— Я подумала, что пора будить тебя. На кухне уже готов завтрак.
— Ох… все уже встали?
— Да, но мы обычно встаем очень рано.
— Есть какие-нибудь новости?
— Нет, почту еще не приносили.
— Я кричал?
— Что?
— Кричал во сне?
— Я не слышала твоих криков.
Немного помедлив, Сефтон вышла и прикрыла дверь. Клемент с молниеносной скоростью привел себя в порядок, сложил одеяла и убрал на место все постельные принадлежности. Он уже не мог вспомнить своего сна, но сохранил ощущение какого-то ужаса. Обуреваемый страхом, Клемент спускался по лестнице. Он подумал, что не сможет жить в этом доме, такова судьба.
Он зашел в кухню и увидел Луизу, Мой и Сефтон. Все спокойно сидели за столом. Одно место оставили для него. Луиза и Мой пожелали ему доброго утра.
— Доброе утро, — ответил Клемент.
Дальше напрашивался вопрос, хорошо ли он спал.
— Хорошо ли ты спал? — спросила Луиза.
— Да, очень хорошо.
Вежливо отказавшись от предложенной ему Сефтон яичницы с беконом, он взял лишь кусочек подрумяненного хлеба, хотя и не собирался есть его. Он также попросил кофе. Никто больше не ел.
Собравшись с духом, Клемент обратился к Луизе:
— Ты еще хочешь поехать в клинику?
— Что значит еще хочу? — удивилась она, — Безусловно, я должна туда съездить.
— А зачем? — поинтересовалась Сефтон, — Они наверняка сообщат нам, если им будет что сообщить.
— Мне кажется, что Питер сможет помочь нам, — произнесла Луиза, — Я имею в виду, помочь нам найти Алеф. У меня такое чувство, что их судьбы как-то связаны.
Девочки обменялись тревожными взглядами.
— Что ж, стоит попытаться. Я отвезу тебя. По крайней мере, мы займемся реальным делом.
— Сефтон, — сказала Луиза, — ты останешься дома, не так ли?
— Да, я буду дома, — подтвердила Сефтон.
Все уныло помолчали. Клемент отломил кусочек тоста и сделал вид, что ест его. У него слегка кружилась голова, словно он мог потерять сознание. Он подумал:
«Это просто от голода. Хотя на еду мне не хочется даже смотреть. Мне хочется поехать домой. А придется везти Луизу в эту чертову клинику. Я видел какой-то кошмарный сон».
Потом вдруг Клементу с ужасающей ясностью вспомнилось, как нож Питера приближается к обнаженному боку Лукаса. Он увидел очертания ребер, острие ножа, прорезавшего кожу, и капли крови. Он резко встал, потом опять сел. Он чувствовал себя на редкость скверно.
— Пожалуй, я посижу в Птичнике, — обратился он к Луизе, — Когда будешь готова, заходи ко мне, и мы все спланируем.
Клемент подумал, что хорошо бы прилечь и отдохнуть еще немного, но он не может, ему нельзя ложиться.
Он вновь встал и вышел в прихожую. В этот момент доставили почту, на циновку у входной двери упало несколько конвертов. Клемент мгновенно приметил один, с бросающимся в глаза названием той клиники. Он поднял его и вернулся обратно в кухню.
— Луиза, пришло письмо из клиники! — крикнул Клемент.
Луиза схватила конверт и после тщетной и торопливой попытки аккуратно вскрыть его непослушными пальцами умудрилась наконец оторвать край. Она передала письмо Клементу через стол. Он быстро прочел его.
Уважаемая миссис Андерсон!
С глубочайшей печалью и скорбью я вынужден сообщить Вам о кончине нашего пациента господина Питера Мира, который тихо и спокойно умер вчера вечером. Я спешу сообщить Вам эту печальную новость, поскольку знаю, как сильно Вы, Ваши дети и друзья любили господина Мира. Сам он отзывался обо всех вас как о своей семье. Пусть послужит для вас утешением то, что ваша поддержка и привязанность скрасили и наполнили радостью последние дни его жизни. Надеясь на выздоровление, он часто вспоминал всех вас и с нетерпением ждал новых встреч, которым, увы, не суждено было состояться. Признаюсь, что я вполне понимаю тревогу, с которой Вы расстались с ним в тот вечер. Позвольте мне заверить Вас, что наше вторжение было исключительно в его интересах. Конец его жизни в любом случае был предрешен. И поистине чудо, что он так долго жил после полученного им смертоносного удара. Жизнь в нем поддерживало бесстрашное желание завершить некоторые дела (полагаю, Вам известно, о чем я говорю). Завершив их, он успокоился и тихо смирился с неизбежностью смерти. Я пишу Вам это письмо, считая Вас главой семьи, и верю, что Вы, по Вашему усмотрению, сообщите это известие остальным Вашим друзьям. Он был в своем роде великим человеком, несомненно, выдающейся личностью, и в этот свой последний год обрел новую привязанность и сердечные дружеские связи, о которых так давно тосковал. После той удивительной вспышки активности, которой вы все стали свидетелями, он почувствовал себя чрезвычайно уставшим и готовым к вечному сну. Мой коллега, доктор Ричардсон, присоединяется ко мне. Мы выражаем Вам наше искреннее сочувствие.
С наилучшими пожеланиями,
искренне Ваш
Эдвард Фонсетт
— Питер Мир умер, — объявил Клемент девочкам.
Он положил письмо на стол. Сефтон взяла его, прочла и передала Мой. Луиза даже не шелохнулась. Ее рука, протянувшая письмо Клементу, бессильно лежала на столе. Лицо ее резко побледнело, веки опустились, изогнувшиеся в горестной гримасе губы дрожали, взгляд опустился на лежавшую на коленях Руку.
— Их судьбы связаны, — пробормотала она.
— Луиза, — резко сказал Клемент, — не говори чепухи! Ведь этот врач написал, что после той бешеной активности Питер пребывал в состоянии полного изнеможения. У меня было дурное предчувствие. Как и у всех нас.
— У меня не было, — произнесла Луиза.
Мой тихо плакала. Луиза тоже начала плакать. Сефтон вышла в прихожую. Клемент сел рядом с Луизой и, обняв за плечи, привлек ее к себе.
В прихожей Сефтон подняла с пола остальную почту. Сначала ей попались два счета. Под ними оказался конверт с лондонской почтовой маркой, адресованный Луизе. Оцепенело глядя на адрес, Сефтон узнала почерк Алеф. Она зашла в свою комнату и закрыла дверь. Сефтон присела на кровать и вскрыла письмо.
Дорогая моя, любимая Луи!
Я пишу это письмо со смешанными чувствами грусти и вполне объяснимой радости. У меня даже в мыслях не было никому причинять боль, хотя я понимаю, что мое признание причинит боль тебе… Но я надеюсь и верю, что со временем ты поймешь меня и порадуешься моему счастью. К сожалению, я не умею сочинять хороших писем… и, естественно, все откладывала это сложное дело, поэтому теперь пишу в спешке, зная, как вы беспокоитесь обо мне. Я уезжаю с Лукасом в Америку. Когда вы получите это письмо, я буду уже там. Ему предложили работу в университете. (Он получил много предложений.) Я буду продолжать учиться. Мы собираемся пожениться. Всю свою жизнь я тайно любила Лукаса. Он был единственным человеком, за которого я мечтала выйти замуж. Я, безусловно, люблю его, и он, безусловно, любит меня. Я уверена, что мы сделаем друг друга счастливыми. В жизни он видел мало хорошего. Ежедневно и ежечасно я с радостью понимаю, сколько счастья могу теперь принести ему. Пожалуйста, прошу, поверь, что наш союз неизбежен, он будет счастливым. Мне очень жаль, что пришлось скрывать от тебя, как и от Сефтон и Мой, нашу любовь. Сначала оба мы считали, что она «слишком хороша, чтобы быть правдой», а потом, в период отсутствия Лукаса после случая с Питером Миром, он просто должен был побыть в одиночестве. В течение того времени мы переписывались… Он писал мне под другим именем, но я очень боялась, что одно из его писем может быть случайно вскрыто! Мы оба прошли через идеальное испытание наших отношений, и оно придало нам еще больше уверенности в нашем будущем. Вот какие простые новости принесло тебе это письмо. Когда пройдет потрясение, ты, возможно, не сочтешь их такими уж ужасными! Мы вскоре встретимся снова, моя любимая Луи. Ты приедешь к нам в Америку, вместе с Сефтон и Мой, а мы будем появляться в Англии. Я знаю, что ты простишь нас. Вам придется простить нас. Когда ты увидишь нас вместе, то убедишься, что все правильно и хорошо. О, милая моя мамуля, ты желала мне счастья, как и Сефтон и Мой. Я молюсь, чтобы мои сестрички нашли свою судьбу, когда придет их время. Надеюсь, что они будут так же счастливы, как и я. Еще я надеюсь, что ты и сама будешь счастлива, ведь ты такая добрая и справедливая, и что ты неизменно будешь радоваться моему счастью.
Первое время мы будем переезжать с места на место, но, когда устроимся окончательно, я пришлю вам адрес. И еще, моя любимая мамочка, прошу тебя, напиши мне и скажи, что ты прощаешь меня и желаешь нам всего хорошего! Я очень переживаю, что мой тайный отъезд сильно встревожил вас. Позже я напишу Сефтон и Мой. Передай им, что я буду всегда любить их. И тебя тоже, мамуля.
Бесконечно любящая вас
Алеф
