Они проследовали за ней по длинному холлу. Маленькая дверца портшеза была прикрыта. Мой осторожно открыла ее, и за ней все увидели Харви, он свернулся в такой аккуратный клубочек, какой только возможен для человека. Веки его были опущены, он тихо посапывал во сне, светлые шелковистые локоны разметались по подушке, словно венец, одна рука, прижатая к подбородку, сжимала распрямившуюся прядь волос. Лицо его дышало кротостью и спокойствием.

— Ну слава богу, с ним все в порядке, — прошептала Луиза, — Не будем пока будить его. Вам, детям, скоро пора отправляться домой. А я задержусь, миссис Келлоу очень расстроена, да и уборки здесь еще полно.

В полумраке (поскольку Клемент выключил большинство светильников) библиотеки на бордовом кожаном диване Клемент и Беллами вели долгий и серьезный разговор.

— Беллами, ты продолжаешь называть его ангелом, говоришь, что он спас твою жизнь, но в то же время твердишь, что жизнь твоя кончена, ты сломлен, погрузился в вечный мрак и так далее… Что бы он сказал, если бы был сейчас здесь, разве он не отругал бы тебя за такие мрачные мысли?

— Но его нет сейчас здесь, и я больше никогда его не увижу.

— Конечно увидишь, он ведь в лондонской клинике, у Джереми есть ее адрес, я выясню его! С чего это ты так просто решил поставить крест на будущем!

— Да у меня нет будущего.

— Ну, он как-то говорил, что небеса сворачиваются как свиток, но тогда речь шла о конце света!

— Это и есть конец света. Моего света. Прости, все это так глупо и так ужасно. Ты слишком добр ко мне. Зачем ты теряешь тут время со мной, возвращайся к себе домой.

— А тебе, наверное, хочется остаться здесь!

— Нет. Нет, я не могу остаться. Я никогда больше не приду сюда. Мне просто не хочется, чтобы ты волновался, мне никого не хочется беспокоить.

— Мой дорогой, продолжая в таком духе, ты преуспеешь как раз в обратном, обеспечив всем нам изрядное беспокойство! Слушай, поехали домой, переночуешь у меня, и не только переночуешь, поживешь у меня, сколько захочешь, и…

— Он ангел, я понял в тот вечер, ты знаешь, когда он изменился…

— М-да…

— Он аватара… [84]

— Да, конечно…

— Мне хотелось, чтобы он научил меня, просветил, хотелось быть с ним всегда, всю мою жизнь, а теперь силы тьмы похитили его…

— Душа моя, да ты пьян, именно так, ты просто напился! Давай, прошу, позволь мне похитить тебя!

— Дорогой Клемент, ты все шутишь и стараешься развеселить меня. Ну да, я пьян, но мыслю совершенно трезво. Я горюю о том, что потерял. Сегодня Питер сказал мне, что собирается пустить свои деньги на организацию благотворительного учреждения, и предложил мне стать его секретарем и жить с ним в этом доме.

— О, правда, какие замечательные планы! Но к ним вполне можно вернуться в будущем, так ведь? И возможно, в самом ближайшем…

— Да, не только стать его секретарем, а жить здесь и помогать ему. Тогда я узрел некий светлый путь, я увидел возможность свершения всех моих чаяний… стремление уйти в монастырь оказалось ложным… неожиданно я нашел мое истинное призвание… стремления к добродетели недостаточно, нужно трудиться, а поиск своего пути является частью этого труда, я почувствовал, что обрел наконец истинное понимание.

— Отлично, значит, ты на пути к свободе! Все твое отчаяние является ложным, оно лишь показывает твое нежелание признать возможность новой встречи с Питером, причем ты упорствуешь, отрицая такую возможность. Но даже если вы больше не встретитесь, разве ты по-прежнему не будешь на найденном пути?

— Нет… все произошло слишком быстро, я не смогу устоять на нем без Питера. Без его поддержки мне суждено опять стать бесполезным нытиком, заблуждающимся никчемным слабаком, такой я и есть на самом деле… все написанные мной в монастырь письма оказались мечтательным и романтичным бредом…

— Отлично, с романтикой все понятно, но давай рассмотрим ситуацию с другой стороны, ведь есть совершенно реальная причина, по которой ты сможешь вновь увидеть Питера. Он не болен, ему просто надо отдохнуть, он вернется сюда через пару недель, во всяком случае, он может уйти из клиники при желании, Джереми окажет ему поддержку в случае необходимости, его же не увезли насильно!

— Я кое-что понял перед тем, как вновь закрылась дверца фургона. Эти люди погубят его. Я потерял того, кого люблю.

Дверь открылась, и в библиотеку заглянула Луиза.

— Извините, что потревожила вас. Клемент, я хотела спросить, не смог бы ты отвезти девочек домой? Мне надо задержаться здесь, чтобы помочь с уборкой.

Клемент встал.

— Да, конечно, я как раз собирался поехать с Беллами ко мне, заодно захвачу девочек, в машине для всех места хватит.

Беллами тоже поднялся.

— Я не могу жить у тебя, мне необходимо вернуться в мою комнату, я должен побыть в одиночестве, лучше мне вызвать такси. Где тут телефон?

— О, ладно-ладно, я отвезу тебя обратно в твою дыру.

Они вышли в холл. К ним присоединились засидевшиеся в столовой гости. Мой и Сефтон принялись будить Харви. Сефтон слегка потрясла его за рукав рубашки, даже подергала за волосы, а Мой несколько раз произнесла его имя, постепенно повышая голос. Наконец Харви проснулся. Не выразив никакого удивления, он сонно улыбнулся девушкам.

— Что, уже пора уходить? Мне приснился замечательный сон! — сладко потянувшись, сказал он.

Эмиль решительно подошел к Беллами.

— Пойдем-ка, Беллами, ты поедешь домой со мной, в моей машине.

— Он настаивает на возвращении в собственную берлогу, я отвезу его, — вмешался Клемент.

— Извини, — пробормотал Беллами, когда Клемент взял его под руку и повел к выходу.

Луиза собрала детей, Кора заявила, что она забирает Джоан. Джереми Адварден, выдав щедрые чаевые миссис Келлоу и Пэтси, поторопил Конни, относившую на кухню подносы с бокалами, а также пригласил в свою машину Кеннета, который приехал на вечеринку на такси. Все разобрали свои пальто и куртки. Клемент открыл входную дверь.

Снегопад прекратился. Светильник над дверью и отдаленные уличные фонари, маячившие за деревьями, освещали подмерзшую и поблескивающую подъездную аллею, снег уже скрыл следы уехавшего фургона. Потяжелевшие, припудренные снежной глазурью хвойные лапы застыли в безветренном затишье. Никто, как оказалось, не осмелился припарковаться на подъездной аллее, покрывшейся сейчас почтительно строгими рядами отпечатков разнокалиберной обуви. Клемент уехал первым с Беллами и детьми, за ним последовали Кора с Джоан и Джереми с Конни и Кеннетом. Луиза, оставшаяся помочь Пэтси навести порядок в столовой, сказала, что позже доедет до дома на такси. Однако Эмиль убедил миссис Келлоу повременить с уборкой.

— Полный порядок вы сможете навести тут и завтра, — заметил он.

— Что ж, верно, его же здесь не будет… — сказала со слезами в голосе миссис Келлоу.

В дальнейшем выяснилось, что подвозить ее никуда не надо, машина миссис Келлоу стояла в гараже, и она сказала, что они с Пэтси сами закроют дом и включат охранную сигнализацию. Луиза удалилась с Эмилем, они в молчании прошли по вытоптанному снегу к припаркованной на улице машине Эмиля. Развернувшись, они вновь проехали мимо уже потемневшего особняка.

Большой «мерседес» тихо шуршал по подмороженным снежным улицам пустынного, хорошо освещенного города. Луиза опять начала плакать. Эмиль, взглянув на нее, помолчал немного, а потом спросил:

— В чем дело, дорогая? Ты так опечалена из-за этого человека?

— Да. Такое неожиданное завершение, я просто потрясена. Извини меня.

— Ничего, Луиза… поплачь, поплачь, в этом вам, женщинам, можно позавидовать. Хотелось бы мне тоже суметь поплакать.

— Эмиль, мне очень жаль. что…

— Да, да. Но все-таки… Он что, действительно очень хороший человек?

— Да, по-моему, да. Но все так осложнилось…

— А Лукас? Неужели, познакомившись, они стали друзьями? В чем там дело? И почему он сказал Клементу, чтобы тот присмотрел за братом?