И вот мы отправились в Барселону на стадион «Эспаньол» смотреть матч, обозначившийся в истории мировых чемпионатов, как сенсация номер один. Я не пожалел о затраченных усилиях из-за отсутствия элементарного комфорта на трибунах стадиона, где творилось форменное столпотворение. Когда я уселся на свое место, преодолев трехметровую железнопроволочную сетку, разделявшую сектора (молодежь-то запросто ее перемахивала: другого пути не было), и увидел игровое представление во всем блеске футбольного мастерства, то подумал, что не зря я карабкался через проволочные препятствия – игра стоила свеч!

Чемпион мира сборная Аргентины, где теперь привлекал взоры молодой Марадона, пал под неукротимым натиском восставшей как сказочный феникс из пепла «Скуадры адзурры».

Такая же участь позднее постигла и бразильцев во главе с артистичным Сократесом и немцев под командованием атлетичного Руммениге. Однако финальная игра еще была обозначена только датой и местом проведения (Мадрид), пока шло выявление ее участников.

Конечно, наш тренерский симпозиум остро переживал события чемпионата. Всех волновал пока не находивший ответа вопрос: сумеют ли наши ответить такой игрой, какую мы наблюдали у лидеров? С момента первой стартовой встречи наших с бразильцами воды уже много утекло. Итальянцы наглядно показали, как резко изменился к лучшему почерк их игры. Бразильцы при нашем достойном сопротивлении им в первой встрече все же нас обыграли. Но они, эти заокеанские виртуозы, отправились домой, понурив головы, после матча с итальянцами!

Этот матч из разряда незабываемых, прямо-таки шекспировский спектакль по нагнетанию страстей. Что творилось на стадионе – описать невозможно. Пришлось так же, как и на матче Италия – Аргентина, преодолевать препятствия на трибунах. Путаница с проходом на стадион, возникшая из-за наплыва бразильской сверхтемпераментной «торсиды», была еще большей.

На вопрос, откуда взялась неисчерпаемая скоростная выносливость у итальянских футболистов, думаю, ответить мог бы только их тренер Энцо Беарзот. Таких метаморфоз мне наблюдать не приходилось. Бразильцы, по моему впечатлению, выступали выше всяческих похвал. Они играли с тем же блеском, что и в Швеции на мировом чемпионате-58. Но артисты к концу спектакля устали, не выдержав изнурительного темпа, в котором вели игру, уже почувствовав основательность своего притязания на высшее звание в чемпионате, итальянцы. Матч закончился поражением фаворита 2:3.

Любопытны отклики после окончания первой фазы турнира в итальянской «Газетта делло спорт» о своей команде: «…малоэффективные действия в атаке команды, неумение бить по воротам, низкий темп, отсутствие зрелищности, нехватка выносливости, недостаточно высокая психологическая готовность».

Таковы парадоксальные превращения Испанского чемпионата.

С большим волнением мы отправлялись на первый матч в нашей подгруппе Польша – Бельгия. В представлении большинства бельгийцы сильнее. Но на игру с польскими футболистами они вышли в ослабленном составе без двух основных игроков – вратаря Пфаффа и очень активного в атаке правого защитника Геретса. Явная растерянность неопытного вратаря дважды позволила в самом начале Бонеку, по сути дела, предопределить исход игры в пользу польской команды: счет стал 2:0. Бонек в этой встрече забил и третий мяч. Но на общий взгляд превзошел самого себя и был лучшим игроком матча ветеран команды Лято.

В связи с крупной победой польских футболистов возникли дополнительные трудности для нашей команды. Теперь надо было побеждать и бельгийцев и поляков. Сложнейшая ситуация, требовавшая безошибочного прохождения спринтерской дистанции. Даже у бельгийцев оставались призрачные шансы в случае крупной победы над советской командой. Короче говоря, «если» и «в случае» имели несчетное количество вариантов. Пока было ясно одно: лидирующее положение заняла сборная Польши.

А вот когда наши в нудной игре, только благодаря великолепному удару Оганесяна, одержали верх над бельгийцами, ситуация с прогнозом упростилась: нашим была нужна только победа, а сборную Польши устраивала и ничья.

После матча польских и бельгийских футболистов я по приглашению Бескова, переданному мне через советника нашего посольства, поехал на гасиенду, арендованную для проживания наших футболистов. Это неподалеку от Барселоны, в предгорной местности, где, сколько хватает видимости, зеленый газон перемежается с хвойно-лиственными перелесками. Лучшего месторасположения для предматчевого сбора трудно себе представить. Рядом с комфортабельными коттеджами находились футбольные поля и площадки для тренировочных занятий.

Я переночевал в комнате отсутствовавшего Ахалкаци, а после завтрака вместе с Лобановским на машине отправился в Ллорет-де-Мар. Он ехал «провентилировать» с украинскими коллегами домашние отклики на испанские события и ознакомиться с их личными впечатлениями.

За два часа езды в машине мы с Валерием Васильевичем «побродили» в воспоминаниях по многим городам и весям, где приходилось встречаться по футбольным делам при разных обстоятельствах, неизменно дружелюбно и уважительно. Мне импонирует ровность его характера, сдержанная манера вести беседу, сохранять самообладание, умение в трудные минуты, как говорят боксеры, «держать удар».

Наш диалог в машине не давал повода ни для пессимистических заключений, ни для полемики. Мы одними мерками определяли степень трудности достижения победы в игре с бельгийцами, которых я высоко ценил за солидную игру еще в финале чемпионата Европы против сборной ФРГ в 1980 году.

Однако по мере приближения к Ллорет-де-Мар я все чаще стал брать тайм-аут в диалоге со своим собеседником, мысленно возвращаясь ко вчерашнему дню.

Дело в том, что меня продолжало смущать то обстоятельство, что команда еще находилась в Малаге. Ее появление ожидалось со дня на день: у нее был восьмидневный перерыв между матчами. С ней вместе следовали возглавлявший делегацию Валентин Лукич Сыч и тренер Нодар Павлович Ахалкаци. На месте я застал, так сказать, руководящий арьергард во главе с Бесковым и Лобановским, вспомогательный состав в лице Логофета и Федотова и ряд членов делегации из числа обслуживающего персонала.

Вот и сейчас, подъезжая к «Перелло», я прокручивал «повтор» в памяти. Вчера за ужином основной темой было обсуждение сложившейся ситуации, ибо никто не предполагал крупного поражения бельгийцев. В настроении у всех за столом минор не проскальзывал. Наоборот, удовлетворенность достигнутым ощущалась в беседе более явственно, нежели озабоченность предстоящими трудностями. Бесков и Лобановский от ужина отказались. Я тогда всему этому не придал большого значения. Но в душу невольно закралось непроизвольное размышление о разобщенности триумвирата на подступах к решающей игре.

Перед сном я зашел к Константину Ивановичу и в разговоре все на ту же тему почувствовал в его рассуждениях признаки повышенной озабоченности, настороженности по целому ряду позиций. Однако, зная, что ему всегда свойственно возрастающее беспокойство за все аспекты подготовки по мере приближения дня игры, я принял это как должное. Одним словом, явных поводов для обнаружения трещин в единстве действий триумвирата не ощущал.

Только уже в Москве стало ясно, что Лобановский и Бесков индивидуальности несовместимые: оба абсолютно неуступчивы в своих взглядах на футбол, что создание триумвирата было обречено на раскол. Его успешное влияние на дела сборной команды осенью 1981 года – медовый месяц, не больше. Испанская действительность обнажила невалентность «молодых» – развод несговорчивых натур предопределялся сложностью футбольного существования вообще и текущего момента в частности.

Но все это было потом, когда по приезде в Москву шла критическая пальба по триумвирату со всех бастионов. А пока мы с Лобановским подъезжали к «Перелло», еще полные надежд.

Наступил день решающего матча. Мы отправились в Барселону с большим запасом во времени. Побродили по городу и загодя пришли на стадион, заняв стоячие места за нашими воротами, совсем близко – несколько метров – от лицевой линии.