри вас есть, - пробормотал Богдан, вспоминая слова из Евангелия о Луки (Лк. 17, 20-21).

Папа кивнул – правильно, мол, но сделал сыну замечание жестом – не мешай.

- «Люди умирают в нищете, так и не узнав, что они богачи, - продолжил папа. - Они копаются с грязи, не понимая, что им не только обещано, но и дано царство… В пустыне монаху постепенно открываются сокровища, которые больше всех сокровищ земли. Нищий, призванный на царство, будет с отвращением смотреть на свою прежнюю одежду – пропитанные грязью лохмотья, в которых гнездятся паразиты. Так и монах с содроганием вспоминает свою прежнюю жизнь в миру, в духовной слепоте. Обычно мирские люди оплакивают монахов-пустынников, как мертвецов, которые своей рукой зачеркнули собственную жизнь. А монахи плачут о мире, который потерял Бога, о людях, которым неведомо истинное счастье, о той жизни в миру, где человек окружен ложью, изменой, обманом, где он находится во власти демонов и своих страстей, как зверь, пойманный в сеть».

Папа закрыл книгу.

- Но разве человек, оставшийся здесь, с людьми, не сможет сделать им больше добра? – сказала Тоня.

- Может и так, - ответил папа. – Но, во-первых, Иов до этого усердно и долго служил братии. А во-вторых – вспомни Иоанна Крестителя. Он ведь тоже был отшельником, всю жизнь провел вдали от людей, но когда Господь призвал Иоанна на проповедь, то с какой силой эта проповедь прозвучала! Так и монах, сумевший дать достойный бой своим страстям, очистившийся молитвой и покаянием, сможет потом сказать людям намного большее, чем мирянин.

- И что? Иов после этого прожил остаток жизни отшельником? – спросил Богдан.

- Нет, сынок, - ответил папа. – Великого подвижника упросили сделаться настоятелем монастыря, который позже стал знаменитой Почаевской Лаврой. Кстати, и тогда Иов заботился о просвещении народа – он создал Почаевскую типографию... И при этом ночами он много молился – пещерка, где он проводил ночи, до сих пор содержит следы его усердных коленопреклоненных молитв. Иов Почаевский прожил 100 лет, и до самой своей кончины не оставлял трудов, на благо людям, и во славу Господу! Вот такие бывают труженики на свете!